Карела, горькая карела
Я-то знаю Еськина лет тридцать, с тех пор, как мы учились вместе на биофаке.
Мы тогда все только и говорили, что об охране природы. Ходили в рейды против браконьеров, разоблачали злостных нарушителей, в общем, время зря не тратили. Еськин отличался от нас тем, что был твердо убежден: природа, если ей понадобится, сама себя защитит, и очень агрессивно.
- Ну вот вспомни, - говорил он, - хотя бы «Книгу джунглей», как Маугли посылает проклятие на деревню: "И карела, горькая карела вырастет там, где вы молились своему богу...»
- Ты сравнил тоже, - отвечал я, -- индийская деревня и современная западная цивилизация. Сколько у нас возможностей подавить природу!
Еськин всё старался объяснить, что у природы возможностей никак не меньше, просто она пока не отвечает нам ударом на удар. А вот когда-нибудь ответит, и тогда-то мы вспомним, о чем он нас предупреждал. Только поздно будет.
Пошел он на модную кафедру молекулярной биологии, и вскоре, как мне показалось, забыл свои апокалиптические предсказания.
Потом мы долго не виделись, а потом, когда уже расшифровали множество геномов и, главное, появились методы их редактирования, я увидел на ютюбе лекцию Еськина, теперь уже профессора, про его опыты со скрещиванием геномов растений и животных. Всё выглядело безобидно и очень интересно.
Ну представьте себе, говорил Еськин, есть растения, которые распознают микроэлементы в почве. А животные этого не умеют, но если бы умели, им бы гораздо больше пригодилось. Потому что они могут передвигаться с места на место, понятно? Берем ген, вставляем на нужное место, и - вуаля! Ну, то есть, не так всё просто, но в первом приближении.
Там у него сидела аудитория каких-то совсем мальчиков и девочек, они еще много всего придумали: как животные научатся отбрасывать больные части и отращивать новые, а растения - маскироваться под опасные виды, и тому подобное. Потом уже я узнал, что он с этими лекциями ездил по всей Земле и самых умных брал к себе учениками и лаборантами.
В некоторый момент он ушел из академической науки и основал свою молекулярно-биологическую компанию под названием «Горькая карела». Я при встрече спросил - что делать-то собираетесь, но он сказал только - если что получится, ты про нас услышишь.
И я услышал.
****
Помните, наверное, как новый мэр Москвы принялся покрывать московские просторы плиткой?
Кто только не издевался над этим идиотизмом, но, как говорил Марк Твен, «все жалуются на погоду, но ничего не делают». А Еськин сломал эту парадигму. Но давайте по порядку.
В первый раз об этом заговорили весной. Только-только народ перестал говорить о скользкой по зиме плитке, бесконечном перекладывании бордюров и прочих обыкновенных темах ежедневных жалоб, как вдруг промелькнуло удивительное сообщение.
На одном из бульваров Москвы, на небольшой уютной площади, щели между плитками проросли мхом, причем неожиданно и безжалостно быстро. В первый день появился свежий зеленый цвет, на второй мох вылез поверх серой невзрачной плитки, а на третий день ровная поверхность вздыбилась и покорежилась, и бульвар уже больше напоминал заболоченный луг, чем образец европейской средневековой площади.
Отряд был выслан на борьбу с неожиданным врагом благоустройства только на четвертый день, после того, как неугомонные блогеры растиражировали пугающие фотографии в интернете.
Поздно, скажем мы сейчас, но вряд ли более ранняя реакция помогла бы. Добросовестные гастарбайтеры очищали каждый камень, помещали обратно на свое место, грузили мох на тачки, складировали его по краю бульвара - и так до темноты. Некоторые, самые инициативные, доложили начальству, что плитка как будто поедена снизу, но на этот рапорт внимания тогда не обратили. Утром обнаружилось, что все вчерашние завоевания утрачены, и враг занял позиции заметно сильнее, чем накануне.
Не только давешний вид площади, до начала борьбы со мхом, полностью восстановился во всем своем устрашающем безобразии. Растрепанный мох атаковал соседние участки и даже начал карабкаться на фундаменты солидных зданий, окружаюших эту часть бульвара
Тут уже звонки пошли в более высокие инстанции, Бог его знает, сколько их в московском истеблишменте, но определенно информация пошла выше.
Три дня прошло в позиционной борьбе, которую гастарбайтерские силы неизменно проигрывали за ночь. Применяли мощные гербициды, но и они не помогали. Вскоре выяснилось (точнее, пресса доложила), что кирпичи, слагающие фундаменты престижного риэл-эстейта, изрядно поедены агрессором, и встает вопрос о выселении жильцов (а куда? это тебе не обитатели коммуналок). Вдобавок, несколько рабочих были госпитализированы со странными симптомами: тошнота, онемение рук и ног, затрудненное дыхание. Большинство гастарбайтеров отказалось работать назавтра, несмотря на угрозы и посулы двойной оплаты. Наутро, часам к одиннадцати, приехал сам мэр.
