Про Есенина...
Не, я не про новый памятник поэту. О нём вы и так прочитаете, без меня. Хотя... пожалуй, кратенько всё ж выскажу своё мнение.
Знаете, почему на этот памятник так много негативных отзывов? А потому что многие ассоциируют Сергея Есенина с берёзками, со старушкой, что ходит на дорогу в старом зипуне, с любовью к родине... И многие не хотят увидеть того самого чёрного человека, который проник в сознание поэта и прочно обосновался.
Что сказать мне вам об этом ужаснейшем царстве мещанства, которое граничит с идиотизмом? Кроме фокстрота, там почти ничего нет. Там жрут и пьют, и опять фокстрот. Человека я там не встречал и не знаю, где им пахнет. В страшной моде господин доллар, на искусство начхать - самое высшее мьюзик-холл. Я даже книг не захотел издавать там, несмотря на дешевизну бумаги и переводов. Никому там это не нужно. Там все выглажено, вылизано и причесано так же почти, как голова Мариенгофа. Птички какают с разрешения и сидят, где им позволено. Ну, куда же нам с такой непристойной поэзией?
Это, знаете ли, невежливо так же, как коммунизм. Пусть мы нищие, пусть у нас голод, холод и людоедство, зато у нас есть душа, которую там за ненадобностью сдали в аренду под смердяковщину. Там такая тоска, такая бездарнейшая «северянинщина» жизни, что мне постоянно хотелось послать это все к энтой матери. Лучше всего, что я видел в этом мире, это все-таки Москва.
Прочитав эти строчки, многие возможно воскликнуть, что Есенин воинствующий патриот... Но не торопитесь вешать поэту этот ярлык. Не всё так просто и однозначно.
Я, при всей своей любви к рязанским полям и к своим соотечественникам, всегда резко относился к воинствующему патриотизму. Этот патриотизм мне органически чужд. У меня даже были неприятности в армии из-за того, что я не писал патриотических стихов на тему «гром победы, раздавайся», как меня очень просили, но поэт может писать только о том, с чем он органически связан.
Сейчас возможно, читая вы подумаете, а может и вслух произнесёте, что у поэта связь с родиной идет от любования красотой земли...
Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Словно бабочек легкая стая
С замираньем летит на звезду.
Я сегодня влюблен в этот вечер,
Близок сердцу желтеющий дол.
Отрок-ветер по самые плечи
Заголил на березке подол.
И в душе и в долине прохлада,
Синий сумрак как стадо овец,
За калиткою смолкшего сада
Прозвенит и замрет бубенец.
Я еще никогда бережливо
Так не слушал разумную плоть,
Хорошо бы, как ветками ива,
Опрокинуться в розовость вод.
Хорошо бы, на стог улыбаясь,
Мордой месяца сено жевать…
Где ты, где, моя тихая радость,
Все любя, ничего не желать?
Но и тут намного всё глубже.
В русской литературе за последнее время произошло невероятнейшее отупение. То, что было выжато и изъедено вплоть до корок рядом предыдущих столетий, теперь собирается по кусочкам, как открытие.
Наших предков сильно беспокоила тайна мироздания. Они перепробовали почти все двери, ведущие к ней, и оставили нам много прекраснейших ключей и отмычек, которые мы бережно храним в музеях нашей словесной памяти. Разбираясь в узорах нашей мифологичной эпики, мы находим целый ряд указаний на то, что человек есть ни больше, ни меньше, как чаша космических обособленностей. В «Голубиной книге» так и сказано:
У нас помыслы от облак Божиих…
Дух от ветра…
Глаза от солнца…
Кровь от черного моря…
Кости от камней…
Тело от сырой земли…
Наше современное поколение не имеет представления о тайне этих образов. Все наши коньки на крышах, петухи на ставнях, голуби на князьке крыльца, цветы на постельном белье вместе с полотенцами носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению человека.
У Есенина в творчестве много христианской образности, но отношения с религией не сложились. С Христом у него были особые отношения...
Христос для меня совершенство. Но я не так верую в него, как другие. Те веруют из страха, что будет после смерти? А я чисто и свято, как в человека, одаренного светлым умом и благородною душою, как в образец в последовании любви к ближнему.
Не гляди на меня с упреком,
Я презренья к тебе не таю,
Но люблю я твой взор с поволокой
И лукавую кротость твою.
Да, ты кажешься мне распростертой,
И, пожалуй, увидеть я рад,
Как лиса, притворившись мертвой,
Ловит воронов и воронят.
