Впечатления москвича от просмотренных спектаклей Камерного театра, 1920-1921 гг.
Москвич Н.П. Окунев, в те годы совслужащий, был заядлым театралом. Однако, в 1918-1919 годах его материальное положение было совершенно бедственным, тут уж было не до театров. В 1920-1921 годах с деньгами ситуация несколько улучшилась, появилась хоть очень ограниченная, но все-таки возможность посещать театры, побывал он два раза и в Камерном театре, а впечатления описал в своем дневнике. Посмотрел он в 1920 году драму-комедию Э. Скриба «Адриенна Лекуврер», постановку 1919 г., в 1921 году - постановку того же года «Ромео и Джульетту». Помимо заметок собственно о спектаклях, любопытными мне также показались его рассуждения о публике, которая тогда заполняла театральные залы. Кроме текста из его дневника использовал фотографии, рисунки из книги: "Камерный театр и его художники: 1914 - 1934", М.: ВТО, 1934. Для фрагментов воспоминаний указываю соответствующие страницы из книги: "Дневник Москвича. 1920-1924", М.: Воениздат, 1997. Как художника спектакля "Ромео и Джульетта" Окунев называет Т. Лермана, однако, в книге "Камерный театр и его художники" указана А. Экстер.
16/29 апреля, 1920 г.
"Вчера опять были в театре. В Камерном. Сидели во втором ряду амфитеатра. Цена местам 150 р. Шла драма Скриба "Адриенна Лекуврер". В последний раз я видел ее в Петербурге в Суворинском театре с А. С. Сувориной в главной роли. Там была богатейшая обстановка, дорогие костюмы, изящная, красивая и трогательная Адриенна-Суворина. Здесь какая-то футуристическая обстановка, но чрезвычайно оригинальные - не роскошные, а такие яркие костюмы, все это по рисункам не кого иного, как мужа моей племянницы Мани, Бориса Алексеевича Фердинандова. Молодо, смело и для глаз, на первый раз, занимательно. Браво, Борис Алексеевич! И за игру браво (принц Бульонский). Я бы сказал, что за игру-то громче браво, но в газетах давным давно названо, что Фердинандов - второй Бакст и т.д.
1."Адриенна Лекуврер". Адриенна Лекуврер и Морис Саксонский (Коонен и Церетелли).
В Суворинском театре актер, игравший принца Бульонского, мне менее нравился, зато здесь мне Адриенна-Коонен не понравилась. Пускай газеты ее тоже превозносили, как Фердинандова-художника. Пускай то, что мне не понравилось в Коонен - ее какая-то балаганность у всех исполнителей она была), предписана ей самим Александром Таировым, ставившим пьесу, - но все-таки эта роль не для нее; Мелка Коонен. Тут, что там ни придумывай Таировы, нужны Федотовы, Ермоловы, Комиссаржевские, Гзовские, Суворины. Старый сюжет, старая пьеса, и актеры должны быть "старого леса". Из других лучше всех Юдин в роли аббата и Соколов в роли Мимонне. Но, как ни как, пьесу посмотрели с интересом, и в общем осталось отличное впечатление. И публика здесь не как у Незлобина. Я там скучал, видя ее "мелкоту", а тут и "бюсты" даже были".(с. 29).
О публике в театре Незлобина автор написал 6/19 апреля того же года:
"В антрактах наблюдал за публикой. Правда, больше всего молодежь, но какая серенькая по нарядам, по манерам, по говору. Не радует старческие взоры! Что-то угловатое, неизящное, мелкое, непредставительное. Бывало, в театрах смотр красоты, да не какой-нибудь, а московской золотой молодежи, где же "роскошные бюст", пред которыми, по выражению Щедрина, "каждый прохожий в умилении останавливается*? Все жидко, скучно, нездорово! А ведь денег сколько угодно". (с.27).
2/15 августа он посмотрел "Кармен" в "Эрмитаже", в этом театре, как и в театре Незлобина, публика ему тоже совершенно не понравилась:
«Публика все та же: новая публика - молодая, непородистая, мелкая, сероватая и невосприимчивая. Почти не реагирует на исполнение: ни аплодисментов, ни шиканья, и, между прочим, опять во всех четырех театрах "Эрмитажа" битком набито. И притом - страшное барышничество: за билеты, стоящие 1.000, платят по 7.000 рублей. Вот и дико как-то: откуда эта молодежь "непородистая", мелкая, "сероватая" достает громадные деньги? Ведь если он заработал или украл крупно, то не для театра только, а для существования главным образом, и если он за коротенькое удовольствие платит несколько тысяч рублей, то сколько же нужно ему на прочее, на главное?»(с.69).
