Особенности национальной командировки
"Грозненский трамвай", 06 августа 1991 года
Александр Викторович Сторожев захотел вдруг залезть с договором на Грозненский нефтехимкомбинат имени 50-летия СССР. У него маячил ещё крохотный договорчик на ремонт электрической печки в тбилисском ТПО «Интерьер». И мы с ним на пару попёрли в турне по Кавказу.
Накануне Сторожев застрял в Усть-Каменогорске на СЦК, и даже прислал оттуда телеграмму, чтобы ему продлили командировку. Но днём в понедельник он всё же смог оттуда прилететь, полдня пересидел дома, а рано утром во вторник самолёт «Ту-134» уже вёз нас в чеченскую столицу.
В иллюминаторе проплывали барханы красно-жёлтого песка, мягко подсвечиваемые утренним солнцем того же цвета. Через полтора часа такого полёта вдруг показался зелёный оазис. По обеим берегам мутной реки тянулись ярко-зелёные поля, кое-где разбавленные беленькими домиками. Несмотря на ранний час, народ уже копошился на грядках, а когда мы спустились ещё ниже, я обратил внимание на то, что между домами вообще не было видно ни одного столба с проводами - до них там что, «лампочка Ильича» так и не дошла? Самолёт приземлился в Нукусе.
Стандартное здание аэропорта не имело внутри практически ничего: буфет не работал, туалет на улице, и лишь один-единственный каракалпак стоял в самом центре зала аэропорта, а вокруг него на нескольких столиках были разложены на продажу разнообразные книги на русском языке. Книжный развал оказался настолько богат по своему ассортименту, что почти каждый транзитный пассажир унёс с собою на досмотр по 5-6 редких книг. Разумеется, мы со Сторожевым не составили исключения.
Посадка на продолжение нашего рейса носила крайне халявный характер: каракалпаки даже не смотрели наши паспорта. Единственный на весь нукусский аэропорт, наш «Ту-134» вырулил на полосу и взлетел, а стоявший сбоку от здания старый списанный «Як-42» печально проводил нас грустным взглядом грязных стёкол своей кабины.
Солнышко спряталось в тучи. Ещё полтора часа полёта посреди мягкой белой ваты, и стюардесса радостно объявила по радио, что мы прибываем в аэропорт имени Шейха Мансура города Грозного. Едва приземлились, как стёкла нашего самолёта снаружи запотели!
В ожидании автобуса мы с Викторычем зашли в здание аэропорта, отделанное рифлёными металлическими листами ярко-жёлтого цвета и посмотрели расписание - ни одного рейса на ту сторону Кавказа там не было. Дождались автобуса и поехали искать нефтехимкомбинат. Дядя Саша пробился внутрь переполненного автобуса, и там у кого-то выяснил, где же нам выходить.
Мы оказались на какой-то площади, окружённой со всех сторон старыми кирпичными двух- и трёхэтажными домами. Прошли ещё квартал пешком и оказались на трамвайной линии. Купили себе целый ворох зелёненьких абонементиков и стали ждать трамвай. Ждали мы его почти два часа. Трамваев на линии не было вообще, и мы подумали, что где-то случилась авария. Зато мимо нас за это время проехали автомашины с номерами практически всех регионов СССР, в том числе и парочка алма-атинских.
Наконец трамвай 3-го маршрута пришёл, мы кое-как влезли в его второй вагон и поехали в посёлок Черноречье. Очень долго наш трамвайчик петлял по грязным улочкам города - за ним всю дорогу поднимался огромнейший шлейф пыли. Почти вдоль всех улиц стояли симпатичные частные домики - народ жил богато. Трамвай вышел на какое-то поле с лопухами и коровами, проскочил по небольшой дамбе через речку, и вновь заехал в город. Это уже был посёлок комбината. На конечной остановке мы вышли из этого трамвая и стали ждать следующий.
