Хлеб, который я люблю печь.
На улице + 30, солнечное марево. Окна на юг.
Пеку. Сегодня медово-травную булочку. Все, на что хватило закваски с 2-х банок - упечена на днях подчистую.
Работающая духовка накаляет квартиру еще больше. Но пеку. Не могу не печь.
Процесс вошел в жизнь последним Самайном, хлебным вторым семинаром. После первого мне еще было нечем внутри.
А хотелось. Настоящих хлебов. Тех, что голубят и проминают пальцами. Тех, что готовит тепло духовки и с ним еще тоже надо договориться. Тех, что не про бутерброды. Хотя и их можно.
С тех пор каждую неделю, очень редко - по разу.
Я люблю печь для других. Тех, которых люблю. Меня же больше питает действо.
Зимой, шлындая до ночи в промозглой хмарой Москве, я спешила домой. Вымазать глину перетопленным маслом, высадить туда тесто, соорудить ему маковку. Сесть в медитацию с веретеном и втыкать, как поднимается в печи рождающийся хлеб. Распустить по дому сытный его дух. Постучать по донцу как в бубен. Укутать и оставить на ночь сновидеть, а утром отдать тому, для кого.
Хлебопечение многое шепчет. Про песни и сказки. Про циклы: закваска и тесто реагируют на Луну, а каждый месяц меняет настроение хлеба.
Про силу и суть зерен. И почему в холода так ложатся каши.
Про весенний праздник, когда творились куличи к Пасхе. Сладкая, пьяная, изобилующая смыслом и добавками сдоба. После таких сдержанных зимних хлебов. Полных, сильных, простых.
Про простоту как искусство. Самое сложное - испечь хлеб где всех ингредиентов-то: закваска, мука, вода, соль. И то, что внутри. Той, что делает. Нет честнее такого хлеба.
Всего лишь за полгода практики хлеб стал признанием и благословением, даром и оплатой.
Хлеб стал не просто едой - он стал пищей.
Месяц тому меня сильно заштырило в танцах на садовом инвентаре. И хлеб стал пустым. Его уминали первым, нахваливали, но я знала - это не то. Когда крапивный не удался вовсе - наступил предел.
Мне очень важно печь свой настоящий хлеб. Каким бы он ни был по гостам, рецептам и виду. Как оказалось, очень.
Хлеб моих рук настоящий, когда он - моего же сердца. Моей радости, ярчайшей или едва-едва слышной. Силы на момент. Моего "на, это тебе".
Вот и пеку, давая жару.
Пеку. Сегодня медово-травную булочку. Все, на что хватило закваски с 2-х банок - упечена на днях подчистую.
Работающая духовка накаляет квартиру еще больше. Но пеку. Не могу не печь.
Процесс вошел в жизнь последним Самайном, хлебным вторым семинаром. После первого мне еще было нечем внутри.
А хотелось. Настоящих хлебов. Тех, что голубят и проминают пальцами. Тех, что готовит тепло духовки и с ним еще тоже надо договориться. Тех, что не про бутерброды. Хотя и их можно.
С тех пор каждую неделю, очень редко - по разу.
Я люблю печь для других. Тех, которых люблю. Меня же больше питает действо.
Зимой, шлындая до ночи в промозглой хмарой Москве, я спешила домой. Вымазать глину перетопленным маслом, высадить туда тесто, соорудить ему маковку. Сесть в медитацию с веретеном и втыкать, как поднимается в печи рождающийся хлеб. Распустить по дому сытный его дух. Постучать по донцу как в бубен. Укутать и оставить на ночь сновидеть, а утром отдать тому, для кого.
Хлебопечение многое шепчет. Про песни и сказки. Про циклы: закваска и тесто реагируют на Луну, а каждый месяц меняет настроение хлеба.
Про силу и суть зерен. И почему в холода так ложатся каши.
Про весенний праздник, когда творились куличи к Пасхе. Сладкая, пьяная, изобилующая смыслом и добавками сдоба. После таких сдержанных зимних хлебов. Полных, сильных, простых.
Про простоту как искусство. Самое сложное - испечь хлеб где всех ингредиентов-то: закваска, мука, вода, соль. И то, что внутри. Той, что делает. Нет честнее такого хлеба.
Всего лишь за полгода практики хлеб стал признанием и благословением, даром и оплатой.
Хлеб стал не просто едой - он стал пищей.
Месяц тому меня сильно заштырило в танцах на садовом инвентаре. И хлеб стал пустым. Его уминали первым, нахваливали, но я знала - это не то. Когда крапивный не удался вовсе - наступил предел.
Мне очень важно печь свой настоящий хлеб. Каким бы он ни был по гостам, рецептам и виду. Как оказалось, очень.
Хлеб моих рук настоящий, когда он - моего же сердца. Моей радости, ярчайшей или едва-едва слышной. Силы на момент. Моего "на, это тебе".
Вот и пеку, давая жару.