Придерживал ли Тимошенко 21 и 23 ТК в ходе наступления под Харьковом в мае 1942 года
Рассказывая о наступлении советских войск под Харьковом в мае 1942 года, Алексей Исаев выдвинул тезис {1}, что маршал Тимошенко излишне осторожничал и намеренно придерживал ввод в бой 21 и 23 танковых корпусов.
В ходе выступления им был продемонстрирован слайд с текстом следующего содержания:
«По плану операции в третий день наступления на рубеже В. Берека, Ефремовка предполагалось ввести в прорыв танковые корпуса (21 и 23). Однако, в ночь на 14 мая рубеж ввода танковых корпусов командующим фронтом был изменен. По новому решению танковые корпуса должны были вводиться в прорыв с выходом пехоты на рубеж реки Берестовая».
Также Исаев сообщил:
«Тимошенко их [21 и 23 ТК. - прим.] придерживает. Он не бросает на второй, максимум, третий день наступления все свои козыри на стол. Он пытается все еще сохранить тот старый амбициозный план - идти к Днепру. И 21 и 23 танковые корпуса стоят и ждут своего часа.
[…] А время идет. Немецкая оборона усиливается и усиливается. И когда Тимошенко, наконец, понимает, что сейчас или никогда… Он вводит 21 и 23 танковые корпуса в момент, когда противник усилился. Имеет, по крайней мере, зенитки в качестве противотанковых средств. И корпуса уже оказываются просто скованы боем, в то время как с юга уже назревает угроза удара во фланг и тыл».
Если открыть оперативную директиву № 00278/ОП штаба Юго-Западного фронта от 30 апреля 1942 года {2}, то действительно можно увидеть, что ввод в бой танковых корпусов предполагался на рубеже В. Берека, Ефремовка, Дмитровка. Но в приложении к боевому приказу №034 штаба 6 армии от 9 мая {3} рубежи ввода в бой танковых корпусов более конкретизированы:
- 21 ТК с 5.00 проходит боевые порядки пехоты на рубеже южн. окраина Тарановка, Охочае…
- 23 ТК с 5.00 проходит боевые порядки пехоты на рубеже Мелеховка, Берестовая…
Там же указано, что ввод танковых корпусов предусмотрен на 4-й день наступления (т.е. на 15 мая).
Визуализация рубежей ввода в прорыв танковых корпусов, указанных в директиве фронта (зеленая полоса) и боевом приказе армии (синие полосы).
Таким образом, информация на слайде Исаева, что введение корпусов в прорыв намечалось на 3-й день наступления, и что лишь в ночь на 14 мая командующий фронтом решил перенести рубеж ввода в бой ТК на рубеж Берестовой, не соответствует действительности.
Теперь рассмотрим вопрос, не придерживало ли командование войсками Юго-Западного Направления (ЮЗН) и сам главнокомандующий, Маршал Советского Союза Тимошенко, ввод в бой 21 и 23 танковых корпусов.
Начнем с выдержки из переговоров начальника штаба ЮЗН генерал-лейтенанта Баграмяна и начальника штаба 6 армии полковника Лямина, состоявшихся между 15 и 16 часами дня 14 мая {4}:
Баграмян: Не считаете ли вы целесообразным ввести наши подвижные соединения в бой? Если да, то когда?
Лямин: Полагал бы целесообразным не задерживаться с вводом в бой Кузьмина [командир 21 ТК. - прим.] и Пушкина [командир 23 ТК. - прим.]. Полагаю, что таким моментом для ввода будет служить выход нашей пехоты на рубеж Тарановка, река Берестовая. Если сегодня удастся овладеть Большой Гомольшей, Пасики, возможно, представится целесообразным ввести Кузьмина и раньше этого срока. Т.е . до выхода пехоты на рубеж реки Берестовая. Однако было бы лучше пустить в ход обоих сразу. Это позволило бы нам сразу сломать окончательно сопротивление находящихся перед нами частей противника и овладеть в кратчайшие сроки рубежом реки Мжа.
Далее Баграмян отмечает, что войска 6 А уже второй день топчутся на месте, и достаточно категорично потребовал более быстрых и решительных действий со стороны командования армией:
«Вероятно, сегодня же получите указание о вводе Кузьмина и Пушкина. Окончательного решения еще нет, но я рекомендую теперь же заняться осуществлением всех подготовительных мероприятий к вводу этих соединений. История не простит нам нашу медлительность в действиях при наличии огромного превосходства над противником. Об этом ясно и вразумительно доложите Военному Совету [армии]. Хотелось бы, чтобы вы все чувствовали бы операцию не только своей армии, но и всего фронта. Видимо, это чувство кое у кого притупилось.
