"Послеобразы" Анджея Вайды
Мне в самом конце прошлого года довелось - спасибо Maxim Pavlov и Olga Ulybysheva - посмотреть последний фильм Анджея Вайды "Послеобразы". И это, надо сказать, непростое зрелище.
Прежде всего - это большое и невероятно точно сделанное кино с потрясающей операторской работой Павла Эдельмана и великим Богуславом Линдой в главной роли художника Владислава Стржеминьского. Байопик, описывающий несколько последних лет жизни большого польского художника, одного из учеников Казимира Малевича, байопик лаконичный и непримиримо честный, нетенденциозный, неангажированный - и страшный тем самым страхом повседневного ада, о котором мы чем дальше, тем больше забываем. Но о котором нам чем дальше, тем чаще стараются напомнить.
Кино о том, как власть Советов, умело экспортированная и внедренная западному соседу, потихонечку, подспудно, уверенно изымает из жизни творческого человека, не живущего в рабском или даже компромиссном согласии с ней, все возможности для продолжения этой самой жизни. Никакого пафоса, никаких лозунгов - только скупая констатация попыток одноногого художника уцепиться за жизнь.
Попыток абсолютно обреченных.
Раз - и отменяется твоя лекция, два - и тебя увольняют из художественного ВУЗа, три - и ты не член Союза художников, и четыре - поэтому тебе не продают краски, пять - и тебе нет работы в художественно-промышленном комбинате, шесть - и ты, почти в агонии, хватаясь за веревки, падаешь в витрине магазина, между манекенов, и ни один из прохожих не смотрит в твою сторону.
Семь - и одинокая девочка сидит на кровати, на которой только что умер ее отец.
Я бы это кино показывал на уроках истории в старших классах. Чтобы помнили, от какого наследства мы обязаны отказаться.
И чтобы посмотрели большое, настоящее кино, снятое 90-летним Вайдой, одним из последних великих режиссеров Европы, основателем польской школы кино, сыном расстрелянного в Катыни офицера.
Кино совершенно нестарческое. Просто кино. И неважно, с какой буквы его писать.