Ну, и что же, лови, я не струшу.
Только как бы твой пыл не погас?
На мою охладевшую душу
Натыкались такие не раз.
Не тебя я люблю, дорогая,
Ты лишь отзвук, лишь только тень.
Мне в лице твоем снится другая,
У которой глаза - голубень.
Пусть она и не выглядит кроткой
И, пожалуй, на вид холодна,
Но она величавой походкой
Всколыхнула мне душу до дна.
Вот такую едва ль отуманишь,
И не хочешь пойти, да пойдешь,
Ну, а ты даже в сердце не вранишь
Напоенную ласкою ложь.
Но и все же, тебя презирая,
Я смущенно откроюсь навек:
Если б не было ада и рая,
Их бы выдумал сам человек.
Так как же красивые мысли о любви к ближнему и поэзии у поэта соседствуют с образом хулигана, похабника и скандалиста? И снова ответ нам даёт сам Сергей Есенин...
Я встретил на пути жестокие преграды, и, к сожалению, меня окружали все подлые людишки. Не доверяя ничьему авторитету, я шел по собственному расписанию жизни, но назначенные уроки терпели крах. Постепенно во мне угасла вера в людей, и я перестал быть искренним со всеми. Кто виноват в этом? Конечно, те, которые, подло надевая маску, затрагивали грязными лапами нежные струны моей души. Тогда во мне поселились сомнения в ничтожестве человеческой жизни. Я осознал, что совершенно лишняя штука эта душа. С грустью, с испугом, но я научился говорить себе: застегни, Есенин, свою душу, это так же неприятно, как расстегнутые брюки.
Ни в этом ли ошибка Есенина? Отказавшись от души, поэт создал все условия для развития того самого чёрного человека... В результате полное разочарование в любви и в самой жизни...
Глупое сердце, не бейся!
Все мы обмануты счастьем,
Нищий лишь просит участья…
Глупое сердце, не бейся.
Месяца желтые чары
Льют по каштанам в пролесь.
Лале склонясь на шальвары,
Я под чадрою укроюсь.
Глупое сердце, не бейся.
Все мы порою, как дети.
Часто смеемся и плачем:
Выпали нам на свете
Радости и неудачи.
Глупое сердце, не бейся.
Многие видел я страны.
Счастья искал повсюду,
Только удел желанный
Больше искать не буду.
Глупое сердце, не бейся.
Жизнь не совсем обманула.
Новой напьемся силой.
Сердце, ты хоть бы заснуло
Здесь, на коленях у милой.
Жизнь не совсем обманула.
Может, и нас отметит
Рок, что течет лавиной,
И на любовь ответит
Песнею соловьиной.
Глупое сердце, не бейся.
_____________
Проплясал, проплакал дождь весенний,
Замерла гроза.
Скучно мне с тобой, Сергей Есенин,
Подымать глаза…
Скучно слушать под небесным древом
Взмах незримых крыл:
Не разбудишь ты своим напевом
Дедовских могил!
Привязало, осаднило слово
Даль твоих времен.
Не в ветрах, а, знать, в томах тяжелых
Прозвенит твой сон.
Кто-то сядет, кто-то выгнет плечи,
Вытянет персты.
Близок твой кому-то красный вечер,
Да не нужен ты.
Всколыхнет он Брюсова и Блока,
Встормошит других.
Но все так же день взойдет с востока,
Так же вспыхнет миг.
Не изменят лик земли напевы,
Не стряхнут листа…
Навсегда твои пригвождены ко древу
Красные уста.
Навсегда простер глухие длани
Звездный твой Пилат.
Или, Или, лама савахфани,
Отпусти в закат.
Не хотелось бы заканчивать пост на такой грустной ноте... Но с Есениным иначе не получается. Возможно, чтобы острее чувствовать жизнь, поэт всегда должен думать о смерти... Не знаю. У меня нет однозначного ответа. Возможно такие мысли и служили для поэта вдохновением, были тем самым пятым элементом... Кто знает, кто знает...
Не видать за туманною далью,
Что там будет со мной впереди,
Что там… счастье, иль веет печалью,
Или отдых для бедной груди.
Или эти седые туманы
Снова будут печалить меня,
Наносить сердцу скорбные раны
И опять снова жечь без огня.
Но сквозь сумрак в туманной дали
Загорается, вижу, заря;
Это смерть для печальной земли,
Это смерть, но покой для меня.
Материалом для создания поста послужили письма, дневники и конечно стихи Сергея Есенина.