Знаю, что мой доклад об итогах сегодняшних действий ваших частей ни в коей мере не удовлетворит Военный Совет Направления. И поэтому рекомендую взяться более решительно за выполнение поставленной задачи».
Через три часа во все тот же день, 14 мая, следуют новые переговоры {5}. Теперь распекает командование 6 армии сам Тимошенко. Он критикует безынициативность подчиненных, указывает направление, где они, по его мнению, могли бы развить успех, и отмечает, что для ввода в бой танковых корпусов крайне важно достичь ранее обозначенных для этого рубежей:
«Ваше замедление очень встревожило нас. Ибо вы знаете какое значение имеет ваше быстрое продвижение вперед в связи с тем, что противник бросил все силы танков и резервы пехоты для того, чтобы задержать удары Москаленко и Рябышева [38 и 28 армий. - прим.].
Лес, в котором мы предполагали скопление группировки для контрудара, оказался пустой. Однако, ударная группировка ваша и во второй половине дня не развила своих действий. И это обязывает вас подумать и принять более смелое решение на обход Ефремовки с запада для быстрого выхода на реку Берестовая. Не хотелось пускать Пушкина [командир 23 ТК. - прим.] до реки Берестовая, если эту роль могли бы выполнить пара бригад первого эшелона.
[…] Еще раз напоминаю, что промедление ударной группировки нетерпимо».
Между 21 и 22 часами вечера 14 мая командование 6 армии докладывает Баграмяну {6} план действий на следующий день: стрелковые дивизии при поддержке приданных танковых бригад [не путать с 21 и 23 ТК, о которых речь идет отдельно. - прим.] наконец-то должны выйти на рубежи, с которых назначен ввод в бой танковых корпусов. Предполагается, что это произойдет утром 16 мая:
«Кузьмин к утру 16 мая сосредоточится в районе Верх. Бишкин, Западенька в готовности к действиям с утра 16 мая. Пушкину, оставаясь в прежнем районе, быть готовым к действиям с утра 16 мая по выходу пехоты на рубеж реки Берестовая».
Ознакомившись с этим планом, Тимошенко в 00 часов 20 минут 15 мая отвечает командованию 6 армии {7}:
«Ваше решение в общем не вызывает возражений. Время готовности для действий Пушкина и Кузьмина, указанное вами, должно быть обеспечено безусловно.
[…] Завтрашний день должен стать знаменательным для 6 армии быстрым продвижением пехоты с приданными ей танковыми бригадами на указанный вами рубеж. Своевременным выводом и полным обеспечением Пушкина и Кузьмина к рассвету 16 мая и подтяжкой артиллерии к этому рубежу для глубокого броска мощных средств вашей армии».
Таким образом, ввод в бой танковых корпусов, изначально запланированный на 15 мая, сдвинулся на сутки вперед.
Весь день 15 мая шли тяжелые бои. Немцы регулярно ходили в контратаки, над полем боя постоянно висела их авиация, утюжа наступающие порядки советских войск. В 21:00 в докладе Тимошенко генерал-лейтенант Городнянский [командующий 6 армией. - прим.] сообщил {8} следующее:
«Предполагаю, что к исходу дня Берестовая будет занята.
[…] Считаю, что время настало для пуска и работы Пушкина и Кузьмина. То есть так, как вы приказали: завтра, на рассвете».
Тимошенко соглашается:
«Изложенное вами нас вполне устраивает. Однако, подчеркиваю: ввод Пушкина и Кузьмина обязательно с рассветом, не ожидая светлого времени. С тем, чтобы они до светлого времени растянулись, рассредоточились и как можно дальше выбросили свои передовые части».
Но доклад командования 6 армии был слишком оптимистичен, что и пришлось признать к вечеру следующего дня. На переговорах, состоявшихся между 19:35 и 20:27 16 мая {9}, начальник штаба 6 армии полковник Лямин сообщил начальнику оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта полковнику Рухле о событиях, приведших к невыполнению задачи:
«Причина, что Пушкин не работает сегодня, заключается в том, что пехота по времени задержалась с захватом рубежа реки Берестовая, не сумела ворваться на плечах противника и захватить переправу. Противнику удалось при содействии авиации несколько задержать наше продвижение, взорвать все мосты на реке. Благодаря заранее принятым мерам, к исходу дня заканчивается строительство трех мостов, что позволит с темнотой, или точнее перед рассветом, приступить к работе Пушкина.