Рядом оказалась кулинария. Продавщица, пожилая тётка-чеченка, рассказала нам, что трамваи ходят крайне редко, и объяснила, как дойти до завода пешком. Минут через двадцать, когда кончался пятый час с момента нашего прилёта, мы, наконец, добрались до завода. А там всем было не до нас: в этот день издали указ об отмене шестой статьи Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС.
Обрадованная таким ходом событий толпа растаскивала по своим кабинетам мебель и имущество, находившиеся в кабинете парткома завода. Появился заместитель главного механика, выписал нам направления в заводскую гостиницу, и рассказал, что здешний трамвай - самый безнадёжный транспорт. Куча пустых вагонов стоит в депо, но чеченцы не хотят идти в вагоновожатые. Он объяснил, как здесь ездить на частных «КАвЗиках-маршрутках».
Гостиница оказалась на другом краю этого же Черноречья. Нам даже подвернулся тот самый 7-й трамвай, который в гордом одиночестве ходил вокруг этого посёлка, и мы быстро в неё приехали. Заселились. Нашими соседями оказались два мужика-снабженца, один из Москвы, второй из Днепропетровска. Прошлись по окрестным магазинчикам - в продаже было вино под названием «Адлер» и 35-градусный виноградный напиток, похожий на самогон, с «народным» названием «Кашпировский». Почти возле каждого магазинчика сидели на лавочках бабки и торговали всем подряд. Из овощей везде были мясистые розовые помидоры. Пока покупали, бабка-чеченка спросила, откуда мы. Узнав, что из Алма-Аты, улыбнулась и пару помидоров отдала нам просто так...
На следующий день пошли на завод и бродили там полдня, осматривая печи и составляя план работ по ремонту. План-то составили, а работы так потом и не начали: московская финансовая группа, поняв, к чему ведёт свою республику руководство Дудаева, отказалась финансировать проект, да и сам этот завод потом разбомбили...
Сторожев и днепропетровский снабженец взяли после обеда бутылочку, а я решил съездить в город - посмотреть, откуда ходят автобусы в Тбилиси, где переговорный, и прочее. Водитель первого же попавшегося частного автобуса показал мне первый из трёх грозненских автовокзалов, и объяснил, где находятся остальные два. Я нашёл расписание, и мне повезло - автобусы в Тбилиси уходили именно отсюда, один раз в день рано утром.
Потом я попал на площадь «Минутка». Посредине площади оказался подземный переход с большим овальным «окном» на улицу сверху. Вокруг него был высокий бордюр, чтобы машины не могли в него провалиться. А внизу по кругу была расположена куча киосков, торговавших всякой всячиной...
Я пошёл дальше к центру города вдоль самой главной улицы с троллейбусной линией. Чеченские боевики, именно такие, каких потом стали показывать по телевизору - бородатые, в зелёных косынках на головах и с автоматами, нередко попадались в городе уже тогда. Особенно много их собиралось в центре города, у местного Дома Правительства, где заседал Дудаев. Они иногда останавливали прохожих, в основном русских, и смотрели документы.
Двое таких орлов остановили меня возле моста, под которым потом взорвут генерала Романова, и потребовали паспорт. Господин чеченский боевик вдруг изменился в лице, когда долистал его до штампов с пропиской (у меня их там стояло штук шесть, и на всех было написано «Алма-Ата»), и сказал мне: «Э-э-э, иди, брат, тебя здесь никто не тронет...»
Я пошёл дальше по улице, наткнулся сначала на переговорный, потом на магазин радиотоваров, посмотрел, что там продают, вернулся к «Минутке», сел в тот автобус, в котором сказали "Черноречье», и приехал назад почти к самой гостинице.
На следующий день мы поехали блукать по центру города уже вдвоём со Сторожевым. Очень долго пытались дозвониться в Тбилиси, но так и не смогли. Потом обошли местный «ЦУМ» и долго сидели потом на пешеходном бульварчике возле него, глядя на местную жизнь...
