Первый прыжок без парашюта с высоты 7000 метров в 1942 году
Американский скайдайвер-экстремал Люк Айкинс 30 июля 2016 г. совершил прыжок без парашюта с высоты 7,6 километра и приземлился на натянутую над землей на высоте 20-этажного дома сетку размером 100х100 футов (порядка 30х30 метров). Это потрясающе. Но каково же было мое удивление, когда я узнал, что первый прыжок без парашюта с высоты 7000 метров произошел... в 1942 году! И никакой специальной сетки на земле не было, ибо прыжок был совершен с подбитого в бою самолёта.
Случай, который произошел со штурманом 752-го полка Иваном Михайловичем Чиссовым зимой 1942 года, необычен и занесен в Книгу рекордов Гиннесса. С нераскрытым парашютом летчик упал с высоты более семи тысяч метров и остался жив.
И оказалось, что человек, совершивший невероятный прыжок, некоторое время жил и работал у нас в Рязани! Этот случай отражен в экспозиции Музея Дальней Авиации*, рассказывающей об истории Дягилевского полка в Рязани, где в 1940 году была открыта школа штурманов.
Иван Михайлович Чиссов родился в 1911 году. Учился на Кубани в сельской школе. Влекло к знаниям, и пошел в педагогический техникум. Занимался в осоавиахимовском кружке. Ну а потом - служба в армии. Сначала - Тбилисское артиллерийское училище. А тут вдруг мечта о небе захватила, стал штурманом.
В действующей Красной Армии находился с 22 июня 1941 года по 25 января 1942 года. За этот период в качестве штурмана экипажа в составе экипажа - лётчик старший лейтенант Жуган и стрелок-радист сержант Мельников - совершил 47 боевых вылетов.
Эскадрилья бомбардировщиков 98-го полка дальней бомбардировочной авиации, в составе которой был экипаж летчика Н.П. Жугана на самолёте «ДБ-3ф», вылетела 25 января 1942 года на бомбардировку железнодорожного узла по Варшавскому направлению, где были сосредоточены большие силы врага. Выполнив боевое задание, летчики направили самолет на базу, но были атакованы немецкими «мессершмиттами». После нескольких очередей советская машина потеряла управление, и Николай Жуган приказал экипажу покинуть самолёт с парашютами. На команду откликнулся только штурман - старший лейтенант И. М. Чиссов, поскольку стрелок-радист в бою получил смертельное ранение. Иван Чиссов покинул самолёт, выпрыгнув из нижнего люка. Высота самолёта при этом была около 7000 метров. Николай Жуган покинул машину позже, когда высота была уже меньше 5000 метров.
Воздушный бой проходил на глазах кавалеристов генерала П.А. Белова, и они поспешили к месту падения авиатора, где обнаружили Чиссова с нераскрытым парашютом на дне глубокого заснеженного оврага. Невероятно, но штурман оказался жив и вскоре пришёл в сознание. Оказалось, что он упал на склон огромного сугроба (зима 1942 года была очень снежной) и затем долго скользил по снежному скату оврага.
Первую медицинскую помощь Чиссову оказал фельдшер медико-санитарного батальона М.А. Брехов. Но повреждения костей и органов таза были серьёзные, и через некоторое время Чиссова отправили во фронтовой госпиталь, где хирург Я.В. Гудынский сделал ему несколько сложных операций.
Вот как вспоминал сам лётчик:
Люди говорят: разве тридцать лет спустя вспомнишь о всех деталях того, что с тобой происходило? А я вот, поверьте, не преувеличиваю, все, все до мелочей, во всех подробностях помню и, наверное, буду помнить до конца своей жизни.
...Настроение у всех членов экипажа было бодрым и приподнятым. Это и понятно: от одного сознания хорошо исполненного долга у человека становится легче на душе. Такое ощущение, видимо, знакомо каждому.
Вот уже позади наиболее напряженные минуты полета. На боевом курсе все действовали четко и слаженно, и бомбы, судя по наблюдению, оказались в самом центре цели. А объект для бомбометания был сегодня непростой - крупный железнодорожный узел, сильно охраняемый противником. Когда экипажи подходили к нему, штурман ведущего бомбардировщика старший лейтенант Чиссов не без удовлетворения отметил про себя, насколько хорошо и на сей раз сработала разведка. Данные ее точь-в-точь совпадали с тем, что просматривалось с высоты 7000 метров. Станция действительно была забита эшелонами. После такого внушительного удара гитлеровцам вряд ли удастся быстро очухаться и подтянуть к линии фронта столь необходимые для сдерживания нашего продвижения технику и людские резервы.
