Страстной монастырь до революции
"...Это был соплеменник Кирсанова (поэта) влиятельный тогда Емельян Михайлович Ярославский, он же Миней Израилевич Губельман, занимавший множество постов - и секретаря ЦК ВКП (б), и секретаря МК, и председателя Антирелигиозной комиссии ЦК (это была тайная структура, о самом ее существовании стало известно лишь после падения коммунизма). Ярославский закатывал истерики на заседаниях МК, вопил, что потрясен - по дороге сюда с окраины, где выступал перед рабочими, он проехал мимо восемнадцати церквей, они отравляют народ идеологическим ядом и мешают уличному движению. Губельман, конечно, лучше любого митрополита знал, что русскому народу яд, что бальзам на душу. Страстной монастырь он тоже ликвидировал. Долгое время площадь, переименованная в Пушкинскую, пустовала. В первые послевоенные годы на ней к праздникам стали сооружать киоски: торговали газировкой, мороженым, конфетами, папиросами. Из репродукторов неслась танцевальная музыка. Бесприютные парочки (а их было много в те времена коммунальных квартир) обжимались в танго и фокстроте. Мы, школьники эпохи раздельного обучения, знакомились тут с девчонками, которые давали нам первые уроки танцев. Потом кто-то догадался, что не надо рушить торговые точки между 7 ноября и новым годом, и киоски стали постоянным украшением площади в центре мира.
Я намеренно так называю Пушкинскую-Страстную: и тогда, во вторую половину 1940-х, и сейчас, в первые годы XXI века, я действительно воспринимаю ее как центр мира. Ибо центр моего мира - Россия, центр России - Москва, а центр Москвы - именно эта, а не Красная площадь. Красная слишком официальна; конечно, она - сама история, но ее дыхание ощутимо и здесь, неподалеку, на Страстной. Тверская - главная улица русской столицы, и никто не собьет меня с этой точки зрения. Бульварное кольцо - это символ московской старины, московской устойчивости, московского уюта. Страстная - на пересечении Тверской и Кольца. И самое главное: русская культура - это оправдание мира, а Пушкин - символ русской культуры. Так, если очень коротко, можно объяснить мое восприятие Страстной (Пушкинской) площади. Добавлю только, что вся моя жизнь тесно с нею связана. Тут рядом, на Патриарших Прудах, детство прошло, и школа моя в двух шагах, и музыке здесь когда-то учился, и несколько редакций, в которых довелось работать, группируются вокруг Площади, и свидания девушкам я как правило у Пушкина назначал…
Но вернемся в 1940-е. 150-летие со дня рождения Пушкина дало толчок к благотворной перемене облика пустовавшей площади. Сюда перенесли памятник Поэту, за ним разбили красивый сквер с фонтаном. Удачным фоном для памятника стал построенный позднее кинотеатр «Россия» (ныне «Пушкинский») с его остроумным решением поднять парадную лестницу над улицей с оживленным движением. Увы, после перестройки, после воцарения криминального, дикого капитализма кинотеатр изуродовали пошлейшими прибамбасами казино «Шангри-Ла». И не будем восклицать - другого места не нашли! Именно, что нашли. Торгашам из нерусских обязательно надо нагадить в тех местах, которые мы любим, обмазать дерьмом дорогие нам имена или хотя бы мемориальные доски..."
Из Русского литературного журнала "Молоко", автор - Юрий Баранов, "Лик пиявки над центром мира".
http://www.hrono.ru/text/2006/barnv1006.html