#блогерскаяосень
#91деньосени Задание #5
Знаете, почему на этот памятник так много негативных отзывов? А потому что многие ассоциируют Сергея Есенина с берёзками, со старушкой, что ходит на дорогу в старом зипуне, с любовью к родине... И многие не хотят увидеть того самого чёрного человека, который проник в сознание поэта и прочно обосновался.
Что сказать мне вам об этом ужаснейшем царстве мещанства, которое граничит с идиотизмом? Кроме фокстрота, там почти ничего нет. Там жрут и пьют, и опять фокстрот. Человека я там не встречал и не знаю, где им пахнет. В страшной моде господин доллар, на искусство начхать - самое высшее мьюзик-холл. Я даже книг не захотел издавать там, несмотря на дешевизну бумаги и переводов. Никому там это не нужно. Там все выглажено, вылизано и причесано так же почти, как голова Мариенгофа. Птички какают с разрешения и сидят, где им позволено. Ну, куда же нам с такой непристойной поэзией?
Это, знаете ли, невежливо так же, как коммунизм. Пусть мы нищие, пусть у нас голод, холод и людоедство, зато у нас есть душа, которую там за ненадобностью сдали в аренду под смердяковщину. Там такая тоска, такая бездарнейшая «северянинщина» жизни, что мне постоянно хотелось послать это все к энтой матери. Лучше всего, что я видел в этом мире, это все-таки Москва.
Прочитав эти строчки, многие возможно воскликнуть, что Есенин воинствующий патриот... Но не торопитесь вешать поэту этот ярлык. Не всё так просто и однозначно.
Я, при всей своей любви к рязанским полям и к своим соотечественникам, всегда резко относился к воинствующему патриотизму. Этот патриотизм мне органически чужд. У меня даже были неприятности в армии из-за того, что я не писал патриотических стихов на тему «гром победы, раздавайся», как меня очень просили, но поэт может писать только о том, с чем он органически связан.
Сейчас возможно, читая вы подумаете, а может и вслух произнесёте, что у поэта связь с родиной идет от любования красотой земли...
Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Словно бабочек легкая стая
С замираньем летит на звезду.
Я сегодня влюблен в этот вечер,
Близок сердцу желтеющий дол.
Отрок-ветер по самые плечи
Заголил на березке подол.
И в душе и в долине прохлада,
Синий сумрак как стадо овец,
За калиткою смолкшего сада
Прозвенит и замрет бубенец.
Я еще никогда бережливо
Так не слушал разумную плоть,
Хорошо бы, как ветками ива,
Опрокинуться в розовость вод.
Хорошо бы, на стог улыбаясь,
Мордой месяца сено жевать…
Где ты, где, моя тихая радость,
Все любя, ничего не желать?
Но и тут намного всё глубже.
В русской литературе за последнее время произошло невероятнейшее отупение. То, что было выжато и изъедено вплоть до корок рядом предыдущих столетий, теперь собирается по кусочкам, как открытие.
Наших предков сильно беспокоила тайна мироздания. Они перепробовали почти все двери, ведущие к ней, и оставили нам много прекраснейших ключей и отмычек, которые мы бережно храним в музеях нашей словесной памяти. Разбираясь в узорах нашей мифологичной эпики, мы находим целый ряд указаний на то, что человек есть ни больше, ни меньше, как чаша космических обособленностей. В «Голубиной книге» так и сказано:
У нас помыслы от облак Божиих…
Дух от ветра…
Глаза от солнца…
Кровь от черного моря…
Кости от камней…
Тело от сырой земли…
Наше современное поколение не имеет представления о тайне этих образов. Все наши коньки на крышах, петухи на ставнях, голуби на князьке крыльца, цветы на постельном белье вместе с полотенцами носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению человека.
У Есенина в творчестве много христианской образности, но отношения с религией не сложились. С Христом у него были особые отношения...
Христос для меня совершенство. Но я не так верую в него, как другие. Те веруют из страха, что будет после смерти? А я чисто и свято, как в человека, одаренного светлым умом и благородною душою, как в образец в последовании любви к ближнему.
Не гляди на меня с упреком,
Я презренья к тебе не таю,
Но люблю я твой взор с поволокой
И лукавую кротость твою.
Да, ты кажешься мне распростертой,
И, пожалуй, увидеть я рад,
Как лиса, притворившись мертвой,
Ловит воронов и воронят.
Ну, и что же, лови, я не струшу.
