Это другие
- Смотри, что тут тебе в коллекцию! - воскликнула Сабина. - Такое! Ты только посмотри!
На грязной серой стене ярким ядовито-зелёным маркером было написано: «Ад по имени Коля». Наташа уже много лет собирала разные забавные уличные надписи, чего только не перевидала, но вот это про Колю натурально шедевр.
Сфотографировала надпись; Сабина тоже достала телефон. Спросила:
- Ты не против, если я в инстаграм это выложу?
- Ну а как я могу быть против? - удивилась Наташа. - Это твоя добыча, ты первая заметила. Ты крута.
Надпись была на русском языке, но Збигнев всё равно её понял, и разговор подруг тоже понял, как всегда понимал, хотя никогда в жизни не учил русский; он, собственно, и польского-то не знал, родился уже в Америке, туда ещё дед переехал, причём подростком, с родителями. В честь деда его и назвали, по настоянию бабки, по мнению самого Збигнева, совершенно зря: это девчонкам наверное хорошо живётся с иностранными именами, они сразу привлекают внимание, а девчонкам только того и надо - кого-то привлечь. Правда, не всем; к примеру, Наташе почему-то не надо, хотя она совсем не стеснительная. Просто не любит оказываться в центре внимания, вот не любит, и всё. Збигнев тоже никогда не любил, наверное потому, что с детства намучился, все вокруг, даже взрослые спрашивали: «О-о-о, так ты русский? Прямо из самой Сибири?» - и он ещё в младшей школе задобался всем объяснять, что нет. В общем, имя его страшно бесило лет до тридцати, даже думал сменить, но не хотел обижать бабку, от которой надеялся получить наследство, а к тому времени, как она умерла, успел привыкнуть к дурацкому имени, решил: да какая разница, всё равно. В общем, с именем он худо-бедно смирился, но так и не полюбил, и как же забавно, - иногда думал Збигнев; на самом деле, не «иногда», а очень часто так думал, - забавно, что дурацкое имя осталось даже после того, как больше ничего от меня не осталось. Нет, правда, смешно.
- Ад по имени Коля, - восхищённо повторила Сабина, спрятав в карман телефон. - А ещё бывает ад по имени Тамара, ад по имени Хулио, ад по имени Валерий Александрович Пирогов; короче, много разных интересных адов. «Ад это другие», и теперь мы знаем его по именам!
- Ну да, - без тени улыбки подтвердила Наташа. Она умела шутить с таким серьёзным, даже меланхоличным лицом, словно не говорила абсурдные вещи, а повторяла общеизвестные банальности, давным-давно надоевшие ей самой. - Это на самом деле такой популярный способ загробного наказания: грешная душа запирается в живом человеке и живёт с ним его жизнь, испытывает все его ощущения и эмоции, получает всю информацию, делает с ним все дела, устаёт, болеет, обламывается, голодает и объедается, любит его детей и собаку, ну или наоборот, ненавидит, как повезёт; в общем, живёт полной жизнью в доставшемся ей аду.
- Да ладно, почему это сразу ад? - удивилась Сабина. - Жизнь бывает очень приятной. Может не постоянно, но часто. Ну, то есть, как повезёт, и как организовать.
- Да потому что грешник, запертый в аду по имени Коля, Тамара и Хулио, не имеет никакого влияния на происходящее, ни малейшего контроля над ним, - совершенно серьёзно объяснила Наташа. - Как будто кино смотрит, только с гораздо более полным погружением. И страшно переживает, когда его ад делает глупости, которые заранее понятно к каким неприятностям приведут, а расхлёбывать их придётся вместе. Знаешь, как некоторые кричат перед телевизором, если никто не слышит: «Дурак, что ты делаешь, не ходи туда, тебя там убьют!» - а он, дурак, всё равно идёт, и его убивают. Вот так и грешник страдает в своём аду! Но зрителю хотя бы не больно от шпаги, бомбы и яда, или чем его там убивают. Просто героя жалко. А тут - не-е-е-етушки! Всё, что твой ад себе сдуру устроил, происходит и с ним, и с тобой. И вот так каждый раз - ад наворотит глупостей, а тебе терпеть. И главное, это кино не выключишь пультом. Не выйдешь из кинотеатра на воздух. Сиди, жди, пока закончится само.
