Электра. Bayerische Staatsoper
В постановке только три цвета - черный, белый, пурпурно-красный… Каждый цвет значим, содержателен. Как значим и свет в этой постановке... Минималистичность постановки добавляет пронзительности.
Черный квадрат разделяет сцену на две части. Даже не так. Основная часть сцены как раз за черным квадратом, перед ним только авансцена, на которой и происходит основное действие. И большую часть спектакля мы видим узкую полоску авансцены, темную. Актеры находятся в луче света. Лучи света сужаются и к концу спектакля авансцена становится практически темной, освещается небольшими фонарями снизу. Есть в этом что-то жуткое - тьма накрывает мир. Злодейство, совершенное однажды, расплывается на весь мир, накрывая и тех кто повинен, и тех, кто негодует, и тех, кто мечтает остаться в стороне.
Черный квадрат стоит на одной из своих вершин, поворачивается и за ним виден цвет и... свет. Свет и цвет так контрастируют с тем, что происходит на авансцене, что становится невыносимо холодно и страшно, неуютно от той прямой мысли, что все самое хорошее, светлое и позитивное - все осталось там, позади, за этим черным квадратом. За этой непросветностью.
Когда я заранее читала либретто (ибо знала, что в театре будет только на немецким, а он у меня еще не на том уровне, чтобы читать либретто перед спектаклем), то меня удивило описание самого начала оперы - «Электра, подобно зверю, озираясь выходит из дворца». Не такая Электра в баварской опере.
Электра мрачная, в черном платье, босая, топор заготовлен сразу, не надо ей потом его раскапывать. Топор гипертрофированный… огромный. Когда видишь его в ее руках, то сложно поверить, что она его удержит. А потом она его поднимает с тем торжеством, с каким поднимает вес женщина в тяжелой атлетике. Так же противоестественно… то же противоестественное торжество…
Нет не озирается Электра, не страшится, не скрывается. Она полна решимости и… ее отстраненность не изгнание, а самоизоляция. Видимо, поэтому она постоянно находится на небольшом настиле, так похожем на плот, выброшенный на берег. И хотя не плыть ему уже по течению, это ее оплот - оплот ее веры, ее стремлений, отправная точка. Почему-то в этой постановке у меня постоянно возникали ассоциация атлетического характера. Так и этот плот мне напоминал мостик для прыжка через «козла». Ну что ж… Электре нужен этот толчок, этот импульс…
И кажется, что ничто не может поколебать ее уверенности, ее подвижничества и тем не менее… Появляется Царица Клитемнестра, царственно спускаясь по красной лестнице, в платье пурпурного царственного (и в тоже время кровавого) цвета. Красный цвет затмевает глубину черного, кажется, что огромный шлейф мантии покрывает всю авансцену, черное на красном смотрится страшно… и не можешь уже понять, какого цвета больше… Очень нервное сочетание под стать сцене объяснения матери с дочерью…
Электра теряется. Кажется, что еще чуть-чуть и она потеряет решительность. И даже в какой-то момент кажется, что вот-вот наступит примирение. Мать садится на плот, протягивает руку дочери, рука дрожит. Дочь склоняется и с такой нежностью смотрит и кажется, что сейчас она обнимет мать, а потом вступает музыка и Электра прямо сообщает свой план. Черное надвигается на красное, Клитемнестра растерена… протянутая к дочери рука уже не жест примирения, это мольба… И моментальная смена настроения - приходит новость о гибели Ореста, опасаться нечего, в протянутой руке не осталось напоминания о мольбе, это уже жест проклятия. Царица уходит, оставляя пурпурную мантию на сцене… море крови…
Просто, емко, сильно поставлена сцена. Буквально до оторопи, до мурашек… такая сильная смена настроений в небольшом фрагменте.