Кузьмин задержался также из-за недостаточного продвижения пехоты и сильного воздействия авиации. Точные причины, что Кузьмин не приступил к работе до сих пор, смогу доложить только после возвращения офицера связи. Кстати, на этом направлении с утра находится Городнянский, который не вернулся и решение которого о времени начала работы Кузьмина и Пушкина мне пока неизвестно».
В ночь с 16 на 17 мая Лямин доложил Баграмяну уточненные сведения о действиях 6 армии за прошедшие сутки, а также сообщил план действий на следующий день {10}:
«Докладываю причины задержки начала работы Пушкина и Кузьмина.
Пушкин по причинам, что Таванцев [командир 266 сд. - прим.] не выполнил в срок задачи по захвату рубежа реки Берестовая. Также, что противником были взорваны все три переправы. В результате работа была невозможна. В данное время, как докладывалось выше, Таванцев вышел на рубеж Мелеховка, Берестовая и высоты западнее. Все три моста по докладу Таванцева восстановлены.
Кузьмин - по причине позднего выступления его хозяйств в район сосредоточения по вине штаба Кузьмина. А также вследствие медленного продвижения Баерского [командир 41 сд. - прим.] и Песочина [командир 411 сд. - прим.] в направлении Тарановка.
Сейчас оба, Пушкин и Кузьмин, подготовлены к работе, которую они начнут в 03:00 [17 мая]».
В этот раз корпуса действительно получилось ввести в бой. 23 ТК с 4:00 по 8:00 17 мая переправился через реку Берестовая и перешел в атаку в направлении Новая Водолага, а 21 ТК в 5 утра начал наступление из района Западеньки и хутора Ново-Берецкий. К сожалению, в эти же часы в 110 км к юго-востоку немецкие танковые части нанесли удар в основание Барвенковского выступа…
Подведем итог. Тимошенко вовсе не осторожничал и не придерживал ввод в прорыв 21 и 23 танковых корпусов, как это утверждает Алексей Исаев. Наоборот, командование ЮЗН всячески стремилось это сделать в сроки, предусмотренные планом наступательной операции. И даже больше: запрашивало командование 6 армии о возможности более раннего ввода в бой этих соединений.
{1} https://youtu.be/AefkvDiPJv0?t=3201 (с 53:21)
{2} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 801. Л. 33, 34.
{3} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 799. Л. 317.
{4} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 40, 41, 42, 43.
{5} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 111.
{6} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 35, 36.
{7} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 38, 39.
{8} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 94, 95.
{9} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 147, 148.
{10} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 137, 139.
В ходе выступления им был продемонстрирован слайд с текстом следующего содержания:
«По плану операции в третий день наступления на рубеже В. Берека, Ефремовка предполагалось ввести в прорыв танковые корпуса (21 и 23). Однако, в ночь на 14 мая рубеж ввода танковых корпусов командующим фронтом был изменен. По новому решению танковые корпуса должны были вводиться в прорыв с выходом пехоты на рубеж реки Берестовая».
Также Исаев сообщил:
«Тимошенко их [21 и 23 ТК. - прим.] придерживает. Он не бросает на второй, максимум, третий день наступления все свои козыри на стол. Он пытается все еще сохранить тот старый амбициозный план - идти к Днепру. И 21 и 23 танковые корпуса стоят и ждут своего часа.
[…] А время идет. Немецкая оборона усиливается и усиливается. И когда Тимошенко, наконец, понимает, что сейчас или никогда… Он вводит 21 и 23 танковые корпуса в момент, когда противник усилился. Имеет, по крайней мере, зенитки в качестве противотанковых средств. И корпуса уже оказываются просто скованы боем, в то время как с юга уже назревает угроза удара во фланг и тыл».
Если открыть оперативную директиву № 00278/ОП штаба Юго-Западного фронта от 30 апреля 1942 года {2}, то действительно можно увидеть, что ввод в бой танковых корпусов предполагался на рубеже В. Берека, Ефремовка, Дмитровка. Но в приложении к боевому приказу №034 штаба 6 армии от 9 мая {3} рубежи ввода в бой танковых корпусов более конкретизированы:
- 21 ТК с 5.00 проходит боевые порядки пехоты на рубеже южн. окраина Тарановка, Охочае…
- 23 ТК с 5.00 проходит боевые порядки пехоты на рубеже Мелеховка, Берестовая…
Там же указано, что ввод танковых корпусов предусмотрен на 4-й день наступления (т.е. на 15 мая).
Визуализация рубежей ввода в прорыв танковых корпусов, указанных в директиве фронта (зеленая полоса) и боевом приказе армии (синие полосы).
