Моя бабушка курит трубку (с)
Вчера не стало моей двоюродной бабушки. Ей было 89 лет.
Я ее не знала - видела один раз, когда они уезжали насовсем в 92 году, зато знала множество удивительных историй про нее.
Лиля - это черт в юбке. Я помню её торчащей по пояс из окна кухни с беломориной в руке. Виртуозная матершинница.
Я училась во 2 классе. У многих девочек уже были проколоты уши. Я очень хотела носить серьги. Лиля сказала: "Легко! Сейчас быстро сделаем." Нарисовала зелёнкой две точки на мочках, чтобы ровно было, обдала кипятком иглу одноразового шприца и усадила меня на кухне. "Если будешь пищать - оставлю иглу в ухе". Я точно знала, что оставит. Больно было ужасно, и звук ещё такой скрипучий противный кхык, будто рвут что-то. Я молчала. Больнее всего было вставлять в эти маленькие свежие ранки толстые сережки. Я молчала. Это было невероятно красиво и не по-детски больно.
Ещё помню как она виртуозно жарила тонкие ломтики картошки в кипящем масле, получались чипсы аля натурель. Это было невероятно вкусно.
Другие истории были бабушкины, старшей сестры Лили. В молодые годы (я не знаю насколько молодые, потому что у нее уже было трое внуков) она решила покрасить волосы. А носила она жёсткий блонд. У нее оставалось немного краски с прошлой процедуры и решила она краски смешать. Результат не заставил себя ждать - волосы разбегались с головы пучками. Лиля решительно побрилась под Котовского. Ее самый младший внук Илюша подошёл к своей маме и громким шепотом попросил: "Мам, попроси бабушку надеть шапочку. Я ее боюсь".
Она бросила балетную школу, поступила на геолога, отучилась и даже ездила в экспедиции.
Она была жёсткая, веселая, неунывающая, железобетонная, с морщинами вокруг глаз от смеха.
Я буду помнить ее именно такую, с папиросой в зубах, заразительно и хрипло хохочущей на нашей кухне.
Я ее не знала - видела один раз, когда они уезжали насовсем в 92 году, зато знала множество удивительных историй про нее.
Лиля - это черт в юбке. Я помню её торчащей по пояс из окна кухни с беломориной в руке. Виртуозная матершинница.
Я училась во 2 классе. У многих девочек уже были проколоты уши. Я очень хотела носить серьги. Лиля сказала: "Легко! Сейчас быстро сделаем." Нарисовала зелёнкой две точки на мочках, чтобы ровно было, обдала кипятком иглу одноразового шприца и усадила меня на кухне. "Если будешь пищать - оставлю иглу в ухе". Я точно знала, что оставит. Больно было ужасно, и звук ещё такой скрипучий противный кхык, будто рвут что-то. Я молчала. Больнее всего было вставлять в эти маленькие свежие ранки толстые сережки. Я молчала. Это было невероятно красиво и не по-детски больно.
Ещё помню как она виртуозно жарила тонкие ломтики картошки в кипящем масле, получались чипсы аля натурель. Это было невероятно вкусно.
Другие истории были бабушкины, старшей сестры Лили. В молодые годы (я не знаю насколько молодые, потому что у нее уже было трое внуков) она решила покрасить волосы. А носила она жёсткий блонд. У нее оставалось немного краски с прошлой процедуры и решила она краски смешать. Результат не заставил себя ждать - волосы разбегались с головы пучками. Лиля решительно побрилась под Котовского. Ее самый младший внук Илюша подошёл к своей маме и громким шепотом попросил: "Мам, попроси бабушку надеть шапочку. Я ее боюсь".
Она бросила балетную школу, поступила на геолога, отучилась и даже ездила в экспедиции.
Она была жёсткая, веселая, неунывающая, железобетонная, с морщинами вокруг глаз от смеха.
Я буду помнить ее именно такую, с папиросой в зубах, заразительно и хрипло хохочущей на нашей кухне.