Каждый выбирает для себя…
Я выбираю простые вещи, они понятней и достают до сердца сразу. Почти всегда или, как любил говорить профессор Выбегалло, «ан масс». Поэтому сначала Рубцов и Шпаликов, а потом уж Баратынский и Бродский.
Я к чему начала вообще, вы будете смеяться - из-за Тарковского. Он как-то совершенно случайно выплыл сейчас, в связи с семейными грустными делами, долго объяснять, да и не важно. А тут еще и френды вспомнили. Поняла вот, что я люблю ведь у Тарковского изо всех своих слабых сил именно несложные и понятные метафоры. «Солярис» люблю весь: за увлекательнейший лемовский сюжет. Обожаю жуть - пустые коридоры станции, внезапные дети персонажа Сарториуса, затылок с торчащим ухом у фантома Снаута. И Хари, которая телом разбивает толстую металлическую дверь. А люблю простое - лошадь, яблоки под дождем. Финальную сцену очень люблю. Когда Крис Кельвин возвращается домой, и отец встречает его на пороге деревенского дома под вечным дождем. Крис опускается перед ним на колени, обнимая. Всегдашняя просьба блудного сына о прощении. Камера уплывает вверх, постепенно удаляя от меня отца и сына, и маленький домик, и, наконец, крохотный островок человеческого в чужепланетном океане. Отлично, ей-богу.
В «Зеркале» люблю Терехову, красивую, с тяжелым узлом волос на затылке. Особенно, когда она многозначительно молчит. И сцену эту очень люблю, отмеченную всеми критиками за поэтичность. Когда Солоницын спрашивает у нее дорогу и присаживается рядом на тонкое бревно. И они оба падают. А потом он уходит, и внезапный тревожный ветер колышет траву. Банально? Не знаю, мне очень нравится.
Очень люблю «Сталкера» за непохожесть на «Пикник» и одновременно за глубокую похожесть. За Кайдановского, странного, бритого, лежащего в луже. За смертельно страшную зону, в которой не случается ничего ужасного. За летящие гайки с привязанными тряпочками. За длинные подробные кадры текущей воды. За паузы, когда ничего не происходит в кадре. За Гринько.
Отдельно и очень сильно люблю Тарковского за Гринько. За то, что снимал его часто, почти в каждом фильме. Этот долговязый украинский Дон Кихот чем-то напоминает мне мистера Лори. Внутренним благородством, вот чем.
Я к чему начала вообще, вы будете смеяться - из-за Тарковского. Он как-то совершенно случайно выплыл сейчас, в связи с семейными грустными делами, долго объяснять, да и не важно. А тут еще и френды вспомнили. Поняла вот, что я люблю ведь у Тарковского изо всех своих слабых сил именно несложные и понятные метафоры. «Солярис» люблю весь: за увлекательнейший лемовский сюжет. Обожаю жуть - пустые коридоры станции, внезапные дети персонажа Сарториуса, затылок с торчащим ухом у фантома Снаута. И Хари, которая телом разбивает толстую металлическую дверь. А люблю простое - лошадь, яблоки под дождем. Финальную сцену очень люблю. Когда Крис Кельвин возвращается домой, и отец встречает его на пороге деревенского дома под вечным дождем. Крис опускается перед ним на колени, обнимая. Всегдашняя просьба блудного сына о прощении. Камера уплывает вверх, постепенно удаляя от меня отца и сына, и маленький домик, и, наконец, крохотный островок человеческого в чужепланетном океане. Отлично, ей-богу.
В «Зеркале» люблю Терехову, красивую, с тяжелым узлом волос на затылке. Особенно, когда она многозначительно молчит. И сцену эту очень люблю, отмеченную всеми критиками за поэтичность. Когда Солоницын спрашивает у нее дорогу и присаживается рядом на тонкое бревно. И они оба падают. А потом он уходит, и внезапный тревожный ветер колышет траву. Банально? Не знаю, мне очень нравится.
Очень люблю «Сталкера» за непохожесть на «Пикник» и одновременно за глубокую похожесть. За Кайдановского, странного, бритого, лежащего в луже. За смертельно страшную зону, в которой не случается ничего ужасного. За летящие гайки с привязанными тряпочками. За длинные подробные кадры текущей воды. За паузы, когда ничего не происходит в кадре. За Гринько.
Отдельно и очень сильно люблю Тарковского за Гринько. За то, что снимал его часто, почти в каждом фильме. Этот долговязый украинский Дон Кихот чем-то напоминает мне мистера Лори. Внутренним благородством, вот чем.