Только как бы твой пыл не погас?
На мою охладевшую душу
Натыкались такие не раз.
Не тебя я люблю, дорогая,
Ты лишь отзвук, лишь только тень.
Мне в лице твоем снится другая,
У которой глаза - голубень.
Пусть она и не выглядит кроткой
И, пожалуй, на вид холодна,
Но она величавой походкой
Всколыхнула мне душу до дна.
Вот такую едва ль отуманишь,
И не хочешь пойти, да пойдешь,
Ну, а ты даже в сердце не вранишь
Напоенную ласкою ложь.
Но и все же, тебя презирая,
Я смущенно откроюсь навек:
Если б не было ада и рая,
Их бы выдумал сам человек.
Так как же красивые мысли о любви к ближнему и поэзии у поэта соседствуют с образом хулигана, похабника и скандалиста? И снова ответ нам даёт сам Сергей Есенин...
Я встретил на пути жестокие преграды, и, к сожалению, меня окружали все подлые людишки. Не доверяя ничьему авторитету, я шел по собственному расписанию жизни, но назначенные уроки терпели крах. Постепенно во мне угасла вера в людей, и я перестал быть искренним со всеми. Кто виноват в этом? Конечно, те, которые, подло надевая маску, затрагивали грязными лапами нежные струны моей души. Тогда во мне поселились сомнения в ничтожестве человеческой жизни. Я осознал, что совершенно лишняя штука эта душа. С грустью, с испугом, но я научился говорить себе: застегни, Есенин, свою душу, это так же неприятно, как расстегнутые брюки.
Ни в этом ли ошибка Есенина? Отказавшись от души, поэт создал все условия для развития того самого чёрного человека... В результате полное разочарование в любви и в самой жизни...
Глупое сердце, не бейся!
Все мы обмануты счастьем,
Нищий лишь просит участья…
Глупое сердце, не бейся.
Месяца желтые чары
Льют по каштанам в пролесь.
Лале склонясь на шальвары,
Я под чадрою укроюсь.
Глупое сердце, не бейся.
Все мы порою, как дети.
Часто смеемся и плачем:
Выпали нам на свете
Радости и неудачи.
Глупое сердце, не бейся.
Многие видел я страны.
Счастья искал повсюду,
Только удел желанный
Больше искать не буду.
Глупое сердце, не бейся.
Жизнь не совсем обманула.
Новой напьемся силой.
Сердце, ты хоть бы заснуло
Здесь, на коленях у милой.
Жизнь не совсем обманула.
Может, и нас отметит
Рок, что течет лавиной,
И на любовь ответит
Песнею соловьиной.
Глупое сердце, не бейся.
_____________
Проплясал, проплакал дождь весенний,
Замерла гроза.
Скучно мне с тобой, Сергей Есенин,
Подымать глаза…
Скучно слушать под небесным древом
Взмах незримых крыл:
Не разбудишь ты своим напевом
Дедовских могил!
Привязало, осаднило слово
Даль твоих времен.
Не в ветрах, а, знать, в томах тяжелых
Прозвенит твой сон.
Кто-то сядет, кто-то выгнет плечи,
Вытянет персты.
Близок твой кому-то красный вечер,
Да не нужен ты.
Всколыхнет он Брюсова и Блока,
Встормошит других.
Но все так же день взойдет с востока,
Так же вспыхнет миг.
Не изменят лик земли напевы,
Не стряхнут листа…
Навсегда твои пригвождены ко древу
Красные уста.
Навсегда простер глухие длани
Звездный твой Пилат.
Или, Или, лама савахфани,
Отпусти в закат.
Не хотелось бы заканчивать пост на такой грустной ноте... Но с Есениным иначе не получается. Возможно, чтобы острее чувствовать жизнь, поэт всегда должен думать о смерти... Не знаю. У меня нет однозначного ответа. Возможно такие мысли и служили для поэта вдохновением, были тем самым пятым элементом... Кто знает, кто знает...
Не видать за туманною далью,
Что там будет со мной впереди,
Что там… счастье, иль веет печалью,
Или отдых для бедной груди.
Или эти седые туманы
Снова будут печалить меня,
Наносить сердцу скорбные раны
И опять снова жечь без огня.
Но сквозь сумрак в туманной дали
Загорается, вижу, заря;
Это смерть для печальной земли,
Это смерть, но покой для меня.
Материалом для создания поста послужили письма, дневники и конечно стихи Сергея Есенина.
#блогерскаяосень
#91деньосени Задание #5