Тот сладкий ноябрь
Пять минут как четыреста лет.
Отрадно, что из прошлой жизни меня помнят, ценят и любят самые достойнейшие.
Видно, и правда я была и есть необычна и отлична. От других.
Я вас тоже помню.
Гая, встречавшего меня в какого-то там сонного утра и везшего на базу.
Хейма, драившего палубу и лучезарно всем улыбавшегося.
Лавара с Леди, гладивших меня по плечу и бормотавших: все обойдется.
Савура, снявшего с себя украинский шарф и просто так протянувшего мне, прощаясь на вокзале.
Там еще немало было.
Иришка, у которой я ночевала. Отстраненный эстонец Альпик, с которым мы курили на балконе, пока Богдан Геноссе, только прикативший со своего Запорожья - мылся в душе.
А потом Днепр, корабль, призы. Пиво, вино, богатый стол. Виды осеннего Киева со стороны реки. Иришка, заботливо накидывающая на меня мою же дубленку. Даже предавшие потом Эдик и Людка. За игровые должности, майнготт, как это сейчас смешно. ..
Помню всех. И почти простила.
Но только почти.
Отрадно, что из прошлой жизни меня помнят, ценят и любят самые достойнейшие.
Видно, и правда я была и есть необычна и отлична. От других.
Я вас тоже помню.
Гая, встречавшего меня в какого-то там сонного утра и везшего на базу.
Хейма, драившего палубу и лучезарно всем улыбавшегося.
Лавара с Леди, гладивших меня по плечу и бормотавших: все обойдется.
Савура, снявшего с себя украинский шарф и просто так протянувшего мне, прощаясь на вокзале.
Там еще немало было.
Иришка, у которой я ночевала. Отстраненный эстонец Альпик, с которым мы курили на балконе, пока Богдан Геноссе, только прикативший со своего Запорожья - мылся в душе.
А потом Днепр, корабль, призы. Пиво, вино, богатый стол. Виды осеннего Киева со стороны реки. Иришка, заботливо накидывающая на меня мою же дубленку. Даже предавшие потом Эдик и Людка. За игровые должности, майнготт, как это сейчас смешно. ..
Помню всех. И почти простила.
Но только почти.