Записные книжки. СТИ
Как часто я думаю о совпадениях. Они так причудливы, неожиданны и неизбежны, что кажется, что все заранее предопределено и запланировано. И не нами... Впрочем, думаю, что не кажется.
Меня приглашали на дачу, а у меня были билеты в театр... И вот на сцене "дачные посиделки" почти на такой же веранде, на которой могла бы сидеть и я... а во втором действии шел "сценический дождь" почти такой же, как и в этот день, и герои смахивали воду с бортика, как в этот день могла бы и я смахивать. А когда сценическая дама отчаялась дозваться своего сценического кота на "кис-кис" и окликнула его: "Фирсик", мой локоть самопроизвольно, не нарочно, двинулся толкнуть сестру сбоку и встретился таки с ее локтем - нет так не бывает! Я была уверена, что этот ласкательный вариант для кота я сама-САМА-САМАААА придумала... Но нет... и другие могут придумать.
Вот кто бы мог подумать, что из обрывочных мыслей в записных книжках Чехова можно было поставить такой связный, осмысленный и глубокий спектакль. Разговоры-разговоры-разговоры - такие разные и сумбурные, когда мысль уходит в неведомую сторону, то цепляется за предыдущую, то возникает внезапно, точно также внезапно обрывается. Казалось, что это пьеса. Впрочем, это же ведь не удивительно - у Чехова нет диалогов, у него одни параллельные монологи. И в этом спектакль полностью соответствует стилю разговоров чеховских героев.
Герои сидят на авансцене, сузив свой мир до узкого пространства веранды. За пределами неведомое нечто… в первом действии даже и неважно что - танцпол, курилка, комната для разговоров, там за пределами этих разговоров, безусловно, что-то происходит, но видим мы только настроения, привносимые оттуда. Во втором-же действии, кажется, что за пределами осенняя или предосення ночь. Туда выходить страшно и неуютно, хочется продолжать пить чай, поэтому - «еще чаю?» и снова разговоры, только мрачные, иногда с примесью страшилок, иногда жесткие и даже жестокие. И вдруг разговор замирает, уже не действие, а фотография. Фотография исчезает, уходит куда-то вглубь земли... Я подумала, что не может вот так вот взять и закончиться. Такой вот прямой, однозначной точкой... и правда, не могло!
Вверху появляется совсем другая сцена, моноспектакль, звучит рассказ «Студент». Актер читает его пронзительно. Он так точно интонационно рассказывает про холод, про страстную пятницу, что становится зябко. И начинаешь думать, почему же он в ночной сорочке - то ли сон это, то ли исповедь. И чувствуешь, что не просто так в теософских мечтах или пустом философствовании студент убеждается, что все имеет свою четкую, прочную, но недоказуемую и неосязаемую связь между прошлым и будущем. Что все неслучайно - и слезы Василисы, и мои личные слезы до чуть ли не истерики на одном из спектаклей, когда актриса читала Воскрешение Лазаря, и, казалось бы, совместное с актерами желание съесть мороженое, и дождь, и разговоры, и «рюмка водки на столе», все имеет свой смысл. И не суть, что смысл мы не замечаем, а цепь событий принимаем за простые совпадения.
Спектакль наполнен антитезами - Белое-черное, дама дающая жизнь - дама, соприкоснувшаяся со смертью, пьяные-трезвые, веселые-серьезные, глупые-умные, траурная мелодия-вальс... обрывки мыслей и связный рассказ. Да и сам стол, за которым собрались герои, сам по себе несет противоречие по определению - он разделяет и объединяет одновременно, такое уж его «дуальная сущность»…
Противоположности, противоположности...
Противоположности притягиваются и... составляют нашу жизнь.
Противоположности и противопоставления раскачивают нас на весах жизни, то укачивая до сомнений и фрустраций, то раскачивая до беспричинного веселья... когда кажется, что все-все-все хорошо...и все еще впереди…
Меня приглашали на дачу, а у меня были билеты в театр... И вот на сцене "дачные посиделки" почти на такой же веранде, на которой могла бы сидеть и я... а во втором действии шел "сценический дождь" почти такой же, как и в этот день, и герои смахивали воду с бортика, как в этот день могла бы и я смахивать. А когда сценическая дама отчаялась дозваться своего сценического кота на "кис-кис" и окликнула его: "Фирсик", мой локоть самопроизвольно, не нарочно, двинулся толкнуть сестру сбоку и встретился таки с ее локтем - нет так не бывает! Я была уверена, что этот ласкательный вариант для кота я сама-САМА-САМАААА придумала... Но нет... и другие могут придумать.
Вот кто бы мог подумать, что из обрывочных мыслей в записных книжках Чехова можно было поставить такой связный, осмысленный и глубокий спектакль. Разговоры-разговоры-разговоры - такие разные и сумбурные, когда мысль уходит в неведомую сторону, то цепляется за предыдущую, то возникает внезапно, точно также внезапно обрывается. Казалось, что это пьеса. Впрочем, это же ведь не удивительно - у Чехова нет диалогов, у него одни параллельные монологи. И в этом спектакль полностью соответствует стилю разговоров чеховских героев.
Герои сидят на авансцене, сузив свой мир до узкого пространства веранды. За пределами неведомое нечто… в первом действии даже и неважно что - танцпол, курилка, комната для разговоров, там за пределами этих разговоров, безусловно, что-то происходит, но видим мы только настроения, привносимые оттуда. Во втором-же действии, кажется, что за пределами осенняя или предосення ночь. Туда выходить страшно и неуютно, хочется продолжать пить чай, поэтому - «еще чаю?» и снова разговоры, только мрачные, иногда с примесью страшилок, иногда жесткие и даже жестокие. И вдруг разговор замирает, уже не действие, а фотография. Фотография исчезает, уходит куда-то вглубь земли... Я подумала, что не может вот так вот взять и закончиться. Такой вот прямой, однозначной точкой... и правда, не могло!
Вверху появляется совсем другая сцена, моноспектакль, звучит рассказ «Студент». Актер читает его пронзительно. Он так точно интонационно рассказывает про холод, про страстную пятницу, что становится зябко. И начинаешь думать, почему же он в ночной сорочке - то ли сон это, то ли исповедь. И чувствуешь, что не просто так в теософских мечтах или пустом философствовании студент убеждается, что все имеет свою четкую, прочную, но недоказуемую и неосязаемую связь между прошлым и будущем. Что все неслучайно - и слезы Василисы, и мои личные слезы до чуть ли не истерики на одном из спектаклей, когда актриса читала Воскрешение Лазаря, и, казалось бы, совместное с актерами желание съесть мороженое, и дождь, и разговоры, и «рюмка водки на столе», все имеет свой смысл. И не суть, что смысл мы не замечаем, а цепь событий принимаем за простые совпадения.
Спектакль наполнен антитезами - Белое-черное, дама дающая жизнь - дама, соприкоснувшаяся со смертью, пьяные-трезвые, веселые-серьезные, глупые-умные, траурная мелодия-вальс... обрывки мыслей и связный рассказ. Да и сам стол, за которым собрались герои, сам по себе несет противоречие по определению - он разделяет и объединяет одновременно, такое уж его «дуальная сущность»…
Противоположности, противоположности...
Противоположности притягиваются и... составляют нашу жизнь.
Противоположности и противопоставления раскачивают нас на весах жизни, то укачивая до сомнений и фрустраций, то раскачивая до беспричинного веселья... когда кажется, что все-все-все хорошо...и все еще впереди…