Таким образом, информация на слайде Исаева, что введение корпусов в прорыв намечалось на 3-й день наступления, и что лишь в ночь на 14 мая командующий фронтом решил перенести рубеж ввода в бой ТК на рубеж Берестовой, не соответствует действительности.
Теперь рассмотрим вопрос, не придерживало ли командование войсками Юго-Западного Направления (ЮЗН) и сам главнокомандующий, Маршал Советского Союза Тимошенко, ввод в бой 21 и 23 танковых корпусов.
Начнем с выдержки из переговоров начальника штаба ЮЗН генерал-лейтенанта Баграмяна и начальника штаба 6 армии полковника Лямина, состоявшихся между 15 и 16 часами дня 14 мая {4}:
Баграмян: Не считаете ли вы целесообразным ввести наши подвижные соединения в бой? Если да, то когда?
Лямин: Полагал бы целесообразным не задерживаться с вводом в бой Кузьмина [командир 21 ТК. - прим.] и Пушкина [командир 23 ТК. - прим.]. Полагаю, что таким моментом для ввода будет служить выход нашей пехоты на рубеж Тарановка, река Берестовая. Если сегодня удастся овладеть Большой Гомольшей, Пасики, возможно, представится целесообразным ввести Кузьмина и раньше этого срока. Т.е . до выхода пехоты на рубеж реки Берестовая. Однако было бы лучше пустить в ход обоих сразу. Это позволило бы нам сразу сломать окончательно сопротивление находящихся перед нами частей противника и овладеть в кратчайшие сроки рубежом реки Мжа.
Далее Баграмян отмечает, что войска 6 А уже второй день топчутся на месте, и достаточно категорично потребовал более быстрых и решительных действий со стороны командования армией:
«Вероятно, сегодня же получите указание о вводе Кузьмина и Пушкина. Окончательного решения еще нет, но я рекомендую теперь же заняться осуществлением всех подготовительных мероприятий к вводу этих соединений. История не простит нам нашу медлительность в действиях при наличии огромного превосходства над противником. Об этом ясно и вразумительно доложите Военному Совету [армии]. Хотелось бы, чтобы вы все чувствовали бы операцию не только своей армии, но и всего фронта. Видимо, это чувство кое у кого притупилось.
Знаю, что мой доклад об итогах сегодняшних действий ваших частей ни в коей мере не удовлетворит Военный Совет Направления. И поэтому рекомендую взяться более решительно за выполнение поставленной задачи».
Через три часа во все тот же день, 14 мая, следуют новые переговоры {5}. Теперь распекает командование 6 армии сам Тимошенко. Он критикует безынициативность подчиненных, указывает направление, где они, по его мнению, могли бы развить успех, и отмечает, что для ввода в бой танковых корпусов крайне важно достичь ранее обозначенных для этого рубежей:
«Ваше замедление очень встревожило нас. Ибо вы знаете какое значение имеет ваше быстрое продвижение вперед в связи с тем, что противник бросил все силы танков и резервы пехоты для того, чтобы задержать удары Москаленко и Рябышева [38 и 28 армий. - прим.].
Лес, в котором мы предполагали скопление группировки для контрудара, оказался пустой. Однако, ударная группировка ваша и во второй половине дня не развила своих действий. И это обязывает вас подумать и принять более смелое решение на обход Ефремовки с запада для быстрого выхода на реку Берестовая. Не хотелось пускать Пушкина [командир 23 ТК. - прим.] до реки Берестовая, если эту роль могли бы выполнить пара бригад первого эшелона.
[…] Еще раз напоминаю, что промедление ударной группировки нетерпимо».
Между 21 и 22 часами вечера 14 мая командование 6 армии докладывает Баграмяну {6} план действий на следующий день: стрелковые дивизии при поддержке приданных танковых бригад [не путать с 21 и 23 ТК, о которых речь идет отдельно. - прим.] наконец-то должны выйти на рубежи, с которых назначен ввод в бой танковых корпусов. Предполагается, что это произойдет утром 16 мая:
«Кузьмин к утру 16 мая сосредоточится в районе Верх. Бишкин, Западенька в готовности к действиям с утра 16 мая. Пушкину, оставаясь в прежнем районе, быть готовым к действиям с утра 16 мая по выходу пехоты на рубеж реки Берестовая».
Ознакомившись с этим планом, Тимошенко в 00 часов 20 минут 15 мая отвечает командованию 6 армии {7}:
«Ваше решение в общем не вызывает возражений. Время готовности для действий Пушкина и Кузьмина, указанное вами, должно быть обеспечено безусловно.