Збигнев слушал её так внимательно, словно боялся что-то пропустить, или не разобрать, хотя опасения были напрасны: на самом деле он не смог бы ничего пропустить, даже если бы сам захотел.
Но он обычно и не хотел, ему нравилось слушать Наташу. Она была необыкновенно интересная собеседница. Не то чтобы какая-то особенно умная, зато парадоксальная. Прежде Збигнев таких девчонок не встречал. Да, в общем, и мужчин тоже. Никого. Сколько лет был знаком с Наташей, по идее, давно мог бы привыкнуть к её странной логике и заранее предвидеть, что она по какому поводу скажет, но нет, всё равно практически каждый день она его чем-нибудь удивляла. И главное, сразу понятно, чьи это мысли. Ни за что бы сам такого не выдумал, а она - да.
Иногда Збигнев думал, что Наташа похожа не на живого человека, а на второстепенного литературного персонажа, специально вставленного в книгу, чтобы было кому время от времени подавать абсурдные и просто остроумные реплики, которые развлекут читателя и незаметно приведут сюжет к новому повороту. Однако Наташа была живая, самая настоящая, уж Збигнев-то хорошо это знал.
- Ужас какой, - содрогнулась Сабина, тут же примерив ситуацию на себя и представив, как бы истошно орал заключённый в ней гипотетический грешник: «Куда, дура?!» - когда она... Да в общем, много когда орал бы. Она и сама время от времени на себя так орала - назад, сквозь время, пространство и остатки здравого смысла, из условно благополучного сегодня в далёкое глупое позавчера.
- Ну на то и ад, - рассудительно сказала Наташа. И, подумав, добавила: - Но хоть не такой бессмысленный, как вечно тупо в котлах вариться. Нормальный такой перевоспитательный ад, типа трудовой колонии для подростков. И срок небольшой. Люди же недолго живут. А если не особо нагрешил и быстренько осознал-упал-отжался-исправился, твой ад вообще умрёт молодым. Ну или там лет в сорок. Нормально вообще!
- То есть, погоди, - возмутилась Сабина. - Это, что ли, я могу умереть только потому, что какому-то грешнику амнистия вышла?
- Ну а почему нет, - пожала плечами Наташа. - Он всё-таки - душа бессмертная, важная шишка, а мы пока нет. Но ничего, ты потом ещё насладишься в исправительной адской колонии, в каком-нибудь... Коле. По самое немогу. Но может, кстати, этот Коля вполне ничего окажется. И жизнь у него будет такая приятная, что это уже не ад, а так - чистилище. Но всё-таки не рай, потому что, к примеру, Коля гоняет на мотоцикле, а ты до усрачки боишься. Ну, то есть, не ты, а абстрактная грешная душа.
Да ладно бы мотоцикл, - сердито подумал Збигнев, - в конце концов, страх это всего лишь страх. А вот когда кое-кто вечно сидит на какой-нибудь новомодной диете, то пихает в себя какую-то безвкусную пакость, то не пихает вообще ничего, и чувство голода присутствует в жизни вообще постоянно, фоном, это реально фак.
- Вот ты всё-таки умеешь на ровном месте нагнать ужаса! - сказала Сабина перед тем, как свернуть в свой двор. - Я теперь всё время буду об этом думать. В смысле, как чувствует себя грешник, заключённый во мне, как в аду. И ведь даже если захочешь его поберечь, не получится. Приготовлю на ужин салат из помидоров, а он их вкус ненавидит. Или, например, хочет по вечерам смотреть футбол, а я не смотрю. И слушай, если этот грешник гетеросексуальный мужчина, то ему приходится?.. Ооооой.
