БЕРЕГИСЬ ПАРИЖСКИХ БЛУДНИЦ (окончание)
За пять минут до окончания сеанса на ее половине постучали. Она выскочила, вбежала взад, и взволновано сказала, что бы я немедленно спускался (дело было на втором этаже).
Внизу стояли полицейские. Ну, прямо все как у нас, уж было решил я. Но проверив мои документы и убедившись что я старше 22 лет, они про меня тут же забыли. Неустойку за не дополученные пять минут и нанесенный моей потенции ущерб, я как человек любящий Францию, требовать не стал. Все равно бесполезно.
Точка третья: бульвар Клеши - дорога к пляс Пигаль с ее всемирно известным кабаре «Мулен Руж». Помпезный домина с горящей иллюминацией: «Эротический театр». На стенах панно с фотографией обнаженных красоток (ведущие модели французских журналов для мужчин) в вызывающих позах. У входа зазывала настойчиво предлагает всего за сто долларов провести часок в их компании. Правда, если подробно расспросить его более подробно, то окажется, что за эти деньги вы только войдете внутрь. О дальнейшем приобщении к местному «театральному искусству» вам придется договариваться лично с «актрисами», разумеется, за отдельную плату. Думаю, в итоге я бы получил то же самое удовольствие освобождения, но не от семени, а от валюты что и на Сен-Дени. Я же решил больше на научные эксперименты деньги (которых, впрочем, у меня почти и не осталось) больше не тратить, но, видимо, поторопился.
Почти у подножья лестницы ведущей к знаменитому храму «Сакре кер де Пари», который стоит на вершине холма Монмартр, меня схватил за руку вертлявый арабский парниша.
- Ты откуда будешь?
- Я из России
- А я из Алжира. Девочки нужны? Белые, черные, желтые…
- А сколько стоят ваши услуги?
- Мои услуги? Да ни сколько. Пошли со мной, братан. Посмотришь. Выпьешь. Поговоришь. Выберешь.
Ну, действительно, чем я собственно рискую в центре Парижа в 12 часов ночи? Почему бы не посмотреть на продажных женщин всех цветов и размеров? Мгновенье спустя я и мой любезный проводник окунулись в пучину пьянства и разврата, коей отказался маленький изгаженный тараканами бар. Три, изрядно подержанных, пассатижного вида дамы скучали. Одна из них, с головой в форме узбекской дыни, была, судя по всем признакам, африканка, как и обещали. Так как кроме меня посетителей в заведении больше не было, я догадался что во все Париже я единственный желающий вкусить запретный плод в компании сих дам.
Но сразу унести ноги мне не удалось. Мой алжирский «друг» оказался проворнее.
- Угостите нашего гостя соком! - с порога закричал он барменше. На стойке мгновенно появился стакан.
- Давай пей, всего 10 дол.
- Да нет, спасибо, я пожалуй пойду.
- Тебе, что наши девочки не нравятся?!
- Да нет, девочки замечательные…
- Ну, раз ты такой… Я к тебе со всей душой! Тогда плати за свой сок 20 баксов, согласно меню, - и протягивает тетрадный лист в клеточку, на котором от руки шариковой ручкой обозначен прейскурант заведения. Ну что ж, мой пример другим наука, за нее надо платить. Поэтому посылать гостеприимных хозяев я не стал, ожидая дальнейшего развития событий. Взял я свой сочок («Юппи» с водой из под крана), стою потягиваю, смакую дорогое удовольствие.
- Поговорил бы с какой нибудь, - любезно щебечет неугомонный алжирец.
Раз уплачено, почему ж не поговорить. Выбрал наименее страшную, с коей меня и препроводили в соседнюю комнатушку, где мы должны были, пока я попиваю, обсудить перспективы дальнейшего облегчения моих карманов. Уютно расположившись на шершавой скамейке, завел с прекрасной незнакомкой светскую беседу.
- Сколько стоять девушки в вашем заведении?
- А ни сколько.
- Не понял?!
- Да покупаешь у нас бутылочку шампанского…
Выясняется, что отдав 400 баксов за что-то типа «Салюта» у меня будет возможность провести ночь в квартире поблизости с одной из местных красоток. Пока я, попивая, интересовался, кто тут хозяин, сколько у него таких заведений и какие отношения с ажанами (ментами), наш араб принес для моей собеседницы стаканчик чего-то мутно розового. Видимо прекрасную леди мучил сушняк.
- Мне за это не платить? - предусмотрительно поинтересовался я.
- Нет.
Но как только я собрался уходить, на свет появилось уже до боли знакомое меню и выяснилось, что, так как я угощал даму коктейлем, то должен внести еще 60 дол. В связи с тем, что платить я категорически отказался, мне немедленно сделали скидку 50%. К удивлению присутствующих, это предложение не изменило моей позиции. Тогда на сцену появился сам хозяин заведения, которому я предложил решить наши проблемы в полиции, или, по крайней мере, выписать мне счет. Алжирец тут же появился с нервно оторванным клочком клетчатой бумаги с начертанными на ней каракулями. Тут стало смешно уже не только мне но и владельцу притона. В общем, следуя принципу «русские не сдаются», послал я ребят куда по дальше (разумеется, весьма дипломатичными выражениями).
Не успел я отойти и двух шагов, как меня догнало тоже лицо алжирской национальности, и, нежно обняв за талию, заявил, что тут, конечно, обломчик вышел, но он знает другое местечко, где я буду наверняка доволен, и передал меня следующему «менеджеру». На пороге очередного заведения, куда тот меня засунул, я объявил ультиматум: ни за что платить не собираюсь, и был немедленно благополучно препровожден на выход. Каждому следующему, пытающемуся поймать меня за руку, я бросал с ходу пароль «нет денег» и таким образом без помех пробирался сквозь строй желающих препроводить меня к дамам. Почти у входа в метро «Пляс Пигаль» я поравнялся с седым мужчиной, который вальяжно облокотился на авто. Он поинтересовался, на каких языках я говорю, и когда дошел до польского, я не удержался от распиравшей меня национальной гордости и подколол сутенера полиглота: «Я говорю по-русски».
К моему удивлению, мой визави немедленно заговорил по-русски. Он оказался сербом, который попал в Париж после войны. Естественно, мы сразу же заговорили о политике, а потом о жизни. Джуро зарабатывает в удачную ночь 300-400 дол. (минимальная зарплата во Франции - 1000 дол. мес.)
- Еще года два поработаю и хватит - возраст, уставать стал, да и Париж уже не тот. По его словам, настоящая проституция была в Париже после войны. Сейчас осталась только бутафория для доверчивых туристов.
- Бог с тобой - сказал мне на прощанье старый серб.
- Бог с нами, Джуро. Мы же славяне - ответил я, минуя двух громил, которые матерясь фотографировали друг друга на фоне красных лопастей ветряной мельницы - символа казино «Мулен Руж».
P.S. Спустя годы задумался: не погорячился ли я, приписав себя к славянам?)
(Опубликовано в журнале ПТЮЧ №6 1997 г.)