Из себя
Я хочу, чтобы в этом мире было упразднено словесное общение. Чтобы только иногда. По случаю великих событий. Какой-нибудь мудрый вождь изъявлял пару слов, весомых как булыжники, перед этим пребывая пару суток в глубокой медитации, дабы не осквернить мир ложью или несоответствием.
Словами можно убить. Вполне себе изранить. Озвученные обвинения это квинтэссенция чужого безумия, боли, нестабильности - они застревают в сознании как заусенцы в пальцах - чужеродные элементы под тонкой кожей.
Сейчас я аккуратно вытаскиваю эти щепки пинцетом, радуясь, что они не были начинены ядом.
Чужая хрупкость заставляет чувствовать себя неповоротливым монстром среди стеклянных витрин, уставленных фарфоровыми пиалами. В неподобающем месте.
Хочется скукожиться и забиться под стойку до того как услышишь резкое - Фу! Пошел вон! Место! - или до того как все это подсвеченное стеклянное ценное взорвется тысячами жалящих резких осколков и останется только скулить непонятно отчего - оттого ли, что изничтожилась вся красота или оттого, что она так больно ранит.
Словами можно убить. Вполне себе изранить. Озвученные обвинения это квинтэссенция чужого безумия, боли, нестабильности - они застревают в сознании как заусенцы в пальцах - чужеродные элементы под тонкой кожей.
Сейчас я аккуратно вытаскиваю эти щепки пинцетом, радуясь, что они не были начинены ядом.
Чужая хрупкость заставляет чувствовать себя неповоротливым монстром среди стеклянных витрин, уставленных фарфоровыми пиалами. В неподобающем месте.
Хочется скукожиться и забиться под стойку до того как услышишь резкое - Фу! Пошел вон! Место! - или до того как все это подсвеченное стеклянное ценное взорвется тысячами жалящих резких осколков и останется только скулить непонятно отчего - оттого ли, что изничтожилась вся красота или оттого, что она так больно ранит.