In memoriam

[tutellia]

Глядя изнутри (понятно же, что в памяти много всякого привходящего), нельзя не признать, что при Екатерине Юрьевне Гениевой наше "учреждение культуры" при всех обстоятельствах сохраняло свою роль форпоста цивилизации. (Потеряв, оговорюсь в скобках, репутацию собственно библиотеки, ввиду хода вещей и десятилетнего провала с комплектованием; пока - при Соколове - комплектование не сделали неизымаемой строкой в бюджете, денег на книги не было, изворачивались, как могли, - время ушло, и сейчас читателя уже не вернуть). Политически за библиотеку стыдно не было никогда. Порой еще и ворчали на безоглядную поддержку либеральных ценностей. Поклон директору, башня стояла высоко. И с точки зрения вклада своего в отечественную культуру Гениева распорядилась умно и тонко. Упомянуть только диссертацию по Джойсу в годы, когда его в БВЛ не включили, плюс самое деятельное участие в составлении эталонного трехтомника Джейн Остен. Дорогого стоит.
Вспоминается. Давно, в 93-м, после победы "трудового коллектива" (без иронии) над пришлым из Ленинки полуграмотным начальством (в отчете о зарубежной командировке сообщившем о своем участии в "рабочей лавке", угадайте, что имелось в виду) стоит Катя в начале рабочего дня у входа и принимает поздравления. Отрывает выставку про ГУЛАГ и находит среди заезженных слов такую интонацию, что горло перехватило. На каком-то мероприятии - по герменевтике, кажется, книги нам подарили - когда даритель завернул в речи что-то такое, что записной синхронист сдулся и сбился, подхватывает знамя и сама, с блеском, переводит трудное место.
Кто подхватит знамя теперь? Не чтобы с языка на язык. А чтобы прикрыть от холодных сквозняков и пятьсот сотрудников, и еще теплящийся очаг культуры.
Светлая память.