(no subject)
Сложно в это поверить, но я вернулась в реальность, покрытая слоем иллюзий и фантазий, с полутора страницами четвертой главы и с еще более утвержденными мнениями о том, что мои взгляды на жизнь разделяют далеко не многие, но те, кто разделяют понимают все без глупых вопросов и взглядов исподлобья, а те, кто не совсем, порой ближе, чем кажется. После пятидневного отсутствия и откладывания отъезда на завтра два раза, Нью Йорк встретил проливными дождями, полным ящиком писем о неотложных делах и полностью переделанной ванной, без единого чистого дюйма площади. Сложно поверить, что еще неделю назад я сидела в кафе с Келвином, которого в последний раз видела три прически назад, и который на данный момент уже где-то спасает мир от очередной катастрофы и скорее всего мне оттуда скоро придет открытка, а на следующий день на том же авеню сидела с Рустамом, которого не видела 2 бойфренда и одного жениха назад- время летит и уже не странно находить ряды седых волос на своих проросших корнях и отсветы серебра на висках друзей; рассказываемые друг-другу истории приравниваются к мемуарным, а у кого-то уже даже растут детки от первого брака. Сюр и фантастика- это не со мной!
Возила с собой на дачу друга, ай-кенди, и собакина. Оба завоевали сердца дачных дам и не давали мне самой сосредоточиться в течении всех пяти дней. Один запрягал всех кидать себе мячик и водить гулять по пляжу, другой мгновенно был сначала запряжен детворой и посажен играть настольные игры, а потом местными дамами на вечерние посиделки на терассе- было дико приятно слышать, что оба они у меня чудесны.
Я просыпалась в обед под шум прибоя и пила чай на берегу, передозируя легкие кислородом. Я ловила Музу в теплый дождь на закате, давя сандалями выброшенные на берег жертвы шторма, пока зверь бегал по песку ошалевший от коктейля новых запахов. Мы ходили на полосу, которая выступает из моря дорогой на берег только в отлив, как раздвинутое Моисеем море, и полностью поглощается океаном в часы прилива, превращая остров в недоступную крепость, а пес ставил морду по ветру и стоял замерев на конце этой почти наполовину поглощенной водой дороги, приподняв одну лапу- совсем как дикий зверь, а перед ним сливались зигзагом наступающие волны, словно в битве, обрушиваясь друг на друга и я не могла насмотреться на это зрелище, застыв под дождем, стекая водой с ресниц и бровей, жалея, что нет с собой водонепроницаемой камеры. Мы с Ленькой гуляли по берегу в полной тьме и стреляли из воздушки по буйкам, а на горизонте ярко блистали молнии, не смотря на то, что над нами было ясное ночное небо, цвета вороньего крыла, и как только мы повернули обратно гроза оказалась над головой, покапали первые капли, и нам пришлось бежать изо всех сил, выбивая из под пяток мокрый песок, сливаясь в одно с моим несущимся рядом, пропитанным морской водой зверем и приглушенные шумом грозы- незабываемое чувство свободы! А потом мы сидели под навесом, в первом ряду на шоу над океаном, где молнии выписывали причудливые иероглифо-образные линии, а дождь сливался с крыши стеной, и мы обсуждали необходимость заполнения пробелов в важных темах, особенно касающихся отношений и пили красное, закутавшись в плед. Мы гуляли по ночному парку, где пес находил оленей почти каждую ночь и в полной темноте мы видели только их белые зады, уносящиеся в пустоту, а мы кричали ему в след, как Ежики в тумане, и он возвращался ко мне- счастливый и довольный собой зверь. И я его не ругала, и на следующей ночной вылазке все повторялось сначала. Мы ходили по отливу и ловили крабов-отшельников, собирая их в ладони, как разные бусинки, а те, что были больше своей ракушки выпадали из нее и неслись закопаться в песок, совсем, как люди покидающие дом перед захватом. Я плавала в океане с псом и под вечер чистила его от подсохшей на черной шкуре соли, запекшейся на солнце, как преждевременная седина, а потом, перед сном, затягивалась запахом океана оставшимся у него за ушами, когда он, усталый и счастливый, засыпал у меня под боком. И эти ночи! Эти сказочные, дачные ночи с плаваниями под луной, в чем мать родила, когда снимаешь одежду еще на терассе, освобождаясь от моралей и стандартов, и идешь 20 метров по мокрому от отлива песку, а потом еще столько же по колено, когда лунная дорожка попадает по центру, когда от тела, вместе с пузырями в черной воде отсвечиваются салатовые заряды и переходишь из одного состояния в совершенно другое, незнакомое, но такое близкое. А днем ты иногда умираешь от неумения продолжить начатое или наоборот, пишешь взахлеб, и если даже текст не выливается на лист строчками и параграфами, в голове твоей рождается сказка и эта сказка продолжается на два дня дольше запланированного... и эта сказка меняет твое понятие о норме, о реальности, о ценностях и даже о любви, черт возьми. И тебе хочется только одного- быть верной самой себе.