Разумеется, толку от этого не было. Требовались радикальные меры, и все были готовы их предпринять, если бы знали, что это за меры. С этим была проблема, с идеями. Впрочем, никто от мэрии каких-то идей и не ожидал.
После краткого периода зубоскальства над несчастьями обитателей Бульварного кольца народ понемногу стал экстраполировать ситуацию и задумался, а где, собственно, остановится экспансия мхов? На Садовом, на Третьем кольце, на Окружной дороге?
Вопрос оставался - как зараза распространяется с такой скоростью? Когда я прочитал в одной из панических заметок, что корни мха растут с огромной скоростью, я аж подпрыгнул. Может, нас плохо учили, но что у мхов нет корней - это мы все-таки знали. И именно тогда я, наконец, вспомнил о методах гибридизации генома и о друге моем профессоре Еськине.
И - вот расскажите мне о случайностях - в тот же день мы столкнулись на Пушкинской площади, неподалеку от эпицентра событий. Конечно, обрадовались, и он затащил меня в неизвестную мне до того чебуречную «СССР», где всё было сделано в советском стиле, но кормили вкусно. Взяли для начала четвертинку «Зубровки», со знаком качества.
- А скажи-ка мне, дорогой Кирилл, только честно, - начал я после первой рюмки («со свиданьицем») и сделал мхатовскую паузу. Еськин всегда был остёр умом, поэтому отвечал, не дожидаясь продолжения:
- Да, это наша лаборатория, но болтать об этом не надо, для твоего собственного спокойствия.
- Могила, - заверил я его, и мы выпили по второй, за успехи отечественной науки.
Под гул и жужжание голосов в зале Еськин вкратце, и, как всегда в его лекциях, по существу, изложил мне задачу проекта, материалы и методы, результаты и выводы.
Мхи оказались чрезвычайно благодатным материалом для редактирования генома. Причина тут проста - то, что мы обычно называем мхом, это гаплоидное растение, то есть у него только один набор хромосом. Понятно, что вносить редактирование в геном гораздо проще, когда хромосома одна, и не нужно менять ген дважды в одном и том же месте. «Это и дураку понятно», как точно сформулировал профессор Еськин.
- Мы со мхами работаем уже пару лет, нам грант дали из Алфёровского фонда. Думаешь, зря я молодежь набирал? - заметил Кирилл. - Им дают деньги просто не рассуждая, а записать их автором проекта мне отнюдь не западло.
Чего только не удалось им напихать в геном обычного кукушкиного льна! Начали с простого, с фототаксиса, чтобы он умел укрываться от прямого солнца. Потом добавили корни от высших растений, это был важный прорыв. Потом способность размножаться корневой порослью. Потом секрецию кислоты, разрушать камень, и пошло-поехало...
- А что за случаи отравления? - поинтересовался я.
- Да есть у меня один мальчик, японец, между прочим, очень интересуется тетродотоксином. Помнишь такой? (я помнил, с лекций по военному делу: тетродотоксин, батрахотоксин, летальная доза - меньше миллиграма). Наверное, встроил в какой-то момент, у нас же аврал был, полный бардак.
- Скажи мне, Кирилл, - спросил я наконец, - а как ты собираешься всё это останавливать?
Мой товарищ пожал плечами.
- Я не собираюсь.
- Плитка - черт с ней, пускай наш дорогой мэр об этом беспокоится. А вообще город Москва? Ну и давай посмотрим в перспективу - цивилизация наша городская?
Мы помолчали, но я всё не мог остановиться:
- Ты понимаешь, что будет, когда узнают автора?
Еськин ухмыльнулся и отвечал:
- Дедушка старый, ему всё равно. - Потом он разлил остатки зубровки и торжественно произнес, держа локоть на отлете:
- Ну, давай наш третий тост, традиционный?
- За тех, кто не с нами, за тех, кто в пути, - начал я, а он продолжил:
- Чтоб собаки его не сдали, чтоб спички его не отсырели. Да поможет ему Господь! - и мы хором закончили:
- А королевской полиции - позор и посрамление!
***
Остаток истории все знают. Месяц сорокаградусной жары без единого дождя, редкий в Москве, закончил кризис. Кирилл же тем временем успел сконструировать жуков, поедающих модифицированный мох с аппетитом и без вреда для для здоровья. Я только молю его не выпускать их пока в реальный мир.
Потому что «природа, если ей понадобится, сама себя защитит». И не дай нам Бог попасть ей под руку.
Играла тема от kattrend : "Занимался экологическим терроризмом: сажал мох в трещинах асфальта"
P.S. Запоздало, но поздравляю Стрейнджера с ДР! Повод для игры прекрасный, лучше не бывает.
