(no subject)
Среди моих юных и прелестных подруг распространена манера влюбляться по перечитке. Не по переписке, как с зэками, а по перечитке. То есть, они находят какого-то нового необыкновенного автора, начинают его читать и перечитывать, и через малое время - готово, влюблены! Кидают мне цитаты с комментариями "Ну разве это не охуительно?! Я его люблю! Я хочу за него замуж!" Я, как человек, конкретный до глупости, отвечаю:"Ну напиши ему об этом! Там же есть возможность оставить комментарий". Они не хотят. Они хотят, чтоб он сам, сам все понял, по одному только "лайку" и пришел, и увел, и мальчика они назовут Володей, а девочку - Катей. И чтобы все его гениальные тексты, которые он сейчас щедро выкладывает на всеобшее обозрение, под чужие жадные глазоньки - чтобы все это он читал только ей, ей одной. Какая из нас не мечтала побыть хоть немного в роли Музы Творца? Оставить, так сказать, след в истории. Чтобы через век в учебниках печатали "Этот роман писатель Пупкин посвятил своей любимой супруге Юлии. Она является прототипом главной героини романа, с ее сложным, неоднозначным характером и необычайно глубоким внутренним миром..." И портрет самой Музы, в шляпке эдак набок и с одухотворенным лицом.
Есть только одна проблема. Все эти гении слова, в которых так легко влюбиться читающей девушке, как правило, сильно дурны собой. Толстые, перхотные, или лысые и в очках. Как-то не попадается среди гениев ни одного красавца с бицепсами и белозубой улыбкой. Все они какие-то циничные, пьющие, жизнью помятые, трое бывших жен у них, брошенные дети, пиджак засаленный с оторванной пуговицей. Гению-то, ему на собственную внешность плевать. У Борхеса была чудесная фраза "Его тело казалось лишь поводом для духа". Да и дух в этих писателях какой-то не такой. Перегарный, прямо скажем, дух. Никакого тебе возвышенного Шиллера или романтичного Пушкина. Никакой поэзии, прелести, тайны. Не в моде оно нынче. Все больше цинизмом берут, ерничеством и двойными смыслами. За эту словесную игру ими почему-то восхищаются красивые женщины, влюбляются и хотят за них замуж. Не нужен им молодой красавец, присылающий им на страничку искренние, хоть и корявые, строки: "Ты озарила жизнь мою тебя теперя я люблю!", подавай им прожженого немолодого циника в потертом пиджаке и с застарелым алкоголизмом. Жизнь несправедлива.
Мужчинам проще. Ни один мужчина не станет восхищаться пишущей женщиной, если она при этом не демонстрирует свои ноги или еще какую-нибудь выигрышную часть туловища.
Мне только непонятно одно. Как могла Наталья Гончарова влюбиться в мелкого некрасивого и небогатого Пушкина, если она не была любительницей читать?
Есть только одна проблема. Все эти гении слова, в которых так легко влюбиться читающей девушке, как правило, сильно дурны собой. Толстые, перхотные, или лысые и в очках. Как-то не попадается среди гениев ни одного красавца с бицепсами и белозубой улыбкой. Все они какие-то циничные, пьющие, жизнью помятые, трое бывших жен у них, брошенные дети, пиджак засаленный с оторванной пуговицей. Гению-то, ему на собственную внешность плевать. У Борхеса была чудесная фраза "Его тело казалось лишь поводом для духа". Да и дух в этих писателях какой-то не такой. Перегарный, прямо скажем, дух. Никакого тебе возвышенного Шиллера или романтичного Пушкина. Никакой поэзии, прелести, тайны. Не в моде оно нынче. Все больше цинизмом берут, ерничеством и двойными смыслами. За эту словесную игру ими почему-то восхищаются красивые женщины, влюбляются и хотят за них замуж. Не нужен им молодой красавец, присылающий им на страничку искренние, хоть и корявые, строки: "Ты озарила жизнь мою тебя теперя я люблю!", подавай им прожженого немолодого циника в потертом пиджаке и с застарелым алкоголизмом. Жизнь несправедлива.
Мужчинам проще. Ни один мужчина не станет восхищаться пишущей женщиной, если она при этом не демонстрирует свои ноги или еще какую-нибудь выигрышную часть туловища.
Мне только непонятно одно. Как могла Наталья Гончарова влюбиться в мелкого некрасивого и небогатого Пушкина, если она не была любительницей читать?