"Поминальная молитва". Театр "Огниво"
В темном пространстве сцены появляется актер, он выносит и устанавливает на край сцены путевой столб. Скорбный шаг и тяжесть ноши вызывают самую простую ассоциацию о тяжести своего креста. Когда в конце спектакля столб падает, то ассоциация только усиливается…
Почему-то горько смотреть на направления на путевом столбе- Киев, Бердищев, Санкт-Петербург, Нью-Йорк… Направления подходят и под историю Шолом Айлехема, и под современные взаимоотношения и стремления народов. А, впрочем, направления могли быть и не обозначены - перекрестье-перепутье всегда опасно и тревожно. Направо пойдешь, любовь свою найдешь, прямо пойдешь - пропадешь… Ах, если бы знать заранее, в какой части света ждет счастье, а в каком иначе…
Затем из темноты выходят актеры, каждый со своим «скарбом» - кто с чемоданом, кто с сундуком, кто с комодом. О да, все мы путники, ищем пристанища (все мы у Бога приживалы(с))... И из этих чемоданов-сундуков-комодов выстраивается село Анатовка. Начинается рассказ о мирном соседстве трех разных народов, с едким, но корректным юмором, основанным на различиях в ментальности.
И только потом появляются куклы, небольшие - высотой с локоть. Почему-то глядя на них именно эта единицы длины пришла на ум. Куклы мне показались похожими на «картинки» (с) Владимира Любарова, выполнены с той же степенью обаятельного упрощения черт лица. Но «примитивные» черты лица не говорят о примитивном содержании, скорее об искренней наивности, открытости, непосредственности. Вот такие они куклы-герои в этом спектакле. Но что удивительно, что вот эти «малявки» требовали к себе внимание иногда трех актеров. И вот тогда их простоватые лица вдруг начинали жить, чувствовать, вызывать симпатию, сочувствие… Куклы вздыхали приподнимали плечи, разводили руками, хлопали ресницами - все то, что и делают в традиционном театре кукол. Но при этом «делали» они это так трогательно, так образно… Я даже подумала, что знание шуток Горина практически наизусть не мешало мне искренне смеяться в смешных местах и переживать в горестных. Пожалуй, не понравилось только, как поставлены сцены погрома - немного излишне пафосно.
Олег Жюгда снова сумел создать настроение и атмосферу того, мира о котором говорит. Где мир вещей ассоциативен, где ритм движения и кукол, и актеров передают уклад, нерв, атмосферу этого мира. Забавно, но и в театре кукол «актеры»-.животные перетягивают на себя внимание. Вот как так это получается? Почему куклы животных нам кажутся смешнее и забавнее, чем куклы-люди. Даже в таком забавно-любаровском исполнении…
В спектакле много еврейских мелодий, актеры одеты в характерные котелки и жилеты, а для озвучки кукол используют характерные интонации, а в завершении актеры складывают свои чемоданы и комоды и идут к ним со своими записочками, что я сразу вспомнила, как я наблюдала эту картину… в Иерусалиме, у стены плача…
И все же в целом история воспринимается не буквально про притеснение еврейского народа, про конкретный указ, а в общем об умении нести свой крест, о верности и любви, о выборе своего пути и терпимости к инакомыслию, о всеобъемлющей родительской любви…
Почему-то горько смотреть на направления на путевом столбе- Киев, Бердищев, Санкт-Петербург, Нью-Йорк… Направления подходят и под историю Шолом Айлехема, и под современные взаимоотношения и стремления народов. А, впрочем, направления могли быть и не обозначены - перекрестье-перепутье всегда опасно и тревожно. Направо пойдешь, любовь свою найдешь, прямо пойдешь - пропадешь… Ах, если бы знать заранее, в какой части света ждет счастье, а в каком иначе…
Затем из темноты выходят актеры, каждый со своим «скарбом» - кто с чемоданом, кто с сундуком, кто с комодом. О да, все мы путники, ищем пристанища (все мы у Бога приживалы(с))... И из этих чемоданов-сундуков-комодов выстраивается село Анатовка. Начинается рассказ о мирном соседстве трех разных народов, с едким, но корректным юмором, основанным на различиях в ментальности.
И только потом появляются куклы, небольшие - высотой с локоть. Почему-то глядя на них именно эта единицы длины пришла на ум. Куклы мне показались похожими на «картинки» (с) Владимира Любарова, выполнены с той же степенью обаятельного упрощения черт лица. Но «примитивные» черты лица не говорят о примитивном содержании, скорее об искренней наивности, открытости, непосредственности. Вот такие они куклы-герои в этом спектакле. Но что удивительно, что вот эти «малявки» требовали к себе внимание иногда трех актеров. И вот тогда их простоватые лица вдруг начинали жить, чувствовать, вызывать симпатию, сочувствие… Куклы вздыхали приподнимали плечи, разводили руками, хлопали ресницами - все то, что и делают в традиционном театре кукол. Но при этом «делали» они это так трогательно, так образно… Я даже подумала, что знание шуток Горина практически наизусть не мешало мне искренне смеяться в смешных местах и переживать в горестных. Пожалуй, не понравилось только, как поставлены сцены погрома - немного излишне пафосно.
Олег Жюгда снова сумел создать настроение и атмосферу того, мира о котором говорит. Где мир вещей ассоциативен, где ритм движения и кукол, и актеров передают уклад, нерв, атмосферу этого мира. Забавно, но и в театре кукол «актеры»-.животные перетягивают на себя внимание. Вот как так это получается? Почему куклы животных нам кажутся смешнее и забавнее, чем куклы-люди. Даже в таком забавно-любаровском исполнении…
В спектакле много еврейских мелодий, актеры одеты в характерные котелки и жилеты, а для озвучки кукол используют характерные интонации, а в завершении актеры складывают свои чемоданы и комоды и идут к ним со своими записочками, что я сразу вспомнила, как я наблюдала эту картину… в Иерусалиме, у стены плача…
И все же в целом история воспринимается не буквально про притеснение еврейского народа, про конкретный указ, а в общем об умении нести свой крест, о верности и любви, о выборе своего пути и терпимости к инакомыслию, о всеобъемлющей родительской любви…