Мы тогда все только и говорили, что об охране природы. Ходили в рейды против браконьеров, разоблачали злостных нарушителей, в общем, время зря не тратили. Еськин отличался от нас тем, что был твердо убежден: природа, если ей понадобится, сама себя защитит, и очень агрессивно.
- Ну вот вспомни, - говорил он, - хотя бы «Книгу джунглей», как Маугли посылает проклятие на деревню: "И карела, горькая карела вырастет там, где вы молились своему богу...»
- Ты сравнил тоже, - отвечал я, -- индийская деревня и современная западная цивилизация. Сколько у нас возможностей подавить природу!
Еськин всё старался объяснить, что у природы возможностей никак не меньше, просто она пока не отвечает нам ударом на удар. А вот когда-нибудь ответит, и тогда-то мы вспомним, о чем он нас предупреждал. Только поздно будет.
Пошел он на модную кафедру молекулярной биологии, и вскоре, как мне показалось, забыл свои апокалиптические предсказания.
Потом мы долго не виделись, а потом, когда уже расшифровали множество геномов и, главное, появились методы их редактирования, я увидел на ютюбе лекцию Еськина, теперь уже профессора, про его опыты со скрещиванием геномов растений и животных. Всё выглядело безобидно и очень интересно.
Ну представьте себе, говорил Еськин, есть растения, которые распознают микроэлементы в почве. А животные этого не умеют, но если бы умели, им бы гораздо больше пригодилось. Потому что они могут передвигаться с места на место, понятно? Берем ген, вставляем на нужное место, и - вуаля! Ну, то есть, не так всё просто, но в первом приближении.
Там у него сидела аудитория каких-то совсем мальчиков и девочек, они еще много всего придумали: как животные научатся отбрасывать больные части и отращивать новые, а растения - маскироваться под опасные виды, и тому подобное. Потом уже я узнал, что он с этими лекциями ездил по всей Земле и самых умных брал к себе учениками и лаборантами.
В некоторый момент он ушел из академической науки и основал свою молекулярно-биологическую компанию под названием «Горькая карела». Я при встрече спросил - что делать-то собираетесь, но он сказал только - если что получится, ты про нас услышишь.
И я услышал.
****
Помните, наверное, как новый мэр Москвы принялся покрывать московские просторы плиткой?
Кто только не издевался над этим идиотизмом, но, как говорил Марк Твен, «все жалуются на погоду, но ничего не делают». А Еськин сломал эту парадигму. Но давайте по порядку.
В первый раз об этом заговорили весной. Только-только народ перестал говорить о скользкой по зиме плитке, бесконечном перекладывании бордюров и прочих обыкновенных темах ежедневных жалоб, как вдруг промелькнуло удивительное сообщение.
На одном из бульваров Москвы, на небольшой уютной площади, щели между плитками проросли мхом, причем неожиданно и безжалостно быстро. В первый день появился свежий зеленый цвет, на второй мох вылез поверх серой невзрачной плитки, а на третий день ровная поверхность вздыбилась и покорежилась, и бульвар уже больше напоминал заболоченный луг, чем образец европейской средневековой площади.
Отряд был выслан на борьбу с неожиданным врагом благоустройства только на четвертый день, после того, как неугомонные блогеры растиражировали пугающие фотографии в интернете.
Поздно, скажем мы сейчас, но вряд ли более ранняя реакция помогла бы. Добросовестные гастарбайтеры очищали каждый камень, помещали обратно на свое место, грузили мох на тачки, складировали его по краю бульвара - и так до темноты. Некоторые, самые инициативные, доложили начальству, что плитка как будто поедена снизу, но на этот рапорт внимания тогда не обратили. Утром обнаружилось, что все вчерашние завоевания утрачены, и враг занял позиции заметно сильнее, чем накануне.
Не только давешний вид площади, до начала борьбы со мхом, полностью восстановился во всем своем устрашающем безобразии. Растрепанный мох атаковал соседние участки и даже начал карабкаться на фундаменты солидных зданий, окружаюших эту часть бульвара
Тут уже звонки пошли в более высокие инстанции, Бог его знает, сколько их в московском истеблишменте, но определенно информация пошла выше.
Три дня прошло в позиционной борьбе, которую гастарбайтерские силы неизменно проигрывали за ночь. Применяли мощные гербициды, но и они не помогали. Вскоре выяснилось (точнее, пресса доложила), что кирпичи, слагающие фундаменты престижного риэл-эстейта, изрядно поедены агрессором, и встает вопрос о выселении жильцов (а куда? это тебе не обитатели коммуналок). Вдобавок, несколько рабочих были госпитализированы со странными симптомами: тошнота, онемение рук и ног, затрудненное дыхание. Большинство гастарбайтеров отказалось работать назавтра, несмотря на угрозы и посулы двойной оплаты. Наутро, часам к одиннадцати, приехал сам мэр.