Да, все, казалось бы, развивалось как нельзя лучше! И тем не менее, отходя от цели, командир группы лейтенант Жуган не преминул напомнить своим подчиненным о необходимости внимательно следить за воздушной обстановкой. Он поступал так неизменно, прекрасно понимая, сколь высока цена выработанного на войне правила: настороженность нужна не только над целью, а с момента выруливания на старт и до выключения двигателей на стоянке.
С большой высоты леса и поля, реки и озера, дороги и населенные пункты, укрытые снежным белым одеялом, были теперь едва различимы. Но Чиссов довольно легко ориентировался и в этой далеко не простой обстановке. Скорее всего, сказывался опыт: примерно в подобных, а может, даже и в более трудных условиях приходилось летать ему над малознакомой местностью в дни боев с белофиннами. Да и в эту суровую военную зиму 1941/42 года ему довелось немало потрудиться: совершить в такой короткий срок семьдесят пять боевых вылетов - не шутка.
Лейтенант Жуган - незаурядный летчик и толковый командир - никогда не скрывал, что ему повезло: он имеет на борту своего корабля такого надежного помощника, искусного мастера самолетовождения и бомбометания.
И сейчас, когда штурман доложил ему, что осталось всего две минуты полета до пересечения шоссе Москва - Варшава, лейтенант про себя подумал: "Вот так бы четко каждый выполнял свои обязанности!" Жуган знал, что по ту сторону магистрали сразу начинается территория, на которой находятся наши войска, и потому вдвойне приятнее становилось на душе от сообщения боевого товарища. Но едва эта мысль пришла в голову, как он услышал тревожный голос стрелка-радиста Саши Мельникова:
- В воздухе "мессершмитты". Больше десяти "сто девятых". Идут на нас.
Не успел Жуган подать команду, как затрещали пулеметы; воздушные стрелки открыли огонь по приближающимся вражеским истребителям. Ведомые еще плотнее подтянулись к ведущему, стремясь занять более удобный для обороны боевой порядок. Но гитлеровцы активно наседали. Сквозь треск в эфире прорывались обрывки фраз.
- Атакует... сверху...
- Горит... один...
- Отражай... справа...
- Падает...
Вдруг содрогнулась тяжелая машина, забилась, как в лихорадке. Мотор заработал надрывно, с перебоями.
- Ведите группу,- скомандовал Жуган своему заместителю, а сам с трудом выровнял едва управляемый самолет. Мотор окончательно отказал.
Сзади как молния хлестнула огневая струя и, словно ножом, отсекла хвостовое оперение. В то же мгновение бомбардировщик повернуло вниз кабинами. Штурман выронил пулемет, из которого он еще отстреливался.
Чиссов услышал, как командир отдал приказ покидать борт самолета, но поза, в которой он не по доброй воле теперь пребывал, стесняла его в действиях. На штурмана будто кто-то навалился и держал, не отпуская. Нижняя часть кабины, служившая обычно полом, уже превратилась для него в потолок. И самое страшное - в момент опрокидывания машины порвался кислородный шланг. Чиссов понимал, что в такой ситуации секундная растерянность смерти подобна. Он придал своему телу более удобное положение и с силой рванул астролюк. Защелка, крепящая колпак, тем не менее не поддавалась. Присев и упершись во что-то твердое ногами, Чиссов резко, как пружина, выпрямился и вновь толкнул запор. Еще толчок, еще одно неимоверное усилие и... Сильная струя ударила штурману в лицо, он перевел дыхание, жадно глотнул свежий воздух и едва не захлебнулся. В глазах затуманилось. Нельзя, нельзя терять самообладание!
Чиссов выбросился из самолета и только было хотел дернуть за кольцо парашюта, как вдруг невдалеке увидел "мессершмитты". Они кружились возле беспорядочно падавшего бомбардировщика.
"Если я зависну в воздухе - не сдобровать: они меня расстреляют",- быстро сообразил старший лейтенант. Сознание, как ему казалось, работало четко. И, оценив обстановку, он решил продолжать свободное падение, тем более что высота вполне позволяла прибегнуть к затяжному прыжку.
Сколько секунд прошло с момента принятия этого решения, Чиссов не знал. Он вообще не понял, как завладело им это необъяснимое чувство беспомощности, как случилось, что на какие-то мгновения он утратил способность к мыслям и действиям, от всего отключился...
