Памяти Геши
Узнала с “небольшим” запозданием - в 5 лет! - о кончине нашего приятеля, соседа по Речному вокзалу, Геши. Захотелось сформулировать, пусть очень кратко и в общих чертах, чем Геша был уникален.
С одной стороны, неудивительно, что за много лет мы так и не собрались узнать, жив ли он. Это был человек, не слишком удобный в общении: наркоман, алкоголик, одноногий и больной, бесцеремонный и безбашенный. И не сказать этого о нем значило бы не сказать ничего.
Когда у него еще были обе ноги и он был здоров и молод , он часто заваливался к нам по дороге от метро к дому и долго не уходил. Иногда вообще прямо с порога говорил “Я принял то-то и то-то и до дому не дойду. Мне нужно где-то упасть”. Каждое его такое посещение с застряванием сопровождалось подробным рассказом о недавних событиях и, собственно, эти его рассказы и были совершенно уникальными. Я это не выдумала сейчас, чтобы как-то его похвалить, мертвого. Я и тогда не могла его выгнать по одной причине: слушать его было дико интересно. Думаю, он обладал талантом матерого писателя-битника, только писать не умел. Персонажи его рассказов - серые личности района Речной вокзал: участковый, продавщица, водитель автобуса, злобные пенсионеры и разъяренные родители - его и его друзей и подруг, - всегда были одни и те же. (Участкового он знал по имени и в конце концов гешина дочь, по иронии судьбы, сидела в школе за одной партой с его сыном). Запомнить и воспроизвести ни один из этих рассказов я не смогла бы в принципе. Нужно было записывать на магнитофон, но кто ж тогда об этом думал? Всегда в них была интрига, построенная на том, как причуды гешиной фантазии, отягощенной или нет действием какого-либо препарата, заставляли персонажей приходить в изумление, ярость, ступор, растягивать и напрягать рамки привычной речно-вокзальной реальности: то Геша зачем-то “помогал” водителю автобуса и, стоя за его спиной, указывал, куда ехать, пока автобус со всеми пассажирами не завяз в грязи какой-то стройки, то он чуть не подрался в лифте с бабкой-управдомом, которой не понравилась его физиономия. Повторяю, не берусь, не берусь повторять. Все будет бледным подобием.
Никогда не было в этих рассказах никакой рефлексии, всегда только бодрый героический и идиотский задор в духе барона Мюнхгаузена.
Но Геша дураком не был. Он, конечно, искал таким способом правду и искренность, которой очень не хватало в совдеповской тоске среди вонючих пятиэтажек. Эдакий Франсуа Вийон “на раене”, как сейчас говорят.
Один раз принес Феде котенка, который, по словам Геши “не давал ему спокойно полежать на газоне”, когда Геша в очередной раз не мог дойти до дома. Котенок стал Тыртыш и прожил много лет у нас и потом у Наташи.
Короче, рест ин пис, дорогой Геша. Мы так надеялись в глубине душе, что вдруг какое-то чудо произойдет и с ним все будет как-нибудь хорошо. Но, к сожалению, тут чуда не случилось..
Хотела найти фотографию поприличнее, но нету)) Пусть будет такая. Какие мы были, такая и фотография. Федя, видимо, снимает.
С одной стороны, неудивительно, что за много лет мы так и не собрались узнать, жив ли он. Это был человек, не слишком удобный в общении: наркоман, алкоголик, одноногий и больной, бесцеремонный и безбашенный. И не сказать этого о нем значило бы не сказать ничего.
Когда у него еще были обе ноги и он был здоров и молод , он часто заваливался к нам по дороге от метро к дому и долго не уходил. Иногда вообще прямо с порога говорил “Я принял то-то и то-то и до дому не дойду. Мне нужно где-то упасть”. Каждое его такое посещение с застряванием сопровождалось подробным рассказом о недавних событиях и, собственно, эти его рассказы и были совершенно уникальными. Я это не выдумала сейчас, чтобы как-то его похвалить, мертвого. Я и тогда не могла его выгнать по одной причине: слушать его было дико интересно. Думаю, он обладал талантом матерого писателя-битника, только писать не умел. Персонажи его рассказов - серые личности района Речной вокзал: участковый, продавщица, водитель автобуса, злобные пенсионеры и разъяренные родители - его и его друзей и подруг, - всегда были одни и те же. (Участкового он знал по имени и в конце концов гешина дочь, по иронии судьбы, сидела в школе за одной партой с его сыном). Запомнить и воспроизвести ни один из этих рассказов я не смогла бы в принципе. Нужно было записывать на магнитофон, но кто ж тогда об этом думал? Всегда в них была интрига, построенная на том, как причуды гешиной фантазии, отягощенной или нет действием какого-либо препарата, заставляли персонажей приходить в изумление, ярость, ступор, растягивать и напрягать рамки привычной речно-вокзальной реальности: то Геша зачем-то “помогал” водителю автобуса и, стоя за его спиной, указывал, куда ехать, пока автобус со всеми пассажирами не завяз в грязи какой-то стройки, то он чуть не подрался в лифте с бабкой-управдомом, которой не понравилась его физиономия. Повторяю, не берусь, не берусь повторять. Все будет бледным подобием.
Никогда не было в этих рассказах никакой рефлексии, всегда только бодрый героический и идиотский задор в духе барона Мюнхгаузена.
Но Геша дураком не был. Он, конечно, искал таким способом правду и искренность, которой очень не хватало в совдеповской тоске среди вонючих пятиэтажек. Эдакий Франсуа Вийон “на раене”, как сейчас говорят.
Один раз принес Феде котенка, который, по словам Геши “не давал ему спокойно полежать на газоне”, когда Геша в очередной раз не мог дойти до дома. Котенок стал Тыртыш и прожил много лет у нас и потом у Наташи.
Короче, рест ин пис, дорогой Геша. Мы так надеялись в глубине душе, что вдруг какое-то чудо произойдет и с ним все будет как-нибудь хорошо. Но, к сожалению, тут чуда не случилось..
Хотела найти фотографию поприличнее, но нету)) Пусть будет такая. Какие мы были, такая и фотография. Федя, видимо, снимает.