(no subject)
Если смотреть на себя в зеркало и в чем-то самой себе признаваться, результат на много сильнее. Смотреть себе в глаза, вообще, ставит все в иные ракурсы.
Хайа говорит, что моя жизнь полностью меняется каждую неделю. Майка утверждает, что после разговора со мной, чувствует, что ей вообще нечего мне рассказать интересного. Это два человека, которые знают меня лучше всех и которых почти не знает никто из моего окружения, что об очень многом говорит, если задуматься.
Вокруг меня врываются пузыри кипящего времени и стоя на краю этой бурлящей бездны, я покрываюсь мурашками одновременно от адреналина и от страха. От страха перед собой, перед временем, перед своими сбывающимися желаниями, перед силой, с которой я умею чувствовать, и которая была дана мне одновременно, как благословение и как проклятие, потому что она так же исцеляет, как и разрушает. Взлет вверх и стремительное падение, полный контроль над происходящим и внезапная неуверенность в силе своей мысли. И как только ты даешь себе волю засомневаться в собственой моще, возжи летят вон из рук и ты несешься в эту пропасть, заглатывая пыль и теряя мысли под стук трескающейся под копытами земли, одновременно замерев от азарта... Bipolar?
Я подсела на скорость моей жизни, как на наркотик и мне уже мало просто жить, организм требует бурных событий и если меня разбирает лень, если темп замедляется, я начинаю впадать в состояние брожения, которое даже на осень свалить нельзя, по причине ее полного отсутствия. Но желание летать сменяется временным помешательством: тягой погрузиться в повседневность, расписания, определенный режим, в то, что так приемлемо нашим обществом ... И сложно поверить, что мне все-же очень уютно быть дома, что мне комфортно быть наедине с собой, что сама я, без постороннего стимула, могу сидеть в своих домашних делах неделями, пока во мне не разовьется ощущение полного отрешения от мира. В то же время, я совершенно не приспособлена быть одна.
Во мне две крайности, сиамские близнецы, неразделенные в раннем младенчестве и теперь уже живущие друг от друга, питающиеся одной пищей, с одним сердцем, две половины одного целого, сильно выражающиеся во всех аспектах моей жизни. С этой двойственностью очень сложно смириться. Эта вулканическая система, бродящая внутри, может накрыть собой любой силы личность, подмять под себя, расплавить, стереть в прах... Самый большой вызов, который я ставлю перед собой- это научиться управлять ею.
*
Хайа говорит, что моя жизнь полностью меняется каждую неделю. Майка утверждает, что после разговора со мной, чувствует, что ей вообще нечего мне рассказать интересного. Это два человека, которые знают меня лучше всех и которых почти не знает никто из моего окружения, что об очень многом говорит, если задуматься.
Вокруг меня врываются пузыри кипящего времени и стоя на краю этой бурлящей бездны, я покрываюсь мурашками одновременно от адреналина и от страха. От страха перед собой, перед временем, перед своими сбывающимися желаниями, перед силой, с которой я умею чувствовать, и которая была дана мне одновременно, как благословение и как проклятие, потому что она так же исцеляет, как и разрушает. Взлет вверх и стремительное падение, полный контроль над происходящим и внезапная неуверенность в силе своей мысли. И как только ты даешь себе волю засомневаться в собственой моще, возжи летят вон из рук и ты несешься в эту пропасть, заглатывая пыль и теряя мысли под стук трескающейся под копытами земли, одновременно замерев от азарта... Bipolar?
Я подсела на скорость моей жизни, как на наркотик и мне уже мало просто жить, организм требует бурных событий и если меня разбирает лень, если темп замедляется, я начинаю впадать в состояние брожения, которое даже на осень свалить нельзя, по причине ее полного отсутствия. Но желание летать сменяется временным помешательством: тягой погрузиться в повседневность, расписания, определенный режим, в то, что так приемлемо нашим обществом ... И сложно поверить, что мне все-же очень уютно быть дома, что мне комфортно быть наедине с собой, что сама я, без постороннего стимула, могу сидеть в своих домашних делах неделями, пока во мне не разовьется ощущение полного отрешения от мира. В то же время, я совершенно не приспособлена быть одна.
Во мне две крайности, сиамские близнецы, неразделенные в раннем младенчестве и теперь уже живущие друг от друга, питающиеся одной пищей, с одним сердцем, две половины одного целого, сильно выражающиеся во всех аспектах моей жизни. С этой двойственностью очень сложно смириться. Эта вулканическая система, бродящая внутри, может накрыть собой любой силы личность, подмять под себя, расплавить, стереть в прах... Самый большой вызов, который я ставлю перед собой- это научиться управлять ею.
*