2. "Адриенна Лекуврер". Сцена у герцогини Бульонской.
3. "Адриенна Лекуврер". Сцена за кулисами театра.
4. "Адриенна Лекуврер". Сцена у актрисы Дюкло.
12/25 мая, 1921 год.
"По протекции своего родственничка Б. А. Фердинандова вчера попал в Камерный театр на "Ромео и Джульетту" Шекспира. Играли "по-таировски", т.е. балаганили, но нельзя сказать, чтобы чересчур, мера была соблюдена; к тому же все шло так стройно, молодо, живо. Труппа слаженная, дружная, дисциплинированная. Все, должно быть, первые ученики школы Таирова. Всем до Качалова или до Гэовской как до луны, но ни единиц, ни двоек даже самый строгий критик им не поставил бы. Ромео - Церетели, Джульетта - Коонен, Меркуцио - Щирский, Капулетти - Вигелев, Тибальд - Фердинандов, Лоренцо - Сварожич могут получить от меня на память еще по плюсу к своим баллам. Они мне лично наиболее понравились.
1. "Ромео и Джульетта". Эскиз декораций.
Но что скверно, мерзко, глупо, безвкусно, дико - это декорации (какого-то Т. Лермана). Подлинный футуризм. В этой трагедии столько солнца, тепла, зелени, цветов, дворцов и всякой земной прелести, а что мы видим? С чем уподобить это зрелище: с фантастическими изображениями преисподней или с уголком разоренного революционным порядком московского дома? Но нет, это не подходит: там тоже безобразно, но все-таки понятно, а тут поспеднего-то как раз и нет. И весь труд Таирова и его сподвижников, а главное все поэтическое обаяние "самой печальной повести на свете" нагло смазывается этим бессовестным или болезненным вмешательством футуриста. Если бы мы увидели какую-нибудь картину Рубенса не в золоченой раме, а вделанной в ассенизационную бочку, то так же брезгливо и жалостно бы содрогнулись, как и при этом зрелище противоестественного содружества красоты с уродством".(с. 133-134).
2. "Ромео и Джульетта". Эскиз мужского костюма.
3. "Ромео и Джульетта". Эскиз женского костюма.
4. "Ромео и Джульетта". Эскиз костюма офицера стражи.
5. "Ромео и Джульетта". Эскиз женского костюма.
6. Сцена боя.
7. Сцена у балкона (Коонен, Церетелли).
8. "Ромео и Джульетта". Сцена пробуждения Джульетты (Коонен, Церетелли, Сварожич).
9. "Ромео и Джульетта". Сцена смерти (Коонен, Церетелли).
Фотографии, рисунки из книги "Камерный театр и его художники: 1914 - 1934" отсюда: http://www.teatr-lib.ru/Library/Efros_ab/kam/
16/29 апреля, 1920 г.
"Вчера опять были в театре. В Камерном. Сидели во втором ряду амфитеатра. Цена местам 150 р. Шла драма Скриба "Адриенна Лекуврер". В последний раз я видел ее в Петербурге в Суворинском театре с А. С. Сувориной в главной роли. Там была богатейшая обстановка, дорогие костюмы, изящная, красивая и трогательная Адриенна-Суворина. Здесь какая-то футуристическая обстановка, но чрезвычайно оригинальные - не роскошные, а такие яркие костюмы, все это по рисункам не кого иного, как мужа моей племянницы Мани, Бориса Алексеевича Фердинандова. Молодо, смело и для глаз, на первый раз, занимательно. Браво, Борис Алексеевич! И за игру браво (принц Бульонский). Я бы сказал, что за игру-то громче браво, но в газетах давным давно названо, что Фердинандов - второй Бакст и т.д.
1."Адриенна Лекуврер". Адриенна Лекуврер и Морис Саксонский (Коонен и Церетелли).
В Суворинском театре актер, игравший принца Бульонского, мне менее нравился, зато здесь мне Адриенна-Коонен не понравилась. Пускай газеты ее тоже превозносили, как Фердинандова-художника. Пускай то, что мне не понравилось в Коонен - ее какая-то балаганность у всех исполнителей она была), предписана ей самим Александром Таировым, ставившим пьесу, - но все-таки эта роль не для нее; Мелка Коонен. Тут, что там ни придумывай Таировы, нужны Федотовы, Ермоловы, Комиссаржевские, Гзовские, Суворины. Старый сюжет, старая пьеса, и актеры должны быть "старого леса". Из других лучше всех Юдин в роли аббата и Соколов в роли Мимонне. Но, как ни как, пьесу посмотрели с интересом, и в общем осталось отличное впечатление. И публика здесь не как у Незлобина. Я там скучал, видя ее "мелкоту", а тут и "бюсты" даже были".(с. 29).
