Непреодолимые противоречия
Любовь сложно опознать и понять, где она истинна, а где зиждется на самоубеждении и заблуждении.
Мы боимся одиночества. Глупо отрицать. Даже самый потерянный для общества отшельник не хочет быть наедине с собой: ему тоже нужно чужое тепло, ласка и понимание. А может он как раз нашел их и поэтому отказался от всего остального - неважного и суетливого.
Загвоздка в том, что наше желание не быть одинокими и пустыми настолько велико, что мы готовы мириться со многими вещами, даже с теми, которые не позволили бы никому в обычных обстоятельствах; готовы прощать много-много-много раз и глотать колючую обиду; готовы потакать слабостям и отказываться от своих принципов. Лишь бы ничего не поменялось, лишь бы наша милая хилая "любовь" нас не оставила.
Потому что без нее снова пустота и одиночество. Плевать что с ней в общем тоже как-то неуютно и грустно. Зато вы знаете друг друга, как свои пять пальцев, каждую родинку, каждую привычку, все излюбленные шутки, выражения и жесты, все ваши разыгранные сценарии и разнообразные манипуляции.
Сознательная заморозка чувств и разума, когда прекрасно понимаешь, что все не правильно, не так, как хотелось и мечталось, но зато у других и этого нет, когда на глазах розовые очки, а пустота заполняется сладким самообманом, - такое может длиться годами. Удивительно, сколько всего человек способен сознательно терпеть, лишь бы не чувствовать себя одиноким.
Но самообман не может длиться вечно. Лучше пораньше, но чаще всего поздно наступает момент, когда противоречия, недомолвки и обиды достигают критической массы. И все взрывается: замки иллюзий крошатся, розовые очки сползают с глаз - наступает болезненное прозрение.
Оказывается, не было никакого взаимопонимания, было что-то невразумительное, невнятное. Вы вдвоем нарекли это любовью. Может, она и была таковой в самом начале, но позже трансформировалась в тяжелую со-зависимость, когда и оторвать больно, но и склеить то, что никак не совпадает, нельзя.
Особый вид наркотика, который многие путают с любовью, - взрывной коктейль из страсти, эйфории познания, ветхих идеалов и сладких мук. На него очень легко подсесть, достаточно двух-трех приемов. Все начинается с симпатии, подогреваемой длинными телефонными разговорами; потом превращается в кипучую страсть, приход и катарсис, когда ничего не замечаешь вокруг; дальше много поцелуев и секса, а еще слова, беседы, разговоры - попытки узнать, понять, познать - они затягивают дальше и глубже в кроличью нору забвения, попав в которую, уже не помнишь, как было раньше, без ваших разговоров, прикосновений и грез наяву. И убеждаешься, что уже не можешь жить без этой постоянной дозы внимания. Нужно больше, чаще, интенсивнее.
Только вот в этом гиперчувствительном безумии не замечаешь важных вещей, первых звоночков, которые орут: "не надо, глупые, не надо! это не ваше, вы не те, вы не способны сделать друг друга счастливыми!" Пока первые звоночки правды пытаются достучаться до вас, вы окончательно увязаете друг в друге: становитесь не двумя половинками целого, а сиамскими близнецами - уродливой крикливой несчастной массой из двух несовместимых половин, склеенных как попало. Любовь-наркотик, любовь-со-зависимость подменяет ваш разум, волю, интуицию. Процесс завершен!
Забавнее всего то, что счастье все время маячит где-то рядом. Невроз и непонимание сменяются периодически искренностью и нежностью. Но не надолго. И летит по кругу эмоциональная карусель: из рая в ад, из ада в рай. Кажется, вот только были счастливы, дарили радость, а потом внезапно с особой жестокостью подставили друг другу подножку.
Из-за какого-то пустяка, по какой-то нелепице, по зову внутреннего голоса, который пытается докричаться через вашу наркотическую со-зависимость: "не то! не так! не с теми!" Когда все совсем плохо, появляются мысли, вроде: "не могу больше терпеть... но все равно терплю, мирюсь, прощаю". Некогда остановиться, задуматься, разобраться. Потому что столько эмоционального мусора, шелухи, обид, страхов и вранья скопилось за недели, месяцы, годы совместных мучений - до сути уже и не добраться.
А ведь началось все с тех самых звоночков, которые жалобно трезвонили в самом начале; началось все с одной фразы или поступка, которые родили противоречие, несогласие, ваш неосознаваемый протест друг против друга - и с тех пор это противоречие, возможно одно единственное, но очень мощное, продолжает довлеть над вами, порождать в вас обиды, страхи, ложь, аккумулировать ваш гнев и недовольство. Оно повторяется изо дня в день в разных вариациях и воплощениях. Вы не способны его вычислить, распознать, понять и преодолеть. Это не любовь, это "лю-боль", которая лишь усугубляет вашу зависимость друг от друга и питается вашими эмоциями.
Лишь потом, когда все мыслимые и немыслимые сценарии проиграны, когда вы вытерпели все, что могли, когда вы затвердели, огрубели, стали бесчувственными и равнодушными, вот тогда наступает избавление. Вдруг вы начинаете все ясно видеть. Вы вдруг понимаете, что именно вас не устраивало и никогда не могло устроить, что терзало, точило, выводило из равновесия, что вы не принимали и никогда не смогли бы принять. Но с чем вы все равно мирились, потому что пытались избежать расставания и одиночества. А весь ужас в том, что пока вы мучались с кем-то чужим и чуждым, кто-то предначертанный, родной, но ненайденный мучался и продолжает мучаться без вас.
Самое обидное, что любовь, будь она истинной и настоящей, справилась бы со всеми проблемами, преодолела бы, переросла и облагородила бы. Но вам двоим чего-то не хватило: осознанности, чувствительности, разумения - чтобы рассмотреть все нюансы и хотя бы поговорить обо всем. Со-зависимость ослепила и запутала. А когда все шоры спали, то менять что-то бессмысленно, а восстанавливать уже нечего. Ведь было столько сказано, сделано, разрушено, изранено.
Если у вас уже семья, дети, приходится плясать на руинах с улыбкой, доплясывать ради них с довольным видом свой последний танец. А если все не зашло насколько далеко, остается оторвать себя с мясом друг от друга в местах, где приросли, но не проросли - и изуродованными несчастными существами разбежаться по своим норам, и залечивать раны, и пить антидепрессанты, чтобы потом, может скоро, а может лишь в глубокой старости понять, как нужно было любить, как нужно было прорастать!..