"Глубина резкости" в "ВЕСТНИКЕ ЕВРОПЫ"
Вышел очередной, ХХХ111 номер "Вестника Европы".
В нём мой фотопроект "Россия - Франция" и статья
Главного редактора Виктора Ярошенко
про фотографию
Феномен Резкости
Фотографии Александра Тягны- Рядно
Творчество - это процесс. Творческая жизнь - это метаболизм, сложное взаимодействие духовной, психологической, культурной сути человека с его плотским бытием и его бытовыми обстоятельствами.
В оценке творчества - отбор - важнейший этап, за которым и последует оценка. Писатель мучается над текстом, ищет структуру, путается в сюжете... рвет, сжигает рукописи. Рукописи еще как горят; более того, даже опубликованные вещи чаще всего исчезают, не оставив следа.
Поэт собирает избранное, и не включает в него лучшие, может быть, стихотворения, потому что сейчас они ему «не показались».
Художник рад бы забрать у владельца (некоторые так и делают) картину, чтобы переписать ее.
А фотограф? Серьезный, честный фотограф, профессионал, работавший не один десяток лет? Вот недавно умер Витя Великжанин, чудесный человек и отличный фотограф - и где его съемка? А легендарный Марк Редькин (помню его невероятные фотографические байки, а где съемка - не знаю), как и другие фронтовые фотографы? Люди уходят, архивы их (ценен именно весь творческий архив, а не отдельные случайные работы), как правило, не каталогизированные, не прокомментированные и не оцифрованные. Хорошо если попадут в какой-нибудь фонд, а чаще - никуда не попадут…
Были и выставки, но что выставка? Двадцать, тридцать, много - пятьесят, почти никогда не сто фотографий; они мало что могут рассказать зрителю, подсевшему на визуальный ряд, о художнике, и еще меньше о его особом времени. А время летит стремительно.… И уже через пять лет - многое другое. А изменения не замечены и не отрефлексированы.
Потому что, на самом деле, не отбор важен, а процесс; это знают те немногие, кому выпадало трудное счастье видеть колоссальный массив творческой работы серьезного мастера. Это как в театре, - посмотреть весь репертуар сплошняком - ну кто такое может себе позволить?..
Отбор - процедура субъективная и более того, насильственная. Писатель пишет всю жизнь один свой текст, как Гончаров свой трехроманный труд «ТРИ О».
Ну а фотограф - он поет свою «Иллиаду». Если выпадет долго жить, - скольких он запечатлеет, оставит в отпечатках... Масса его фотографий, негативов (а теперь - цифр на диске-накопителе) и представляет некоторую кажущуюся неструктурированной выборку зрительных впечатлений, образов. Как если бы сам мозг собрал их (он и собирает), но гораздо настойчивее, но, вероятно, с меньшей подробностью и дотошностью, чем, свет, прошедший через объектив камеры и попавший на светочувствительный слой, или эти, как там они, пиксели, но тоже светочувствительные мелкости...
Вопрос восприятия мира через глаз, мозг, да еще и техническое приспособление , камеру, очень сложен, а сегодня еще, в силу невероятной экспансии визуального образа, и очень актуальный.
Роль фотографа-профессионала, человека, посвятившего себя фиксации увиденного, трудно определима.
Отбор делаем мы, куратор выставки, редактор журнала, зритель, уносящий в памяти с выставки образы двух-трех изображений. Но фотоотбор мы делаем из того уже уловленного отрефлексированного, остановленного, упрощенного до двухмерного и черно-белого изображения, который мы воспринимаем уже как знак, почти иероглиф некоей ситуации, судьбы, состояния.
Я давно знаю Александра Тягны-Рядно и видел множество его работ.
Выросший в тихой Шуе, он объездил весь мир, исходил, исколесил, облетел Россию и ее соседей. В его архиве - пантеон одухотворённых лиц, - ученые, музыканты, художники, поэты, политики и шоумены последних десятилетий.
Большой и добрый, несколько даже флегматичный, он преображается, поднимая камеру, и взгляд ее становится точным и очень внимательным, он видит и мальчишку, залезшего под стол, и на третьем плане вздорящих бомжей, и покосившиеся столбы и непременную ленинскую руку, простертую в сторону винного магазина в каждом сонном райцентре...
