Памяти русского мецената Саввы Мамонтова
105 лет назад скончался Савва Иванович Мамонтов (2 октября 1841 (по другим данным - 3-го или 4-го), Ялуторовск - 6 апреля 1918, Абрамцево) - русский предприниматель и меценат. Представитель купеческой династии Мамонтовых. Мамонтов оставил свой неизгладимый след в истории русской культуры и искусства.
«Всем, что делал Савва Иванович, тайно руководило искусство».
К. С. Станиславский.
Савва Иванович родился 2 [14] октября 1841 (по другим данным - 3-го или 4-го) в сибирском городе Ялуторовске в семье Ивана Фёдоровича и Марии Тихоновны Мамонтовых (девичья фамилия матери - Лахтина). Иван Фёдорович, фактически выросший в бакалейных лавках, пошёл по отцовской стезе: он торговал вином в Чистополе, Ялуторовске, Пскове, Шадринске и других городах. В 1843 году он вступил в первую купеческую гильдию; позже вошёл в десятку наиболее крупных винных откупщиков России.
Савва Мамонтов учился на юридическом факультете Московского университета. Азы предпринимательской деятельности осваивал в Закаспийском торговом товариществе (Баку), Шахруде, Милане.
В 1869 году, получив по наследству от отца, Ивана Фёдоровича Мамонтова, акции принадлежавшей ему железнодорожной компании, начал активно заниматься железнодорожным строительством. Пик предпринимательской деятельности Саввы Мамонтова пришёлся на последнее десятилетие XIX века, когда он начал осуществлять Северный железнодорожный проект. В 1897 году было закончено строительство дороги Москва - Архангельск.
Через два года, в сентябре 1899 года, Мамонтов, не сумевший расплатиться с кредиторами, был арестован и заключён в Таганскую тюрьму.
Летом 1900 года суд, на котором Мамонтова защищал адвокат Ф. Н. Плевако, оправдал предпринимателя, однако тот был фактически разорён.
В основе заключительной речи Фёдора Плевако содержался посыл о том, что на скамью подсудимых Мамонтова привела «нездоровая обстановка в русской промышленности». Савву Ивановича решили наказать за деяния, которые при других обстоятельствах могли стать поводом для его «предпринимательского триумфа»:
«Я не возношу на пьедестал Савву Ивановича. Он - не герой, не образец. Но я оспариваю обвинение в том, что он умышленный хищник чужого. Ущербы его ошибок - не плоды преступления. Он погиб от нетерпения тех, кто быстро пожинали плоды его удач, но были слабопамятны, когда пошатнулся подсудимый. <…> Вручаю вам судьбу подсудимого. Судите, но отнесите часть беды на дух времени, дух наживы, заставляющий ненавидеть удачных соперников, заставляющий вырывать друг у друга добро».
30 июня суд присяжных на все вопросы о фактах нецелевого использования средств обвиняемыми ответил утвердительно; на вопросы о виновности - отрицательно. Хотя Мамонтов был оправдан по уголовным обвинениям, в отношении предпринимателя были также поданы и гражданские финансовые иски.
7 июля 1900 года Московский окружной суд признал Савву Ивановича несостоятельным должником, что привело к распродаже его имущества с молотка. Железная дорога и Невский завод были выкуплены государством. Часть акций Мамонтова досталась родственникам Сергея Витте.
Коммерческая смелость Саввы, порой граничащая с авантюризмом, склонность к широким жестам и любовь к кутежам сочетались с его эстетическими наклонностями. Традиции старорусской артели он соединил с новыми для того времени принципами менеджмента. Савва широко использовал пиар-кампании; внедрял прогрессивные системы бухгалтерского учёта; платил более высокие, чем было принято в отрасли, зарплаты; разрабатывал системы мотивации; много времени посвящал менеджменту отношений с персоналом, заражая исполнителей на местах свежими идеями и пониманием значимости их деятельности. Наконец, Мамонтов, вкладывавший значительные средства в поддержку русского искусства, стал одним из основоположников социально ответственного предпринимательств.
Савва Мамонтов вошёл в историю русского искусства как меценат и покровитель художников и артистов. В Абрамцевском художественном кружке, созданном в принадлежавшем Мамонтову подмосковном имении Абрамцево, сумели раскрыть себя такие живописцы, как Валентин Серов, Константин Коровин, Виктор Васнецов и другие. Мамонтов основал Московскую частную русскую оперу. При его активной поддержке широкая зрительская аудитория смогла познакомиться с исполнительским мастерством Фёдора Шаляпина, который был солистом этого театра во второй половине 1890-х годов. С 1899 года Мамонтов совместно с княгиней Марией Тенишевой финансировал журнал «Мир искусства».
Летом 1900 года, сразу после окончания судебного процесса, Мамонтов отправился на проходившую в Париже Всемирную выставку. В русском отделе среди прочих картин был представлен и портрет Веры Мамонтовой «Девочка с персиками» кисти Серова. На той же экспозиции демонстрировались образцы художественной керамики из мамонтовской гончарной мастерской - майоликовые камины; Савва Иванович получил за них золотую медаль.