Сознание пробудилось у Чиссова, видимо, в ту самую долю секунды, когда он... упал на землю, скользнув головою вниз в огромный, как стог сена, сугроб, нависший над крутым склоном оврага.
Все тело ныло от нестерпимой боли. Внутри жгло, будто огнем. Иван прислушался, пытаясь что-то сообразить. Вроде тявкают собаки, где-то поблизости всполошились, подняв крик, петухи и куры.
Чиссов лежал еще несколько секунд, быстро припоминая, что же с ним произошло. Прежде всего он понял, что шевельнуться, встать самостоятельно на ноги он не в состоянии, "А вдруг немцы? Нет, этого быть не может!" - тут же отогнал от себя эту мысль Чиссов. Он отчетливо помнил, что шоссе Москва - Варшава было уже позади, когда их самолет потерял управление.
И вдруг, словно в тумане, увидел он перед собою расплывающиеся в глазах фигуры людей.
- Кто вы? - через силу проговорил, а скорее простонал Чиссов.
Ответа на свой вопрос он не услышал. Расслышал лишь чей-то возглас удивления:
- Смотри-ка, а он никак живой!
Родная русская речь будто даже остудила боль. Отчетливо различил теперь Чиссов и одежду на людях - овчинные полушубки. Ну, значит, свои!
Кто-то скомандовал быстро принести носилки. Кто-то спросил: "Что с вами, товарищ?"
- Что со мною? - переспросил Чиссов, а ответить уже не смог.
Вскоре его втащили в деревенскую избу. Теперь только Иван Михайлович понял, что подобрали его наши кавалеристы и что приземлился он недалеко от Мосальска. Фельдшер медико-санитарного эскадрона Брехов делал все, чтобы облегчить состояние "упавшего с неба". Хлопотали возле штурмана и несколько бойцов во главе с лейтенантом, фамилию которого потерпевший, естественно, узнал позднее - Фоменко.
Чиссов лежал неподвижно, собираясь с мыслями. Какова же участь остальных? Судя по всему, стрелки погибли в самолете: на последний запрос командира они уже не отозвались. Где же сам лейтенант Жуган? Что с ним?
Кто-то робко дотронулся до плеча штурмана.
- Товарищ старший лейтенант, к вам гость. Чиссов широко раскрыл глаза. Возле него стоял Жуган. На лице его можно было прочесть и радость и удивление.
- Где, дорогой мой, тебя побило-то? Еще в самолете или уже в момент приземления?
- Видели бы вы, как он приземлялся-то,- ответил за Чиссова лейтенант Фоменко и показал на парашют, лежавший на полу.
Жуган не сразу догадался.
- Что, у вас в кавалерии, как и у нас в авиации, парашютоукладчики свои есть?
- Да нет, товарищ командир, он, видимо, решил перед нами непосильную задачу не ставить,- пошутил фельдшер, не без основания считая, что юмор иногда болезнь облегчает.- Друг ваш думал: зачем открывать парашют, когда снег такой глубокий и мягкий.
Жуган вопросительно посмотрел на своего штурмана.
- Правду говорят, не хотел ребят обременять. Смотри, какие они чудесные. Своих дел у них хоть отбавляй, а они со мною возятся,- улыбнувшись в первый раз после падения, проговорил Чиссов.
- Ну, а если серьезно...
- Серьезно? Серьезно даже и объяснить не могу. А впрочем...- Чиссов встрепенулся, обрадовавшись, что нашел, кажется, истинные причины случившегося.- Произошло со мною вот что: когда машину перевернуло, оборвался кислородный шланг. Сразу покинуть борт мне не удалось - астролюк не открывался. Пока возился, испытал недостаток кислорода. Ну а когда стал парить в открытом пространстве, наверное, кислорода в избытке наглотался, и сознанье-то затуманилось, притупилось...
Жуган внимательно слушал штурмана и про себя не переставал поражаться его выдержке и самообладанию. Надо же, с какой высоты грохнулся и еще способен говорить. Знал он, что Чиссов физически крепкий, выносливый человек, но чтобы и после такой переделки остаться в здравом рассудке - это же уму непостижимо!
- Да что я все о себе. Как ты-то, командир? - Чиссов впервые так вольно, на "ты" назвал лейтенанта и вроде бы даже не смутился, что отступил от воинской субординации. Наверное, так бывает с людьми, попавшими в беду: многое они прощают и себе, и другим.
