(no subject)
У каждого более-менее близкого мне человека есть две корзины. И весы. У родственников по умолчанию в одной лежит огромный белый шар. Некоторым удается засыпать другую черными шариками так, что перевесит. У когда-то-близких-и-любимых - свои корзиночки. которые так и останутся в том положении, в котором они ... останутся. Черных шариков больше. Белые все время забываю класть, ладно хоть, они тихо скатываются сами. И каждый раз я боюсь того времени, когда стрелка на весах так скрипнет, что придется лезть в корзину с инспекцией. И еще больше не люблю то время, когда для того, чтобы весы не сломались, приходится обрывать нечты и чтоты, чтобы шарики больше не падали. Никакие. Ни белые. Ни черные.
Еще .. Еще странно, все еще странно, не ощущать восторга от.. от себя. Да, привыкло. Что мною - дышать - не надышаться. Так было. Но хочу ли я, чтобы так стало снова? Не знаю. Не знаю даже, хочу ли я хотеть знать. Обычно я вижу всю нутрь до конца. Тут - не вижу. И не знаю, хочу ли видеть или не хочу ли видеть. Как-то так.
Еще .. Еще странно, все еще странно, не ощущать восторга от.. от себя. Да, привыкло. Что мною - дышать - не надышаться. Так было. Но хочу ли я, чтобы так стало снова? Не знаю. Не знаю даже, хочу ли я хотеть знать. Обычно я вижу всю нутрь до конца. Тут - не вижу. И не знаю, хочу ли видеть или не хочу ли видеть. Как-то так.