Разумеется, толку от этого не было. Требовались радикальные меры, и все были готовы их предпринять, если бы знали, что это за меры. С этим была проблема, с идеями. Впрочем, никто от мэрии каких-то идей и не ожидал.
После краткого периода зубоскальства над несчастьями обитателей Бульварного кольца народ понемногу стал экстраполировать ситуацию и задумался, а где, собственно, остановится экспансия мхов? На Садовом, на Третьем кольце, на Окружной дороге?
Вопрос оставался - как зараза распространяется с такой скоростью? Когда я прочитал в одной из панических заметок, что корни мха растут с огромной скоростью, я аж подпрыгнул. Может, нас плохо учили, но что у мхов нет корней - это мы все-таки знали. И именно тогда я, наконец, вспомнил о методах гибридизации генома и о друге моем профессоре Еськине.
И - вот расскажите мне о случайностях - в тот же день мы столкнулись на Пушкинской площади, неподалеку от эпицентра событий. Конечно, обрадовались, и он затащил меня в неизвестную мне до того чебуречную «СССР», где всё было сделано в советском стиле, но кормили вкусно. Взяли для начала четвертинку «Зубровки», со знаком качества.
- А скажи-ка мне, дорогой Кирилл, только честно, - начал я после первой рюмки («со свиданьицем») и сделал мхатовскую паузу. Еськин всегда был остёр умом, поэтому отвечал, не дожидаясь продолжения:
- Да, это наша лаборатория, но болтать об этом не надо, для твоего собственного спокойствия.
- Могила, - заверил я его, и мы выпили по второй, за успехи отечественной науки.
Под гул и жужжание голосов в зале Еськин вкратце, и, как всегда в его лекциях, по существу, изложил мне задачу проекта, материалы и методы, результаты и выводы.
Мхи оказались чрезвычайно благодатным материалом для редактирования генома. Причина тут проста - то, что мы обычно называем мхом, это гаплоидное растение, то есть у него только один набор хромосом. Понятно, что вносить редактирование в геном гораздо проще, когда хромосома одна, и не нужно менять ген дважды в одном и том же месте. «Это и дураку понятно», как точно сформулировал профессор Еськин.
- Мы со мхами работаем уже пару лет, нам грант дали из Алфёровского фонда. Думаешь, зря я молодежь набирал? - заметил Кирилл. - Им дают деньги просто не рассуждая, а записать их автором проекта мне отнюдь не западло.
Чего только не удалось им напихать в геном обычного кукушкиного льна! Начали с простого, с фототаксиса, чтобы он умел укрываться от прямого солнца. Потом добавили корни от высших растений, это был важный прорыв. Потом способность размножаться корневой порослью. Потом секрецию кислоты, разрушать камень, и пошло-поехало...
- А что за случаи отравления? - поинтересовался я.
- Да есть у меня один мальчик, японец, между прочим, очень интересуется тетродотоксином. Помнишь такой? (я помнил, с лекций по военному делу: тетродотоксин, батрахотоксин, летальная доза - меньше миллиграма). Наверное, встроил в какой-то момент, у нас же аврал был, полный бардак.
- Скажи мне, Кирилл, - спросил я наконец, - а как ты собираешься всё это останавливать?
Мой товарищ пожал плечами.
- Я не собираюсь.
- Плитка - черт с ней, пускай наш дорогой мэр об этом беспокоится. А вообще город Москва? Ну и давай посмотрим в перспективу - цивилизация наша городская?
Мы помолчали, но я всё не мог остановиться:
- Ты понимаешь, что будет, когда узнают автора?
Еськин ухмыльнулся и отвечал:
- Дедушка старый, ему всё равно. - Потом он разлил остатки зубровки и торжественно произнес, держа локоть на отлете:
- Ну, давай наш третий тост, традиционный?
- За тех, кто не с нами, за тех, кто в пути, - начал я, а он продолжил:
- Чтоб собаки его не сдали, чтоб спички его не отсырели. Да поможет ему Господь! - и мы хором закончили:
- А королевской полиции - позор и посрамление!
***
Остаток истории все знают. Месяц сорокаградусной жары без единого дождя, редкий в Москве, закончил кризис. Кирилл же тем временем успел сконструировать жуков, поедающих модифицированный мох с аппетитом и без вреда для для здоровья. Я только молю его не выпускать их пока в реальный мир.
Потому что «природа, если ей понадобится, сама себя защитит». И не дай нам Бог попасть ей под руку.
Играла тема от kattrend : "Занимался экологическим терроризмом: сажал мох в трещинах асфальта"
P.S. Запоздало, но поздравляю Стрейнджера с ДР! Повод для игры прекрасный, лучше не бывает.