- Да ладно, не парься, - отмахнулась Наташа. - Во-первых, на то и ад, чтобы страдать. А во-вторых, мы же с тобой эту телегу только что сами выдумали. На самом деле такого просто не может быть! Люди-ады и заключённые в них дурацкие грешники - нет, ну слушай! Звучит неплохо, конечно. Но это даже больший идиотизм, чем черти с вилами и котлы.
Развернулась и пошла вниз по улице в сторону своего дома. Сабина какое-то время смотрела ей вслед, с невольной завистью отмечая: как же она здорово за пару месяцев похудела. Вот у людей сила воли! Ну правда с её неудачной конституцией иначе нельзя...
Откуда ты всё это знаешь? - думал Збигнев, пока Наташа шла по улице. - Нет, правда, откуда? Не от меня же. Меня ты никогда не слышишь, хоть криком кричи, хоть вой, хоть рыдай.
Откуда ты всё это знаешь? - думал Збигнев, пока Наташа поднималась по лестнице на седьмой этаж пешком, как всегда, потому что нагрузки полезны, особенно если нет времени ходить в ненавистный спортзал.
Нет, правда, откуда ты всё это знаешь? - думал Збигнев, пока Наташа снимала пальто и с облегчением стягивала джинсы, всё ещё чересчур узкие, но хотя бы лёжа уже застёгиваются. Уже хорошо, хоть и недостаточно хорошо.
- Да ничего я не знаю! - сердито сказала Наташа. Громко, вслух, хотя была дома одна.
_____________
Тема понятно какая - "ад по имени Коля" от Тани.
/смешно, что у меня начато целых два текста, но Коля спровоцировал меня сегодня на длинную завиральную телегу (см. выше), и в отличие от большинства завиральных телег, не соглашался уходить из головы, пока я всёвотэтовот не запишу. Коля - хулиган! Не будьте как Коля. Или наоборот?
На грязной серой стене ярким ядовито-зелёным маркером было написано: «Ад по имени Коля». Наташа уже много лет собирала разные забавные уличные надписи, чего только не перевидала, но вот это про Колю натурально шедевр.
Сфотографировала надпись; Сабина тоже достала телефон. Спросила:
- Ты не против, если я в инстаграм это выложу?
- Ну а как я могу быть против? - удивилась Наташа. - Это твоя добыча, ты первая заметила. Ты крута.
Надпись была на русском языке, но Збигнев всё равно её понял, и разговор подруг тоже понял, как всегда понимал, хотя никогда в жизни не учил русский; он, собственно, и польского-то не знал, родился уже в Америке, туда ещё дед переехал, причём подростком, с родителями. В честь деда его и назвали, по настоянию бабки, по мнению самого Збигнева, совершенно зря: это девчонкам наверное хорошо живётся с иностранными именами, они сразу привлекают внимание, а девчонкам только того и надо - кого-то привлечь. Правда, не всем; к примеру, Наташе почему-то не надо, хотя она совсем не стеснительная. Просто не любит оказываться в центре внимания, вот не любит, и всё. Збигнев тоже никогда не любил, наверное потому, что с детства намучился, все вокруг, даже взрослые спрашивали: «О-о-о, так ты русский? Прямо из самой Сибири?» - и он ещё в младшей школе задобался всем объяснять, что нет. В общем, имя его страшно бесило лет до тридцати, даже думал сменить, но не хотел обижать бабку, от которой надеялся получить наследство, а к тому времени, как она умерла, успел привыкнуть к дурацкому имени, решил: да какая разница, всё равно. В общем, с именем он худо-бедно смирился, но так и не полюбил, и как же забавно, - иногда думал Збигнев; на самом деле, не «иногда», а очень часто так думал, - забавно, что дурацкое имя осталось даже после того, как больше ничего от меня не осталось. Нет, правда, смешно.