[…] Завтрашний день должен стать знаменательным для 6 армии быстрым продвижением пехоты с приданными ей танковыми бригадами на указанный вами рубеж. Своевременным выводом и полным обеспечением Пушкина и Кузьмина к рассвету 16 мая и подтяжкой артиллерии к этому рубежу для глубокого броска мощных средств вашей армии».
Таким образом, ввод в бой танковых корпусов, изначально запланированный на 15 мая, сдвинулся на сутки вперед.
Весь день 15 мая шли тяжелые бои. Немцы регулярно ходили в контратаки, над полем боя постоянно висела их авиация, утюжа наступающие порядки советских войск. В 21:00 в докладе Тимошенко генерал-лейтенант Городнянский [командующий 6 армией. - прим.] сообщил {8} следующее:
«Предполагаю, что к исходу дня Берестовая будет занята.
[…] Считаю, что время настало для пуска и работы Пушкина и Кузьмина. То есть так, как вы приказали: завтра, на рассвете».
Тимошенко соглашается:
«Изложенное вами нас вполне устраивает. Однако, подчеркиваю: ввод Пушкина и Кузьмина обязательно с рассветом, не ожидая светлого времени. С тем, чтобы они до светлого времени растянулись, рассредоточились и как можно дальше выбросили свои передовые части».
Но доклад командования 6 армии был слишком оптимистичен, что и пришлось признать к вечеру следующего дня. На переговорах, состоявшихся между 19:35 и 20:27 16 мая {9}, начальник штаба 6 армии полковник Лямин сообщил начальнику оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта полковнику Рухле о событиях, приведших к невыполнению задачи:
«Причина, что Пушкин не работает сегодня, заключается в том, что пехота по времени задержалась с захватом рубежа реки Берестовая, не сумела ворваться на плечах противника и захватить переправу. Противнику удалось при содействии авиации несколько задержать наше продвижение, взорвать все мосты на реке. Благодаря заранее принятым мерам, к исходу дня заканчивается строительство трех мостов, что позволит с темнотой, или точнее перед рассветом, приступить к работе Пушкина.
Кузьмин задержался также из-за недостаточного продвижения пехоты и сильного воздействия авиации. Точные причины, что Кузьмин не приступил к работе до сих пор, смогу доложить только после возвращения офицера связи. Кстати, на этом направлении с утра находится Городнянский, который не вернулся и решение которого о времени начала работы Кузьмина и Пушкина мне пока неизвестно».
В ночь с 16 на 17 мая Лямин доложил Баграмяну уточненные сведения о действиях 6 армии за прошедшие сутки, а также сообщил план действий на следующий день {10}:
«Докладываю причины задержки начала работы Пушкина и Кузьмина.
Пушкин по причинам, что Таванцев [командир 266 сд. - прим.] не выполнил в срок задачи по захвату рубежа реки Берестовая. Также, что противником были взорваны все три переправы. В результате работа была невозможна. В данное время, как докладывалось выше, Таванцев вышел на рубеж Мелеховка, Берестовая и высоты западнее. Все три моста по докладу Таванцева восстановлены.
Кузьмин - по причине позднего выступления его хозяйств в район сосредоточения по вине штаба Кузьмина. А также вследствие медленного продвижения Баерского [командир 41 сд. - прим.] и Песочина [командир 411 сд. - прим.] в направлении Тарановка.
Сейчас оба, Пушкин и Кузьмин, подготовлены к работе, которую они начнут в 03:00 [17 мая]».
В этот раз корпуса действительно получилось ввести в бой. 23 ТК с 4:00 по 8:00 17 мая переправился через реку Берестовая и перешел в атаку в направлении Новая Водолага, а 21 ТК в 5 утра начал наступление из района Западеньки и хутора Ново-Берецкий. К сожалению, в эти же часы в 110 км к юго-востоку немецкие танковые части нанесли удар в основание Барвенковского выступа…
Подведем итог. Тимошенко вовсе не осторожничал и не придерживал ввод в прорыв 21 и 23 танковых корпусов, как это утверждает Алексей Исаев. Наоборот, командование ЮЗН всячески стремилось это сделать в сроки, предусмотренные планом наступательной операции. И даже больше: запрашивало командование 6 армии о возможности более раннего ввода в бой этих соединений.
{1} https://youtu.be/AefkvDiPJv0?t=3201 (с 53:21)
{2} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 801. Л. 33, 34.
{3} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 799. Л. 317.
{4} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 40, 41, 42, 43.
{5} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 111.
{6} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 35, 36.
{7} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 38, 39.
{8} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 94, 95.
{9} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 147, 148.
{10} ЦАМО. Ф. 229. Оп. 161. Д. 933. Л. 137, 139.