На следующий день мы поднялись в пять утра, чтобы ехать дальше, в Тбилиси. Нам подвернулся ранний таксист, и на автовокзал мы попали быстро. На платформе стояло несколько автобусов: на Ставрополь, Минеральные Воды и прочие города. Таблички «Тбилиси» мы ни на одном из них не увидели, и продолжали ждать. По радио никто ничего не говорил, до отправления оставалось уже меньше десяти минут, когда я не выдержал и остановил какого-то мужика: «А где здесь автобус на Тбилиси?» Мужик показал нам на стоявший поодаль старенький короткий «ЛАЗ-турист»: «А вон тот...» На лбу автобуса была прилеплена картонка с надписью «Кәнчә». Оказалось, что это обозначает азербайджанский город Гянджу, и вот этот рейс и идёт через Тбилиси. Наши два свободных места оказались в самой середине салона.
Автобус выкатился к тому посёлку, где мы жили в гостинице, и там свернул на трассу во Владикавказ. Народ всё время подсаживался и через час весь проход салона был забит. Заехали во Владикавказ и встали прямо в центре города у какой-то пельменной. Водители и остальные желавшие пошли завтракать, а я заглянул во двор здания: видать, абсолютно все залётные междугородные автобусники любили именно эту пельменную, ибо во дворе прямо по серой стене здания красовалась жирная синяя надпись «Туалета нет!!!»
Автобус выехал из города и пошёл по трассе, забираясь всё выше и выше в гору. О том, что уже началась Грузия, я понял по тому, что во дворах домов стали попадаться свиньи. Недалеко от знаменитого Крестового Перевала, наверное в том самом месте, где отца Фёдора укусил орёл, когда он украл колбасу у концессионеров, автобус остановился, и народ устроил перекур. На самом перевале стоял огромный белый столб, похожий на столбы «Европа-Азия», и несколько тарелок спутникового телевидения, направленных в разные стороны...
Александр Викторович Сторожев захотел вдруг залезть с договором на Грозненский нефтехимкомбинат имени 50-летия СССР. У него маячил ещё крохотный договорчик на ремонт электрической печки в тбилисском ТПО «Интерьер». И мы с ним на пару попёрли в турне по Кавказу.
Накануне Сторожев застрял в Усть-Каменогорске на СЦК, и даже прислал оттуда телеграмму, чтобы ему продлили командировку. Но днём в понедельник он всё же смог оттуда прилететь, полдня пересидел дома, а рано утром во вторник самолёт «Ту-134» уже вёз нас в чеченскую столицу.
В иллюминаторе проплывали барханы красно-жёлтого песка, мягко подсвечиваемые утренним солнцем того же цвета. Через полтора часа такого полёта вдруг показался зелёный оазис. По обеим берегам мутной реки тянулись ярко-зелёные поля, кое-где разбавленные беленькими домиками. Несмотря на ранний час, народ уже копошился на грядках, а когда мы спустились ещё ниже, я обратил внимание на то, что между домами вообще не было видно ни одного столба с проводами - до них там что, «лампочка Ильича» так и не дошла? Самолёт приземлился в Нукусе.
Стандартное здание аэропорта не имело внутри практически ничего: буфет не работал, туалет на улице, и лишь один-единственный каракалпак стоял в самом центре зала аэропорта, а вокруг него на нескольких столиках были разложены на продажу разнообразные книги на русском языке. Книжный развал оказался настолько богат по своему ассортименту, что почти каждый транзитный пассажир унёс с собою на досмотр по 5-6 редких книг. Разумеется, мы со Сторожевым не составили исключения.
Посадка на продолжение нашего рейса носила крайне халявный характер: каракалпаки даже не смотрели наши паспорта. Единственный на весь нукусский аэропорт, наш «Ту-134» вырулил на полосу и взлетел, а стоявший сбоку от здания старый списанный «Як-42» печально проводил нас грустным взглядом грязных стёкол своей кабины.
