Своевременные мысли про революцию
Для дикаря, ребенка и психически больного граница между реальным и фантастическим, возможным и утопическим, - очень призрачна и неопределенна. Где кончается первое и где начинается второе - им трудно установить. Само различие «естественного» и «сверхъестественного» им чуждо и неизвестно.
То же самое мы видим и в революционном населении. Его представления о мире, о среде и характере совершающихся процессов, его понимание и оценка того или иного явления представляют собой полное искажение действительности. Невозможное ему кажется вполне возможным, и наоборот, гибельное - спасительным, иллюзия - реальностью. Оно начинает жить не в мире реального, а в мире фантастики. Оно начинает «бредить» и галлюцинировать.
Первым общим проявлением этих черт служит то, что может быть названо законом революционного иллюзионизма и наивного суеверия. Общество, вступающее в революцию, верит в возможность осуществления самых несбыточных фантазий и самых утопических целей. Оно выдвигает великие лозунги и верит в их реализацию.
Ни тени сомнения у них нет. Вопрос «возможно ли это?» - не встает перед ними. Они зачарованы этими великими иллюзиями. Загипнотизированные, они не видят того, что реально происходит вокруг них. Вокруг творятся зверства и убийства - они твердят о начавшемся осуществлении братства. Усиливаются голод и нищета - они этого не видят и верят, что завтра революция даст не только сытость, но райское блаженство всем и вся. Разрушается народное хозяйство, пустеют поля, перестают дымиться фабрики, растет дороговизна, - они ничуть не беспокоятся об этом: «Это простая случайность, завтра же революционный гений произведет чудеса». Повсюду идет внешняя и внутренняя война - массы усматривают в этом начало создания вечного и универсального мира. В реальном мире идет рост небывалого неравенства: большинство лишается всяких прав, меньшинство - диктаторы - становятся неограниченными деспотами - массы продолжают видеть в этом реализацию равенства. Кругом растет моральный развал, вакханалия садизма и жестокости - для масс это подъем морали.
...
[Революции], обещая на словах множество великих ценностей, на деле, фактически, приводят к противоположным результатам. Не социализируют, а биологизируют людей, не увеличивают, а уменьшают сумму свобод, не улучшают, а ухудшают материальное и духовное состояние трудовых и низших масс населения, не раскрепощают, а закрепощают их, наказывают не только и не столько те привилегированные классы, которые своим паразитизмом, своим распутством, бездарностью и забвением социальных обязанностей заслуживают если не наказания, то низвержения со своих командных постов, сколько наказывают те миллионы «труждающихся и обремененных», которые в припадке отчаяния мнят найти в революции свое спасение и конец своим бедствиям. Всякая глубокая революция, начатая во имя восьми или шестичасового рабочего дня, объективно дает как раз обратное: не уменьшение, а увеличение продолжительности рабочего дня, трудности и неприятности самой работы… Такова еще одна «ирония истории».
Питирим Сорокин, "Социология революции".
Нет ничего удивительного в том, что Ленин выслал этого человека из Советской России. Кому понравится читать про себя такое.
В собенности если учесть, что это правда.
То же самое мы видим и в революционном населении. Его представления о мире, о среде и характере совершающихся процессов, его понимание и оценка того или иного явления представляют собой полное искажение действительности. Невозможное ему кажется вполне возможным, и наоборот, гибельное - спасительным, иллюзия - реальностью. Оно начинает жить не в мире реального, а в мире фантастики. Оно начинает «бредить» и галлюцинировать.
Первым общим проявлением этих черт служит то, что может быть названо законом революционного иллюзионизма и наивного суеверия. Общество, вступающее в революцию, верит в возможность осуществления самых несбыточных фантазий и самых утопических целей. Оно выдвигает великие лозунги и верит в их реализацию.
Ни тени сомнения у них нет. Вопрос «возможно ли это?» - не встает перед ними. Они зачарованы этими великими иллюзиями. Загипнотизированные, они не видят того, что реально происходит вокруг них. Вокруг творятся зверства и убийства - они твердят о начавшемся осуществлении братства. Усиливаются голод и нищета - они этого не видят и верят, что завтра революция даст не только сытость, но райское блаженство всем и вся. Разрушается народное хозяйство, пустеют поля, перестают дымиться фабрики, растет дороговизна, - они ничуть не беспокоятся об этом: «Это простая случайность, завтра же революционный гений произведет чудеса». Повсюду идет внешняя и внутренняя война - массы усматривают в этом начало создания вечного и универсального мира. В реальном мире идет рост небывалого неравенства: большинство лишается всяких прав, меньшинство - диктаторы - становятся неограниченными деспотами - массы продолжают видеть в этом реализацию равенства. Кругом растет моральный развал, вакханалия садизма и жестокости - для масс это подъем морали.
...
[Революции], обещая на словах множество великих ценностей, на деле, фактически, приводят к противоположным результатам. Не социализируют, а биологизируют людей, не увеличивают, а уменьшают сумму свобод, не улучшают, а ухудшают материальное и духовное состояние трудовых и низших масс населения, не раскрепощают, а закрепощают их, наказывают не только и не столько те привилегированные классы, которые своим паразитизмом, своим распутством, бездарностью и забвением социальных обязанностей заслуживают если не наказания, то низвержения со своих командных постов, сколько наказывают те миллионы «труждающихся и обремененных», которые в припадке отчаяния мнят найти в революции свое спасение и конец своим бедствиям. Всякая глубокая революция, начатая во имя восьми или шестичасового рабочего дня, объективно дает как раз обратное: не уменьшение, а увеличение продолжительности рабочего дня, трудности и неприятности самой работы… Такова еще одна «ирония истории».
Питирим Сорокин, "Социология революции".
Нет ничего удивительного в том, что Ленин выслал этого человека из Советской России. Кому понравится читать про себя такое.
В собенности если учесть, что это правда.