Посмотрев его работы во множестве, видишь, что фотографии его не резкие - не в смысле «глубины резкости», а в смысле классического взаимодействия «художника и модели». Он никого не разоблачает, не высмеивает, он всех принимает как они есть: сибирских подростков на енисейской набережной и французских моряков на марсельской... Но портретная его галерея вся сплошь состоит из талантливых и приличных людей. Попасть в нее - уже честь.
Он очень хорошо знает и понимает русскую глубинку, с ее экзистенциальной нефотогеничностью, сиротской неприкаянностью, но, может быть, это знание помогает ему с такой симпатией и ностальгией по несбыточному российскому раю наблюдать и показывать, невольно всякий раз сравнивая свое и чужое.
Для него они рядом, соизмеримы и сопоставимы, Москва и Париж, Ярославль и Лион, Каркасон и Суздаль, Муром, Шуя, Венеция и Владимир, российские и европейские, азиатские, приморские и высокогорные, богатые и нищие города и деревни. Этот подразумеваемый широкий культурный контекст, знание большого Мира, волей-неволей раз за разом делает его работы глубже, чем они могут показаться; будто на кадре, как на сетчатке глаза и в памяти, остались следы сотен других кадров, годов и городов.
«Карточки резкие», а высказывания его - не резкие, потому что за этим стоит вполне отрефлексирванная позиция, творческая философия. Тягны- Рядно фиксирует этот мир, таким, какой он есть и старается понять его таким,каким он был до нас.
Не усомнимся в гражданской позиции. На фотографии августа 91 года худенький и молодой Саша с повисшей плетью рукой - омоновская дубинка отоваривала фотографа.
Его фотографии 89-го и ранних девяностых, его съемка августовских дней 1991 года, его потрясающая демонстрация на Крымском мосту, его портрет Саввы Кулиша на фоне железного Феликса, снятый 22 августа 1991 года, относятся к лучшим визуальным образам той поры, как и его объективный и дружелюбный взгляд на русскую провинцию.
Виктор Ярошенко,
главный редактор журнала «Вестник Европы»
В нём мой фотопроект "Россия - Франция" и статья
Главного редактора Виктора Ярошенко
про фотографию
Феномен Резкости
Фотографии Александра Тягны- Рядно
Творчество - это процесс. Творческая жизнь - это метаболизм, сложное взаимодействие духовной, психологической, культурной сути человека с его плотским бытием и его бытовыми обстоятельствами.
В оценке творчества - отбор - важнейший этап, за которым и последует оценка. Писатель мучается над текстом, ищет структуру, путается в сюжете... рвет, сжигает рукописи. Рукописи еще как горят; более того, даже опубликованные вещи чаще всего исчезают, не оставив следа.
Поэт собирает избранное, и не включает в него лучшие, может быть, стихотворения, потому что сейчас они ему «не показались».
Художник рад бы забрать у владельца (некоторые так и делают) картину, чтобы переписать ее.
А фотограф? Серьезный, честный фотограф, профессионал, работавший не один десяток лет? Вот недавно умер Витя Великжанин, чудесный человек и отличный фотограф - и где его съемка? А легендарный Марк Редькин (помню его невероятные фотографические байки, а где съемка - не знаю), как и другие фронтовые фотографы? Люди уходят, архивы их (ценен именно весь творческий архив, а не отдельные случайные работы), как правило, не каталогизированные, не прокомментированные и не оцифрованные. Хорошо если попадут в какой-нибудь фонд, а чаще - никуда не попадут…
Были и выставки, но что выставка? Двадцать, тридцать, много - пятьесят, почти никогда не сто фотографий; они мало что могут рассказать зрителю, подсевшему на визуальный ряд, о художнике, и еще меньше о его особом времени. А время летит стремительно.… И уже через пять лет - многое другое. А изменения не замечены и не отрефлексированы.
Потому что, на самом деле, не отбор важен, а процесс; это знают те немногие, кому выпадало трудное счастье видеть колоссальный массив творческой работы серьезного мастера. Это как в театре, - посмотреть весь репертуар сплошняком - ну кто такое может себе позволить?..