Солнышко спряталось в тучи. Ещё полтора часа полёта посреди мягкой белой ваты, и стюардесса радостно объявила по радио, что мы прибываем в аэропорт имени Шейха Мансура города Грозного. Едва приземлились, как стёкла нашего самолёта снаружи запотели!
В ожидании автобуса мы с Викторычем зашли в здание аэропорта, отделанное рифлёными металлическими листами ярко-жёлтого цвета и посмотрели расписание - ни одного рейса на ту сторону Кавказа там не было. Дождались автобуса и поехали искать нефтехимкомбинат. Дядя Саша пробился внутрь переполненного автобуса, и там у кого-то выяснил, где же нам выходить.
Мы оказались на какой-то площади, окружённой со всех сторон старыми кирпичными двух- и трёхэтажными домами. Прошли ещё квартал пешком и оказались на трамвайной линии. Купили себе целый ворох зелёненьких абонементиков и стали ждать трамвай. Ждали мы его почти два часа. Трамваев на линии не было вообще, и мы подумали, что где-то случилась авария. Зато мимо нас за это время проехали автомашины с номерами практически всех регионов СССР, в том числе и парочка алма-атинских.
Наконец трамвай 3-го маршрута пришёл, мы кое-как влезли в его второй вагон и поехали в посёлок Черноречье. Очень долго наш трамвайчик петлял по грязным улочкам города - за ним всю дорогу поднимался огромнейший шлейф пыли. Почти вдоль всех улиц стояли симпатичные частные домики - народ жил богато. Трамвай вышел на какое-то поле с лопухами и коровами, проскочил по небольшой дамбе через речку, и вновь заехал в город. Это уже был посёлок комбината. На конечной остановке мы вышли из этого трамвая и стали ждать следующий.
Рядом оказалась кулинария. Продавщица, пожилая тётка-чеченка, рассказала нам, что трамваи ходят крайне редко, и объяснила, как дойти до завода пешком. Минут через двадцать, когда кончался пятый час с момента нашего прилёта, мы, наконец, добрались до завода. А там всем было не до нас: в этот день издали указ об отмене шестой статьи Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС.
Обрадованная таким ходом событий толпа растаскивала по своим кабинетам мебель и имущество, находившиеся в кабинете парткома завода. Появился заместитель главного механика, выписал нам направления в заводскую гостиницу, и рассказал, что здешний трамвай - самый безнадёжный транспорт. Куча пустых вагонов стоит в депо, но чеченцы не хотят идти в вагоновожатые. Он объяснил, как здесь ездить на частных «КАвЗиках-маршрутках».
Гостиница оказалась на другом краю этого же Черноречья. Нам даже подвернулся тот самый 7-й трамвай, который в гордом одиночестве ходил вокруг этого посёлка, и мы быстро в неё приехали. Заселились. Нашими соседями оказались два мужика-снабженца, один из Москвы, второй из Днепропетровска. Прошлись по окрестным магазинчикам - в продаже было вино под названием «Адлер» и 35-градусный виноградный напиток, похожий на самогон, с «народным» названием «Кашпировский». Почти возле каждого магазинчика сидели на лавочках бабки и торговали всем подряд. Из овощей везде были мясистые розовые помидоры. Пока покупали, бабка-чеченка спросила, откуда мы. Узнав, что из Алма-Аты, улыбнулась и пару помидоров отдала нам просто так...
На следующий день пошли на завод и бродили там полдня, осматривая печи и составляя план работ по ремонту. План-то составили, а работы так потом и не начали: московская финансовая группа, поняв, к чему ведёт свою республику руководство Дудаева, отказалась финансировать проект, да и сам этот завод потом разбомбили...