- Ад по имени Коля, - восхищённо повторила Сабина, спрятав в карман телефон. - А ещё бывает ад по имени Тамара, ад по имени Хулио, ад по имени Валерий Александрович Пирогов; короче, много разных интересных адов. «Ад это другие», и теперь мы знаем его по именам!
- Ну да, - без тени улыбки подтвердила Наташа. Она умела шутить с таким серьёзным, даже меланхоличным лицом, словно не говорила абсурдные вещи, а повторяла общеизвестные банальности, давным-давно надоевшие ей самой. - Это на самом деле такой популярный способ загробного наказания: грешная душа запирается в живом человеке и живёт с ним его жизнь, испытывает все его ощущения и эмоции, получает всю информацию, делает с ним все дела, устаёт, болеет, обламывается, голодает и объедается, любит его детей и собаку, ну или наоборот, ненавидит, как повезёт; в общем, живёт полной жизнью в доставшемся ей аду.
- Да ладно, почему это сразу ад? - удивилась Сабина. - Жизнь бывает очень приятной. Может не постоянно, но часто. Ну, то есть, как повезёт, и как организовать.
- Да потому что грешник, запертый в аду по имени Коля, Тамара и Хулио, не имеет никакого влияния на происходящее, ни малейшего контроля над ним, - совершенно серьёзно объяснила Наташа. - Как будто кино смотрит, только с гораздо более полным погружением. И страшно переживает, когда его ад делает глупости, которые заранее понятно к каким неприятностям приведут, а расхлёбывать их придётся вместе. Знаешь, как некоторые кричат перед телевизором, если никто не слышит: «Дурак, что ты делаешь, не ходи туда, тебя там убьют!» - а он, дурак, всё равно идёт, и его убивают. Вот так и грешник страдает в своём аду! Но зрителю хотя бы не больно от шпаги, бомбы и яда, или чем его там убивают. Просто героя жалко. А тут - не-е-е-етушки! Всё, что твой ад себе сдуру устроил, происходит и с ним, и с тобой. И вот так каждый раз - ад наворотит глупостей, а тебе терпеть. И главное, это кино не выключишь пультом. Не выйдешь из кинотеатра на воздух. Сиди, жди, пока закончится само.
Збигнев слушал её так внимательно, словно боялся что-то пропустить, или не разобрать, хотя опасения были напрасны: на самом деле он не смог бы ничего пропустить, даже если бы сам захотел.
Но он обычно и не хотел, ему нравилось слушать Наташу. Она была необыкновенно интересная собеседница. Не то чтобы какая-то особенно умная, зато парадоксальная. Прежде Збигнев таких девчонок не встречал. Да, в общем, и мужчин тоже. Никого. Сколько лет был знаком с Наташей, по идее, давно мог бы привыкнуть к её странной логике и заранее предвидеть, что она по какому поводу скажет, но нет, всё равно практически каждый день она его чем-нибудь удивляла. И главное, сразу понятно, чьи это мысли. Ни за что бы сам такого не выдумал, а она - да.
Иногда Збигнев думал, что Наташа похожа не на живого человека, а на второстепенного литературного персонажа, специально вставленного в книгу, чтобы было кому время от времени подавать абсурдные и просто остроумные реплики, которые развлекут читателя и незаметно приведут сюжет к новому повороту. Однако Наташа была живая, самая настоящая, уж Збигнев-то хорошо это знал.
- Ужас какой, - содрогнулась Сабина, тут же примерив ситуацию на себя и представив, как бы истошно орал заключённый в ней гипотетический грешник: «Куда, дура?!» - когда она... Да в общем, много когда орал бы. Она и сама время от времени на себя так орала - назад, сквозь время, пространство и остатки здравого смысла, из условно благополучного сегодня в далёкое глупое позавчера.
