Голая правда Анастасии Волочковой. Продолжение
Портал Москультура продолжает публикацию эксклюзивного интервью с Анастасией Волочковой, в котором раскрыла многие тайны своей личной жизни, закулисья Большого театра, о том, что на самом деле случилось на съёмках для передачи Ксении Собчак и многое другое
- После того, как вас уволили из Большого театра многие, конечно, сочли это ударом ниже пояса. Если немного пофантазировать, если бы не было этого случая вы бы достигли этих успехов, которые есть? Вы бы также выступали бы тихо-спокойно в Большом театре если бы не было этого?
- И также скучно жила и вы бы скучали без меня! Я этот вопрос сама себе задаю довольно часто. Дело в том, что случайностей не бывает. На самом деле, когда я подала в суд на директора Большого театра я не для того это делала, для того, чтобы вернуться в театр. Я прекрасно понимала, что мне не дадут танцевать. Я отстаивала свою собственную честь, потому что директор Большого театра Иксанов в тот момент получил задание убрать меня любыми путями. Это всё было подоплёкой моего расставания с этим мальчиком Керимом. Это был такой сложный процесс. Психологически тогда мне казалось, что у меня выбили почву из-под ног, потому что люой близкий человек знает, особенно когда мужчины живут с женщинами и расстаются, они всегда знают за какие ниточки нужно дёрнуть чтобы сделать больно. И для меня тогда самой сокровенной ниточкой был, конечно, Большой театр и мои партнёры, которым угрожали жизнью и запрещали со мной танцевать, но, к сожалению, или к счастью, ничего не вышло из этого. И директор театра Иксанов не знал, как объяснить общественности, почему меня уволили. Но он не нашёл ещё более тупого и глупого, чтобы сказать, что Волочкова стала большой и толстой. Это поразительно, ком стереотипа валится. Люди, который встречают меня в жизни говорят: «Боже, какая вы стройная, какая худая, такая утончённая и изящная!» Ну вы же видите, что я не большая и не толстая. Кто сказал, что я большая и что меня тяжело носить?
Меня тогда, в тот момент спасла одна платформа. У меня уже существовала концертная деятельность. Я ведь стала одной из первых балерин в России у которых появилась сольная программа. И это то, что не могли пережить в Большом театре, потому что моими афишами пестрела вся Москва и были проекты и в Кремле, и в Крокус-сити и на разных площадках. И меня это очень сильно спасло. Но, когда помимо Большого театра были и другие противодействия. Это были запреты моей концертной деятельности, у меня отменяли концерты, которые были распроданы с переаншлагами. Тогда было другое время, тогда были совершенно фантастические гонорары и это было очень удачное концертное время. И мои концерты закрывали. То есть человек переплачивал деньги организаторам, площадкам, за рекламу просто, чтобы отменялись концерты, для того чтобы лишить меня карьеры и моего роста. И когда моей маме было сказано, что теперь Настя будет танцевать только на дискотеках, вы знаете, я себе, я Вселенной сказала, что это будет не так, потому что на моей стороне и сейчас - правда. И если сегодня есть балерины за которых заплатили денег и их взяли в Большой театр, заплатили денег и дали роль, то в то время было совершенно по-другому, потому что, когда, извините, у власти Большого театра, стоял Юрий Григорович, при нём невозможно было такую ситуацию предположить - чтобы что-то возможно было за деньги. А тогда я стала заложницей ситуации, когда человек с деньгами пришёл и сказал: «Вот эта будет танцевать, а вот эту, не важно, что она с именем мировым, гоните в шею».
Почему я отстаивала свою честь? Я единственная балерина в истории Большого театра, которая выиграла судебный процесс, доказав свою правду и мне было важно доказать, что меня уволили не потому что я большая и толстая, а потому что коррупция, деньги и беспредел начинает вмешиваться и внедряться в репертуарную политику Большого театра. И я не жалею. Если бы не возникла ситуация с закрытием моих концертов, то, может быть, не возникла бы моя благотворительность для детей. Потому что мы сели с мамой дома, подумали ну ладно, закрывает человек мне концерты, не даёт мне возможности зарабатывать, а мы сделаем бесплатно, для детей и тогда никто не сможет этому помешать. И таким образом возник проект «Анастасия Волчкова - детям России». Поэтому через испытания у меня в жизни происходят очень серьёзные, крупные и масштабные проекты. И когда меня уволили 16 сентября 2003 года, я всегда отвечаю на любые выпады в мой адрес только поступками, только делами, только творчеством. И через два месяца у меня уже были два проекта в Кремле, которые назывались «Лестница в небо». Это был мегаспектакль. Там я станцевала, по-моему, пятнадцать разных композиций современных и классических. В проектах участвовали 160 человек. Участвовали пять партнёров, которые не побоялись со мной выступать. Я ответила творчеством.