О публике в театре Незлобина автор написал 6/19 апреля того же года:
"В антрактах наблюдал за публикой. Правда, больше всего молодежь, но какая серенькая по нарядам, по манерам, по говору. Не радует старческие взоры! Что-то угловатое, неизящное, мелкое, непредставительное. Бывало, в театрах смотр красоты, да не какой-нибудь, а московской золотой молодежи, где же "роскошные бюст", пред которыми, по выражению Щедрина, "каждый прохожий в умилении останавливается*? Все жидко, скучно, нездорово! А ведь денег сколько угодно". (с.27).
2/15 августа он посмотрел "Кармен" в "Эрмитаже", в этом театре, как и в театре Незлобина, публика ему тоже совершенно не понравилась:
«Публика все та же: новая публика - молодая, непородистая, мелкая, сероватая и невосприимчивая. Почти не реагирует на исполнение: ни аплодисментов, ни шиканья, и, между прочим, опять во всех четырех театрах "Эрмитажа" битком набито. И притом - страшное барышничество: за билеты, стоящие 1.000, платят по 7.000 рублей. Вот и дико как-то: откуда эта молодежь "непородистая", мелкая, "сероватая" достает громадные деньги? Ведь если он заработал или украл крупно, то не для театра только, а для существования главным образом, и если он за коротенькое удовольствие платит несколько тысяч рублей, то сколько же нужно ему на прочее, на главное?»(с.69).
2. "Адриенна Лекуврер". Сцена у герцогини Бульонской.
3. "Адриенна Лекуврер". Сцена за кулисами театра.
4. "Адриенна Лекуврер". Сцена у актрисы Дюкло.
12/25 мая, 1921 год.
"По протекции своего родственничка Б. А. Фердинандова вчера попал в Камерный театр на "Ромео и Джульетту" Шекспира. Играли "по-таировски", т.е. балаганили, но нельзя сказать, чтобы чересчур, мера была соблюдена; к тому же все шло так стройно, молодо, живо. Труппа слаженная, дружная, дисциплинированная. Все, должно быть, первые ученики школы Таирова. Всем до Качалова или до Гэовской как до луны, но ни единиц, ни двоек даже самый строгий критик им не поставил бы. Ромео - Церетели, Джульетта - Коонен, Меркуцио - Щирский, Капулетти - Вигелев, Тибальд - Фердинандов, Лоренцо - Сварожич могут получить от меня на память еще по плюсу к своим баллам. Они мне лично наиболее понравились.
1. "Ромео и Джульетта". Эскиз декораций.
Но что скверно, мерзко, глупо, безвкусно, дико - это декорации (какого-то Т. Лермана). Подлинный футуризм. В этой трагедии столько солнца, тепла, зелени, цветов, дворцов и всякой земной прелести, а что мы видим? С чем уподобить это зрелище: с фантастическими изображениями преисподней или с уголком разоренного революционным порядком московского дома? Но нет, это не подходит: там тоже безобразно, но все-таки понятно, а тут поспеднего-то как раз и нет. И весь труд Таирова и его сподвижников, а главное все поэтическое обаяние "самой печальной повести на свете" нагло смазывается этим бессовестным или болезненным вмешательством футуриста. Если бы мы увидели какую-нибудь картину Рубенса не в золоченой раме, а вделанной в ассенизационную бочку, то так же брезгливо и жалостно бы содрогнулись, как и при этом зрелище противоестественного содружества красоты с уродством".(с. 133-134).
2. "Ромео и Джульетта". Эскиз мужского костюма.
3. "Ромео и Джульетта". Эскиз женского костюма.
4. "Ромео и Джульетта". Эскиз костюма офицера стражи.
5. "Ромео и Джульетта". Эскиз женского костюма.
6. Сцена боя.
7. Сцена у балкона (Коонен, Церетелли).
8. "Ромео и Джульетта". Сцена пробуждения Джульетты (Коонен, Церетелли, Сварожич).
9. "Ромео и Джульетта". Сцена смерти (Коонен, Церетелли).
Фотографии, рисунки из книги "Камерный театр и его художники: 1914 - 1934" отсюда: http://www.teatr-lib.ru/Library/Efros_ab/kam/