Жуган действовал, как и подобает командиру: он последним покинул борт самолета. Покинул, по счастливой случайности, тогда, когда фашистские ястребы, видимо, уже решили, что загнали бомбардировщик в землю, и отвернули от него. Летчику удалось довольно легко использовать парашют и невредимым спуститься сюда же, в расположение гвардейского кавалерийского корпуса генерала Белова.
Долго беседовать авиаторам не пришлось. Подошла санная повозка, и Ивана Михайловича отправили в прифронтовой госпиталь.
Из документов:
Дополнение к боевому донесению командования 752-го (он же 10-й гвардейский) дальнебомбардировочного авиаполка на имя командира 52-й авиадивизии (она же 3-я гвардейская). Вот что сообщил И.К. Бровко:
«25 января 1942 года с боевого задания не вернулся экипаж Н. Жугана. В 11.00 25 января он в составе четвёрки вылетел на уничтожение самолётов противника на аэродроме Смоленск. 14 февраля в часть возвратился лётчик и сообщил следующее.
На маршруте к цели в районе Спас-Деменска были обстреляны мощным огнём противника. Под левой плоскостью самолёта разорвался снаряд, машину тряхнуло. Обороты левого мотора упали до 1500. Ввиду уменьшения тяги отстал от строя на 300-400 метров. В этот момент был атакован двумя «мессершмиттами», которые после нескольких атак окончательно вывели из строя левый мотор. На приказ вести огонь стрелки не отвечали. Догнать строй командир не мог, поэтому решил идти в пике. Когда пропикировал двести-триста метров, самолёт тряхнуло, штурвал вырвался из рук. Схватив обратно штурвал, произвёл несколько движений на себя и от себя, но самолёт не слушался и перешёл в крутое пике.
В это время по его приказанию штурман Чиссов выпрыгнул из самолёта. Штурвал повернулся вправо, и самолёт вошёл в штопор. В таком положении Жуган на высоте 6000 метров выпрыгнул из самолёта и примерно на высоте 4000 метров открыл парашют. Один «мессершмитт» с пикирования обстрелял его и ушёл в западном направлении.
Приземлившись, увидел приближающихся красноармейцев на лыжах и лошадях. Был доставлен в село Савино Мосальского района, где расположилась 325-я кав. дивизия. Совместно с представителем особого отдела дивизии обнаружили обломки самолёта и убитых в воздухе двух стрелков.
В селе Савино встретили начальника особого отдела 2-й гв. кав. дивизии, который возвратил документы стрелков и рассказал, как наблюдали за падением штурмана. По заявлению начальника особого отдела, к Чиссову первым подошёл он. Штурман был в полном сознании и спросил, кто он - немец или русский?
Жуган при беседе с Чиссовым, который находился в избе села Савино, выяснил, что он прыгнул с самолёта, сделал затяжку ввиду пикирования на него «мессершмитта», затем потерял сознание и опомнился в сугробе снега. Высота прыжка 7000 метров. Чиссов получил ушиб таза, доставлен в госпиталь в Мосальск. При проверке парашют оказался закрытым. Дёрнул за кольцо, парашют открылся».
23 июля 1943 года полковник И.К. Бровко, командир 3-й гвардейской авиадивизии, представил И.М. Чиссова к награждению орденом Красного Знамени. Из этого документа мы узнаём не только о случившемся 25 января 1942 года, но и о том, как вообще воевал Иван Михайлович:
«В действующей Красной Армии находился с 22 июня 1941 года по 25 января 1942 года. За этот период в составе экипажа - лётчик старший лейтенант Жуган и стрелок-радист сержант Мельников - на уничтожение войск и техники противника в качестве штурмана экипажа совершил 47 боевых вылетов днём, делая при этом по два боевых вылета. Летал на уничтожение войск и техники противника в районы: Рогачёв, Коростышев, Шепетовка, Трубчевск, Почеп, Алексеевка, Плавск, Мценск, Льгов, Ясная Поляна, Орёл. Имеет боевой налёт 75 часов 15 минут. Боевые задания выполнял в сложных метеоусловиях. В первые месяцы войны перенёс всю тяжесть дневных боевых вылетов. Участник многих воздушных боёв с истребителями противника, из которых выходил победителем.
25 июня 1941 года при выполнении боевого задания по уничтожению войск противника в районе Берестечко самолёт был атакован двадцатью Ме-109, стрелки-радисты были ранены, самолёт имел до 170 пробоин. Чиссов, не теряя ориентировки, точно привёл повреждённый самолёт на свой аэродром.