Сторожев и днепропетровский снабженец взяли после обеда бутылочку, а я решил съездить в город - посмотреть, откуда ходят автобусы в Тбилиси, где переговорный, и прочее. Водитель первого же попавшегося частного автобуса показал мне первый из трёх грозненских автовокзалов, и объяснил, где находятся остальные два. Я нашёл расписание, и мне повезло - автобусы в Тбилиси уходили именно отсюда, один раз в день рано утром.
Потом я попал на площадь «Минутка». Посредине площади оказался подземный переход с большим овальным «окном» на улицу сверху. Вокруг него был высокий бордюр, чтобы машины не могли в него провалиться. А внизу по кругу была расположена куча киосков, торговавших всякой всячиной...
Я пошёл дальше к центру города вдоль самой главной улицы с троллейбусной линией. Чеченские боевики, именно такие, каких потом стали показывать по телевизору - бородатые, в зелёных косынках на головах и с автоматами, нередко попадались в городе уже тогда. Особенно много их собиралось в центре города, у местного Дома Правительства, где заседал Дудаев. Они иногда останавливали прохожих, в основном русских, и смотрели документы.
Двое таких орлов остановили меня возле моста, под которым потом взорвут генерала Романова, и потребовали паспорт. Господин чеченский боевик вдруг изменился в лице, когда долистал его до штампов с пропиской (у меня их там стояло штук шесть, и на всех было написано «Алма-Ата»), и сказал мне: «Э-э-э, иди, брат, тебя здесь никто не тронет...»
Я пошёл дальше по улице, наткнулся сначала на переговорный, потом на магазин радиотоваров, посмотрел, что там продают, вернулся к «Минутке», сел в тот автобус, в котором сказали "Черноречье», и приехал назад почти к самой гостинице.
На следующий день мы поехали блукать по центру города уже вдвоём со Сторожевым. Очень долго пытались дозвониться в Тбилиси, но так и не смогли. Потом обошли местный «ЦУМ» и долго сидели потом на пешеходном бульварчике возле него, глядя на местную жизнь...
На следующий день мы поднялись в пять утра, чтобы ехать дальше, в Тбилиси. Нам подвернулся ранний таксист, и на автовокзал мы попали быстро. На платформе стояло несколько автобусов: на Ставрополь, Минеральные Воды и прочие города. Таблички «Тбилиси» мы ни на одном из них не увидели, и продолжали ждать. По радио никто ничего не говорил, до отправления оставалось уже меньше десяти минут, когда я не выдержал и остановил какого-то мужика: «А где здесь автобус на Тбилиси?» Мужик показал нам на стоявший поодаль старенький короткий «ЛАЗ-турист»: «А вон тот...» На лбу автобуса была прилеплена картонка с надписью «Кәнчә». Оказалось, что это обозначает азербайджанский город Гянджу, и вот этот рейс и идёт через Тбилиси. Наши два свободных места оказались в самой середине салона.
Автобус выкатился к тому посёлку, где мы жили в гостинице, и там свернул на трассу во Владикавказ. Народ всё время подсаживался и через час весь проход салона был забит. Заехали во Владикавказ и встали прямо в центре города у какой-то пельменной. Водители и остальные желавшие пошли завтракать, а я заглянул во двор здания: видать, абсолютно все залётные междугородные автобусники любили именно эту пельменную, ибо во дворе прямо по серой стене здания красовалась жирная синяя надпись «Туалета нет!!!»
Автобус выехал из города и пошёл по трассе, забираясь всё выше и выше в гору. О том, что уже началась Грузия, я понял по тому, что во дворах домов стали попадаться свиньи. Недалеко от знаменитого Крестового Перевала, наверное в том самом месте, где отца Фёдора укусил орёл, когда он украл колбасу у концессионеров, автобус остановился, и народ устроил перекур. На самом перевале стоял огромный белый столб, похожий на столбы «Европа-Азия», и несколько тарелок спутникового телевидения, направленных в разные стороны...