Возила с собой на дачу друга, ай-кенди, и собакина. Оба завоевали сердца дачных дам и не давали мне самой сосредоточиться в течении всех пяти дней. Один запрягал всех кидать себе мячик и водить гулять по пляжу, другой мгновенно был сначала запряжен детворой и посажен играть настольные игры, а потом местными дамами на вечерние посиделки на терассе- было дико приятно слышать, что оба они у меня чудесны.
Я просыпалась в обед под шум прибоя и пила чай на берегу, передозируя легкие кислородом. Я ловила Музу в теплый дождь на закате, давя сандалями выброшенные на берег жертвы шторма, пока зверь бегал по песку ошалевший от коктейля новых запахов. Мы ходили на полосу, которая выступает из моря дорогой на берег только в отлив, как раздвинутое Моисеем море, и полностью поглощается океаном в часы прилива, превращая остров в недоступную крепость, а пес ставил морду по ветру и стоял замерев на конце этой почти наполовину поглощенной водой дороги, приподняв одну лапу- совсем как дикий зверь, а перед ним сливались зигзагом наступающие волны, словно в битве, обрушиваясь друг на друга и я не могла насмотреться на это зрелище, застыв под дождем, стекая водой с ресниц и бровей, жалея, что нет с собой водонепроницаемой камеры. Мы с Ленькой гуляли по берегу в полной тьме и стреляли из воздушки по буйкам, а на горизонте ярко блистали молнии, не смотря на то, что над нами было ясное ночное небо, цвета вороньего крыла, и как только мы повернули обратно гроза оказалась над головой, покапали первые капли, и нам пришлось бежать изо всех сил, выбивая из под пяток мокрый песок, сливаясь в одно с моим несущимся рядом, пропитанным морской водой зверем и приглушенные шумом грозы- незабываемое чувство свободы! А потом мы сидели под навесом, в первом ряду на шоу над океаном, где молнии выписывали причудливые иероглифо-образные линии, а дождь сливался с крыши стеной, и мы обсуждали необходимость заполнения пробелов в важных темах, особенно касающихся отношений и пили красное, закутавшись в плед. Мы гуляли по ночному парку, где пес находил оленей почти каждую ночь и в полной темноте мы видели только их белые зады, уносящиеся в пустоту, а мы кричали ему в след, как Ежики в тумане, и он возвращался ко мне- счастливый и довольный собой зверь. И я его не ругала, и на следующей ночной вылазке все повторялось сначала. Мы ходили по отливу и ловили крабов-отшельников, собирая их в ладони, как разные бусинки, а те, что были больше своей ракушки выпадали из нее и неслись закопаться в песок, совсем, как люди покидающие дом перед захватом. Я плавала в океане с псом и под вечер чистила его от подсохшей на черной шкуре соли, запекшейся на солнце, как преждевременная седина, а потом, перед сном, затягивалась запахом океана оставшимся у него за ушами, когда он, усталый и счастливый, засыпал у меня под боком. И эти ночи! Эти сказочные, дачные ночи с плаваниями под луной, в чем мать родила, когда снимаешь одежду еще на терассе, освобождаясь от моралей и стандартов, и идешь 20 метров по мокрому от отлива песку, а потом еще столько же по колено, когда лунная дорожка попадает по центру, когда от тела, вместе с пузырями в черной воде отсвечиваются салатовые заряды и переходишь из одного состояния в совершенно другое, незнакомое, но такое близкое. А днем ты иногда умираешь от неумения продолжить начатое или наоборот, пишешь взахлеб, и если даже текст не выливается на лист строчками и параграфами, в голове твоей рождается сказка и эта сказка продолжается на два дня дольше запланированного... и эта сказка меняет твое понятие о норме, о реальности, о ценностях и даже о любви, черт возьми. И тебе хочется только одного- быть верной самой себе.