- Ну на то и ад, - рассудительно сказала Наташа. И, подумав, добавила: - Но хоть не такой бессмысленный, как вечно тупо в котлах вариться. Нормальный такой перевоспитательный ад, типа трудовой колонии для подростков. И срок небольшой. Люди же недолго живут. А если не особо нагрешил и быстренько осознал-упал-отжался-исправился, твой ад вообще умрёт молодым. Ну или там лет в сорок. Нормально вообще!
- То есть, погоди, - возмутилась Сабина. - Это, что ли, я могу умереть только потому, что какому-то грешнику амнистия вышла?
- Ну а почему нет, - пожала плечами Наташа. - Он всё-таки - душа бессмертная, важная шишка, а мы пока нет. Но ничего, ты потом ещё насладишься в исправительной адской колонии, в каком-нибудь... Коле. По самое немогу. Но может, кстати, этот Коля вполне ничего окажется. И жизнь у него будет такая приятная, что это уже не ад, а так - чистилище. Но всё-таки не рай, потому что, к примеру, Коля гоняет на мотоцикле, а ты до усрачки боишься. Ну, то есть, не ты, а абстрактная грешная душа.
Да ладно бы мотоцикл, - сердито подумал Збигнев, - в конце концов, страх это всего лишь страх. А вот когда кое-кто вечно сидит на какой-нибудь новомодной диете, то пихает в себя какую-то безвкусную пакость, то не пихает вообще ничего, и чувство голода присутствует в жизни вообще постоянно, фоном, это реально фак.
- Вот ты всё-таки умеешь на ровном месте нагнать ужаса! - сказала Сабина перед тем, как свернуть в свой двор. - Я теперь всё время буду об этом думать. В смысле, как чувствует себя грешник, заключённый во мне, как в аду. И ведь даже если захочешь его поберечь, не получится. Приготовлю на ужин салат из помидоров, а он их вкус ненавидит. Или, например, хочет по вечерам смотреть футбол, а я не смотрю. И слушай, если этот грешник гетеросексуальный мужчина, то ему приходится?.. Ооооой.
- Да ладно, не парься, - отмахнулась Наташа. - Во-первых, на то и ад, чтобы страдать. А во-вторых, мы же с тобой эту телегу только что сами выдумали. На самом деле такого просто не может быть! Люди-ады и заключённые в них дурацкие грешники - нет, ну слушай! Звучит неплохо, конечно. Но это даже больший идиотизм, чем черти с вилами и котлы.
Развернулась и пошла вниз по улице в сторону своего дома. Сабина какое-то время смотрела ей вслед, с невольной завистью отмечая: как же она здорово за пару месяцев похудела. Вот у людей сила воли! Ну правда с её неудачной конституцией иначе нельзя...
Откуда ты всё это знаешь? - думал Збигнев, пока Наташа шла по улице. - Нет, правда, откуда? Не от меня же. Меня ты никогда не слышишь, хоть криком кричи, хоть вой, хоть рыдай.
Откуда ты всё это знаешь? - думал Збигнев, пока Наташа поднималась по лестнице на седьмой этаж пешком, как всегда, потому что нагрузки полезны, особенно если нет времени ходить в ненавистный спортзал.
Нет, правда, откуда ты всё это знаешь? - думал Збигнев, пока Наташа снимала пальто и с облегчением стягивала джинсы, всё ещё чересчур узкие, но хотя бы лёжа уже застёгиваются. Уже хорошо, хоть и недостаточно хорошо.
- Да ничего я не знаю! - сердито сказала Наташа. Громко, вслух, хотя была дома одна.
_____________
Тема понятно какая - "ад по имени Коля" от Тани.
/смешно, что у меня начато целых два текста, но Коля спровоцировал меня сегодня на длинную завиральную телегу (см. выше), и в отличие от большинства завиральных телег, не соглашался уходить из головы, пока я всёвотэтовот не запишу. Коля - хулиган! Не будьте как Коля. Или наоборот?