Отбор - процедура субъективная и более того, насильственная. Писатель пишет всю жизнь один свой текст, как Гончаров свой трехроманный труд «ТРИ О».
Ну а фотограф - он поет свою «Иллиаду». Если выпадет долго жить, - скольких он запечатлеет, оставит в отпечатках... Масса его фотографий, негативов (а теперь - цифр на диске-накопителе) и представляет некоторую кажущуюся неструктурированной выборку зрительных впечатлений, образов. Как если бы сам мозг собрал их (он и собирает), но гораздо настойчивее, но, вероятно, с меньшей подробностью и дотошностью, чем, свет, прошедший через объектив камеры и попавший на светочувствительный слой, или эти, как там они, пиксели, но тоже светочувствительные мелкости...
Вопрос восприятия мира через глаз, мозг, да еще и техническое приспособление , камеру, очень сложен, а сегодня еще, в силу невероятной экспансии визуального образа, и очень актуальный.
Роль фотографа-профессионала, человека, посвятившего себя фиксации увиденного, трудно определима.
Отбор делаем мы, куратор выставки, редактор журнала, зритель, уносящий в памяти с выставки образы двух-трех изображений. Но фотоотбор мы делаем из того уже уловленного отрефлексированного, остановленного, упрощенного до двухмерного и черно-белого изображения, который мы воспринимаем уже как знак, почти иероглиф некоей ситуации, судьбы, состояния.
Я давно знаю Александра Тягны-Рядно и видел множество его работ.
Выросший в тихой Шуе, он объездил весь мир, исходил, исколесил, облетел Россию и ее соседей. В его архиве - пантеон одухотворённых лиц, - ученые, музыканты, художники, поэты, политики и шоумены последних десятилетий.
Большой и добрый, несколько даже флегматичный, он преображается, поднимая камеру, и взгляд ее становится точным и очень внимательным, он видит и мальчишку, залезшего под стол, и на третьем плане вздорящих бомжей, и покосившиеся столбы и непременную ленинскую руку, простертую в сторону винного магазина в каждом сонном райцентре...
Посмотрев его работы во множестве, видишь, что фотографии его не резкие - не в смысле «глубины резкости», а в смысле классического взаимодействия «художника и модели». Он никого не разоблачает, не высмеивает, он всех принимает как они есть: сибирских подростков на енисейской набережной и французских моряков на марсельской... Но портретная его галерея вся сплошь состоит из талантливых и приличных людей. Попасть в нее - уже честь.
Он очень хорошо знает и понимает русскую глубинку, с ее экзистенциальной нефотогеничностью, сиротской неприкаянностью, но, может быть, это знание помогает ему с такой симпатией и ностальгией по несбыточному российскому раю наблюдать и показывать, невольно всякий раз сравнивая свое и чужое.
Для него они рядом, соизмеримы и сопоставимы, Москва и Париж, Ярославль и Лион, Каркасон и Суздаль, Муром, Шуя, Венеция и Владимир, российские и европейские, азиатские, приморские и высокогорные, богатые и нищие города и деревни. Этот подразумеваемый широкий культурный контекст, знание большого Мира, волей-неволей раз за разом делает его работы глубже, чем они могут показаться; будто на кадре, как на сетчатке глаза и в памяти, остались следы сотен других кадров, годов и городов.
«Карточки резкие», а высказывания его - не резкие, потому что за этим стоит вполне отрефлексирванная позиция, творческая философия. Тягны- Рядно фиксирует этот мир, таким, какой он есть и старается понять его таким,каким он был до нас.
Не усомнимся в гражданской позиции. На фотографии августа 91 года худенький и молодой Саша с повисшей плетью рукой - омоновская дубинка отоваривала фотографа.
Его фотографии 89-го и ранних девяностых, его съемка августовских дней 1991 года, его потрясающая демонстрация на Крымском мосту, его портрет Саввы Кулиша на фоне железного Феликса, снятый 22 августа 1991 года, относятся к лучшим визуальным образам той поры, как и его объективный и дружелюбный взгляд на русскую провинцию.
Виктор Ярошенко,
главный редактор журнала «Вестник Европы»