25 января 1942 года, при выполнении боевого задания - уничтожение самолётов противника на аэродроме Смоленск, самолёт был сбит истребителями противника. Тов. Чиссов выпрыгнул с 7000 метров из горящего самолёта, потерял в воздухе сознание, падал с нераскрытым парашютом, после чего получил ушиб позвоночника и находился на лечении в госпитале. По излечении направлен в Ворошиловградскую военно-авиационную школу и в настоящее время работает преподавателем».
Герой Советского Союза Н.П. Жуган:
«Для бомбардирования аэродрома Смоленск вылетели днём без прикрытия группой самолётов. На этом аэродроме базировались немецкие самолёты, которые летали на Москву. После поражения при обстреле зенитной артиллерии мы отстали от группы. Этим воспользовались фашистские истребители. Ударили они по хвостовому оперению нашего бомбардировщика, убили стрелка и радиста и повредили руль высоты. Самолёт начал падать. Я дал команду на покидание. Сам с прыжком затянул и открыл парашют на высоте примерно 4000 метров. Приземлился в снег в районе Мосальска в расположении кавалерийского корпуса Белова. Через несколько минут подъехал лыжник и сказал, куда упал штурман и что он уже находится в деревне. Пошёл к нему. Иван Михайлович уже пришёл в сознание, и ему оказывали первую помощь. Я был рад и удивлён. Рад тому, что штурман жив, а удивлён невероятному его спасению. После этого его отправили в Мосальск. Там в это время находился корреспондент «Красной звезды» Денисов. Он первый и описал этот случай в своей газете. Кстати, наш самолёт был именной, его подарили нашему полку комсомольцы Колымы. Он так и назывался - «Комсомолец Колымы». Жаль, что потеряли мы этот подарок».
Рассказ И.М. Чиссова:
«Когда нам врезали по хвостовому оперению и убили стрелка и радиста, самолёт начал терять высоту, а затем вдруг перевернулся «животом» кверху. Было отбито хвостовое оперение самолёта, поэтому он перевернулся. Кислородные шланги был оборваны. Я старался присесть на колени и взяться за педали, чтобы подтянуть своё тело к астролюку. Одна попытка удалась, а вот открыть его никак не удавалось ни пальцами, ни рукой. Тогда ударом кулака правой руки я его разбил. Так в перевёрнутом состоянии самолёта я и вывалился из него. А истребитель тут как тут. Почувствовал ожог в левой ноге. Решил парашют не раскрывать. Падаю с нераскрытым. И когда стал различать землю, это где-то метров 700, дёрнул за кольцо. Но что это? Кольцо с тросиком в руке, а парашют не раскрылся! Вот тут и пришла мысль - всё, конец. Потом уже сообразил, что тросик, соединяющий вытяжное кольцо с затвором парашюта, оказался перебитым.
Упал я на начало склона оврага, густо засыпанного снегом. Парашют подо мной... Затем меня начало переворачивать с головы на ноги. Когда же тело остановилось в своём падении и вращении, я почувствовал, что заливаюсь кровью - она шла через горло, нос и уши. И хотя в голове стоял шум, собачий лай и пение петуха прослушивались хорошо. Я понял, что недалеко населённый пункт. Хотел было протереть лицо от крови, но руки не поднимались. Потом подошли люди с носилками и понесли меня в хату. Там меня раздели, привели в порядок, обложили какими-то грелками. Вечером пришёл Жуган, расспросил, и после этого меня отправили в больницу в Мосальск.
Выяснилось, что у меня сотрясение головного и спинного мозга, перелом таза в трёх местах и треснул мочевой пузырь. Температура держалась под сорок, и живот был всё время вздутым. Перевезли в Калугу, но там из-за высокой температуры ничего не делали и отправили в Оренбург. Но по дороге совсем стало худо, и меня высадили в Муроме. Здесь меня осмотрел врач-уролог Яков Вениаминович Гудынский и сказал, что надо немедленно делать операцию мочевого пузыря. После операции пролежал целый месяц. Вот тут мне и прочитали статью Денисова в «Красной звезде» о том, что я падал с высоты 7000 метров с нераскрытым парашютом. Он тогда находился в Мосальске и написал со слов Жугана. Так я стал известным человеком. До этого никто об этом не знал».