Мамонтов, не оставлявший попыток вернуться к активной деятельности, периодически выступал в прессе с предложениями по железнодорожному строительству. К примеру, в 1903 году он выпустил (в соавторстве с инженером А. И. Антоновичем) брошюру «Назревший вопрос», в которой аргументированно, со статистическими выкладками, обосновал необходимость введения железнодорожного маршрута Сибирь - Средняя Азия. В издании «О железнодорожном хозяйстве России» (1909) он стремился доказать экономическое преимущество частного владения железными дорогами над государственным. В 1911 году Савва Иванович представил в министерство путей сообщения проект строительства железной дороги от Костромы до города Калиша. Эти и другие идеи Мамонтова остались нереализованными; ни одно его заявление о концессии не получило одобрения.
После суда предприниматель оказался крупным должником Петербургского международного банка и отдельных кредиторов. Для того, чтобы рассчитаться с долгами, он продал акции чугунолитейных сибирских заводов. В 1902 году в сфере общественного внимания оказался дом Мамонтова на Садовой-Спасской, который был опечатан судебными приставами вскоре после ареста хозяина. Журналист московской газеты сумел проникнуть в закрытый особняк, имевший пятнадцать комнат на первом этаже, одиннадцать - на втором, большой мезонин и зимний сад. По словам корреспондента, дом, долгое время остававшийся бесхозным, напоминал развалины «новейшей Помпеи». В неотапливаемом здании растрескались лепные потолки и мебель; «заиндевели полотна» Васнецова, Серова, Репина, Поленова; на статуях стояли сургучные печати. «Если Мамонтов даже и грешен, - из этого всё-таки не следует, что художественная коллекция, провинившаяся только тем, что с любовью собиралась им, разделила с ним его тяжёлую долю», - отметил журналист.
Вскоре начались аукционы - часть мамонтовской коллекции ушла в Третьяковскую галерею, некоторые произведения попали в Русский музей. Отдельные картины Врубеля, Коровина и других художников бесследно исчезли; была распродана музыкальная библиотека Саввы Ивановича. Рояль, на котором учился играть молодой Шаляпин, приобрёл создатель театрального музея Алексей Бахрушин; он же, согласно завещанию Мамонтова, получил значительную часть его архива.
Вырученные от продажи акций и имущества деньги направлялись в депозит суда для покрытия долгов. К февралю 1902 года все претензии кредиторов были полностью удовлетворены. «Биржевые ведомости» (1902, 14 февраля) писали, что «делу Мамонтова наступил конец - факт, которому ввиду существенного влияния, оказанного этим делом на нашу торгово-промышленную жизнь, нельзя не порадоваться. Вместе с тем, однако, <…> не бросается ли в глаза странное несоответствие спокойного, основанного на взаимных уступках финала „мамонтовской эпопеи“ с той шумихой, которая была поднята при её возникновении?»
Первая мировая война внесла коррективы в оценку деяний Мамонтова. 22 мая 1915 года в газете «Русское слово» появился материал Власа Дорошевича «Русский человек». Автор публикации напомнил, что построенные Саввой Ивановичем Донецкая и Архангельская дороги, ещё недавно воспринимавшиеся современниками как «убыточные, бессмысленные предприятия зарвавшегося купца», оказались артериями, питающими страну. Дорошевич, в частности, отмечал:
«Два колодца, в которые очень многие плевались, пригодились. Интересно, что и Донецкой, и Архангельской дорогами мы обязаны одному и тому же человеку. «Мечтателю» и «Затейнику». <…> И вот теперь мы живём благодаря двум мамонтовским затеям. Бесполезное оказалось необходимым. Построить две железные дороги, которые оказались родине самым необходимым в самую трудную годину. Это тот самый Мамонтов, которого разорили, которого держали в «Каменщиках», которого судили».
После суда Савва Иванович и Елизавета Григорьевна, не оформившие официального развода, стали жить отдельно. Мамонтов поселился в усадьбе за Бутырской тюрьмой. В этот бревенчатый дом он перевёз из Абрамцева гончарную мастерскую, ставшую хозяйственным предприятием. На нём работали по найму полтора десятка человек, которые изготавливали - на заказ или на продажу небольшими партиями - печные изразцы, посудные формы, мелкую бытовую пластику. Из старых друзей Савву Ивановича навещали Поленов, Серов, Васнецов.
В последние годы рядом с Мамонтовым находилась учительница из Торжка Евгения Решетилова - подруга родной сестры Татьяны Любатович. Родственники Саввы Ивановича, негативно воспринимавшие какие бы то ни было упоминания о Любатович, спокойно отреагировали на появление новой спутницы жизни Мамонтова, которая была моложе его на тридцать восемь лет. В конце 1907 года от воспаления лёгких скончалась дочь Мамонтовых - Вера. Вскоре умерла Елизавета Григорьевна. В 1915-м ушёл из жизни сын Мамонтовых - Сергей Саввич.
Сам Савва Иванович, простудившись зимой 1918 года, уже не смог подняться. Смерть наступила в марте того же года (6 апреля по новому стилю). Похороны были скромными, гроб с телом мецената перевезли из Москвы в Абрамцево. В газетных некрологах Мамонтова называли «московским Медичи», «Саввой оперным», «последним из могикан».