Мантия так и пролежит на сцене до появления Ореста. Он ее накинет, уходя за тот черный квадрат, словно переняв эстафету кровопролитий. За ним захлопнется черный квадрат, окончательно пропадет цвет и свет. Только черный цвет и немного света от лампы у ног Электры. И в этом тусклом свете Электра поднимет топор и замахнется, и когда опустит его, издалека раздастся крик ужаса Клитемнестры. Точка поставлена, никаких сомнений, кто виноват. Как нет сомнений в этой постановке, что делать. Электра в очередной раз поднимет свой топор гипертрофированного размера, снова замахнется, но уже в последний раз, замкнув круг злодеяний и мести. Не просто так она падает замертво, от собственной руки…
Черный квадрат разделяет сцену на две части. Даже не так. Основная часть сцены как раз за черным квадратом, перед ним только авансцена, на которой и происходит основное действие. И большую часть спектакля мы видим узкую полоску авансцены, темную. Актеры находятся в луче света. Лучи света сужаются и к концу спектакля авансцена становится практически темной, освещается небольшими фонарями снизу. Есть в этом что-то жуткое - тьма накрывает мир. Злодейство, совершенное однажды, расплывается на весь мир, накрывая и тех кто повинен, и тех, кто негодует, и тех, кто мечтает остаться в стороне.
Черный квадрат стоит на одной из своих вершин, поворачивается и за ним виден цвет и... свет. Свет и цвет так контрастируют с тем, что происходит на авансцене, что становится невыносимо холодно и страшно, неуютно от той прямой мысли, что все самое хорошее, светлое и позитивное - все осталось там, позади, за этим черным квадратом. За этой непросветностью.
Когда я заранее читала либретто (ибо знала, что в театре будет только на немецким, а он у меня еще не на том уровне, чтобы читать либретто перед спектаклем), то меня удивило описание самого начала оперы - «Электра, подобно зверю, озираясь выходит из дворца». Не такая Электра в баварской опере.
Электра мрачная, в черном платье, босая, топор заготовлен сразу, не надо ей потом его раскапывать. Топор гипертрофированный… огромный. Когда видишь его в ее руках, то сложно поверить, что она его удержит. А потом она его поднимает с тем торжеством, с каким поднимает вес женщина в тяжелой атлетике. Так же противоестественно… то же противоестественное торжество…
Нет не озирается Электра, не страшится, не скрывается. Она полна решимости и… ее отстраненность не изгнание, а самоизоляция. Видимо, поэтому она постоянно находится на небольшом настиле, так похожем на плот, выброшенный на берег. И хотя не плыть ему уже по течению, это ее оплот - оплот ее веры, ее стремлений, отправная точка. Почему-то в этой постановке у меня постоянно возникали ассоциация атлетического характера. Так и этот плот мне напоминал мостик для прыжка через «козла». Ну что ж… Электре нужен этот толчок, этот импульс…
И кажется, что ничто не может поколебать ее уверенности, ее подвижничества и тем не менее… Появляется Царица Клитемнестра, царственно спускаясь по красной лестнице, в платье пурпурного царственного (и в тоже время кровавого) цвета. Красный цвет затмевает глубину черного, кажется, что огромный шлейф мантии покрывает всю авансцену, черное на красном смотрится страшно… и не можешь уже понять, какого цвета больше… Очень нервное сочетание под стать сцене объяснения матери с дочерью…
Электра теряется. Кажется, что еще чуть-чуть и она потеряет решительность. И даже в какой-то момент кажется, что вот-вот наступит примирение. Мать садится на плот, протягивает руку дочери, рука дрожит. Дочь склоняется и с такой нежностью смотрит и кажется, что сейчас она обнимет мать, а потом вступает музыка и Электра прямо сообщает свой план. Черное надвигается на красное, Клитемнестра растерена… протянутая к дочери рука уже не жест примирения, это мольба… И моментальная смена настроения - приходит новость о гибели Ореста, опасаться нечего, в протянутой руке не осталось напоминания о мольбе, это уже жест проклятия. Царица уходит, оставляя пурпурную мантию на сцене… море крови…
Просто, емко, сильно поставлена сцена. Буквально до оторопи, до мурашек… такая сильная смена настроений в небольшом фрагменте.
Мантия так и пролежит на сцене до появления Ореста. Он ее накинет, уходя за тот черный квадрат, словно переняв эстафету кровопролитий. За ним захлопнется черный квадрат, окончательно пропадет цвет и свет. Только черный цвет и немного света от лампы у ног Электры. И в этом тусклом свете Электра поднимет топор и замахнется, и когда опустит его, издалека раздастся крик ужаса Клитемнестры. Точка поставлена, никаких сомнений, кто виноват. Как нет сомнений в этой постановке, что делать. Электра в очередной раз поднимет свой топор гипертрофированного размера, снова замахнется, но уже в последний раз, замкнув круг злодеяний и мести. Не просто так она падает замертво, от собственной руки…