В те дни корреспонденция о необыкновенном случае, происшедшем со штурманом Чиссовым, появилась в "Красной звезде". Жена Ивана Михайловича Александра Петровна жила тогда в глубоком тылу, в Чкалове, работала в школе - преподавала физику и математику. Как-то, вся взъерошенная, забежала к ней ее подруга Мария Мазитова, муж которой, Галий Ахметович, также служил штурманом в том самом бомбардировочном полку, где и Чиссов.
- Бросай все, Шурочка. Беги в читальный зал, посмотри там, что в "Красной звезде" о твоем Ванюше рассказывают.
- Ну что, скажи сразу,- всполошилась женщина.
- Не пугайся, дорогая. Не волнуйся. Все хорошо. Все благополучно.
Александра Петровна несколько раз перечитала корреспонденцию. Смотрела - и будто своим глазам не верила. Да так ли все на самом деле?! Неужели он действительно жив?
- Ну что ж тут сомневаться? Было бы иначе, Галий-то сообщил бы мне,- успокаивала подругу Мария Мазитова.- Раз уж из такой ситуации выкарабкался - считай, что под счастливой звездой он у тебя родился. Подлечится и еще, увидишь, летать будет...
Майор медицинской службы Якон Вениаминович Гудынский, в чьи искусные руки попал Чиссов, тем временем принимал все меры к тому, чтобы поставить на ноги штурмана. Потребовалось провести несколько сложных операций, прежде чем были достигнуты первые результаты - ликвидированы последствия полученных повреждений. Пациент, как потом признавался хирург своим коллегам, оказался терпеливым человеком, обладающим большой силой воли и выдержкой.
Состоянием здоровья старшего лейтенанта, процессом лечения постоянно интересовался известный военный медик П. В. Мандрыка. Когда организм Чиссова несколько окреп, именно по совету этого корифея медицинской науки штурмана перевели в другое лечебное учреждение. Здесь начинали применять новые, более совершенные методы лечения, и медицинский персонал был очень высокой квалификации. И опять Чиссову повезло: он оказался под наблюдением вдумчивого, внимательного специалиста И. П. Изотова.
После выздоровления Чиссов просился в свою часть продолжать боевые полёты, но ему отказали и направили преподавателем в штурманское училище. До конца войны он готовил для фронта штурманов, передавая им свой боевой опыт.
В 1958 году И.М. Чиссов окончил Военно-политическую академию им В.И. Ленина. После ухода в запас стал пропагандистом при Центральном Доме Советской Армии им. М.В. Фрунзе. Приезжал он и в школу штурманов в Рязань, встречался с бывшими сослуживцами.
Умер Иван Михайлович Чиссов в 1986 году.
Сын Ивана Михайловича Валерий стал онкологом. Первоначально он собирался поступать в Московский авиационный институт, однако в итоге предпочёл профессию медика. На его выбор повлияла встреча с Яковом Вениаминовичем Гудынским - хирургом, благодаря которому выжил Иван Михайлович. Они встретились случайно в Москве (отец Валерия тогда учился в Военно-политической академии). Общение с этим человеком и сыграло решающую роль в выборе профессии.
«Посвяти свою жизнь хирургии. Медицина - самая гуманная профессия, врачи призваны бороться за жизнь людей». Валерий Иванович прислушался к словам отца и никогда об этом не жалел.
* Музей Дальней Авиации в Рязани был создан в 1975 году к 30-летию Победы в Великой Отечественной войне по инициативе командующего Дальней авиацией Героя Советского Союза генерал-полковника авиации Решетникова В.В.. Общая экспозиционная площадь музея составляет 416 кв. м. В пяти залах представлены гвардейские знамена частей и соединений, участвовавших в Великой Отечественной войне, некоторые виды самолетного бортового оружия, модели самолетов.
Музей ДА в Рязани является старейшим из всех ныне известных. Кроме основной экспозиции в музее существует площадка авиационной техники на которой представлены такие самолеты как Ту-16, М-4, Ту-22К, Ту-22М2, Ту-22М3 и Ту-95К.
Сайт Музея Дальней Авиации: http://www.avia-ryazan.ru/
Источники :
1. Гунбин Н. А. В грозовом небе. - Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1984.
2. Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная. - М.: ООО "Дельта НБ", 2004.
3. Петрова В. Сила духа и мудрость жизни Чиссовых // Рязанские ведомости. - 2010. - № 231 (3783).
4. Хазанов Д.Б. Неизвестная битва в небе Москвы 1941-1942 гг. Контрнаступление. - М.: ИД "Техника-молодежи", 2001.
5. Чиссов Иван Михайлович
6. Шуканов Б.Ф. Траектория подвига