Я, конечно, воспитанница Вагановской академии балета в Санкт-Петербурге. Я закончила его с «красным» дипломом. За год до его окончания я была принята в Мариинский театр. Это первый и единственный случай в истории театра. Но у меня всегда в жизни было два кумира. В мире балета это была Майя Плисецкая. И когда потом, уже в Большом театре, она стала моим наставником, педагогом и передала мне балет «Кармен-сюита», я в этом тоже видела какую-то мистику и судьбу. Но мне всегда хотелось создать что-то необычное и неожиданное, и поэтому в мире шоу-бизнеса у меня есть такая личность - Мадонна, которая меня не оставляет равнодушной и я очень уважаю её за то, что она какая харизматичная, какая яркая, интересная. У неё всегда какое-то новаторство. И так получилось, что и мне удалось создать свою концертную программу. Скажу честно, что я счастлива, потому что я была прима-балериной Мариинского театра, Большого театра, Театра балета Григоровича, представляла Россию на всех мировых сценах. Но танцевать «Лебединое озеро» и все классические балеты, которые танцуют и другие балерины, это всё равно, как надевать платье, которое до тебя и после тебя наденут другие люди. А в своей концертной программе я могу создавать совершенно разные образы, быть женщиной а не лебедихой. Поэтому я считаю, что всё произошло вовремя, в нужный час.
В моём репертуаре есть ещё и песни. Я не претендую на право называться ещё и певицей. Кому-то нравится, кому-то не нравится. Я же никому не навязываю своё творчество. Моя дочка пела хорошо. Почему она отказалась от этого? Она восемь с половиной лет была солисткой в музыкальном театре «Домисолька». Кстати, из-за неё я стала петь сначала детские песни, а потом уже разные. Но, в какой-то момент, она сказала: «Мама, я знаю что ты хочешь, чтобы я была певицей, а я петь не буду». Зато она сейчас занимается конным спортом.
- Понятно, что судьба ребёнка зависит от родителей. А бывало ли, что вы обратили внимание на маленькую девочку, которая также плакала и тоже хотела бы попасть в балет и её судьба могла зависеть от вас?
- Я им всем помогаю. У меня нет разделений, я их объединяю всех. Я считаю, что у меня нет задач помочь какой-то одной девочке, потому что я помогаю многим. У меня был свой Творческий центр. Я училась в Высшей Школе Экономики. Моя дипломная работа была защищена по теме «Создание творческих школ Анастасии Волочковой в регионах Российской Федерации». Но я поняла. Что всё это ещё у меня будет как проект реализовано. Но в Москве у меня был Творческий центр. Там училось немного детей, но я каждому должа была уделить внимание, дружить с родителями, принимать участие в мастер-классах. Мы все праздники встречали вместе. Но я понимала, что это для пятнадцати человек. А так, своим проектом «Симфония добра», в котором участвуют местные коллективы в разных городах, бывает девчонок и мальчишек по 150 человек. Я им всем даю мастер-класс перед началом. Причём, знаете, это глупость, когда думают, что к балетному станку поставить всех и начинать их за один час учить движениям. Это не то. Мастер-класс, в моём понимании, это когда я им показываю, что делаю я - балетный экзерсис. Показываю фрагмент репетиции и провожу с ними беседу. Даже в одном месседже, который я им продиктую со сцены или сажусь на ступенечки и говорю: «Ребята, посмотрите на растяжку. Посмотрите на эти данные. Которыми я сегодня обладаю. Меня учили великие педагоги. Но это не то, с чем я родилась. Это то, что у меня вырабтано. Потому что, когда я пришла в балетную школу, я ногу не могла на 100 градусов даже поднять. У меня вообще не было ничего». Вот этот месседж для детей гораздо серьёзней и больше остаётся в памяти, чем если бы я учила их у балетного станка каким-то движениям.
Во-первых хочу сказать про детей. Я не могу учить детей. Это совершенно другая специфика. Этим должны заниматься люди, которые знают, как работать с детьми. Хотите честно? Я не вижу перспективы в хореографии в классическом балете. Я много езжу по стране. Самая большая проблема, я даже исследование проводила, в отсутствии хороших педагогов. А что вы хотите если сегодня в больших и малых театрах всё только за деньги? Ведь, как правило платят не за тех, кто талантлив. Платят за тех, кто не обладает этим талантом. Поэтому откуда возьмутся кадры? Какие мэтры учили меня! Таких артистов уже нет. Раньше, при Григоровиче, танцевали в одно время - плеяда артистов: Майя Плисецкая, Владимир Васильев, Екатерина Максимова, Наталья Бессмертнова, Михаил Лавровский, Людмила Семеняка, Нина Семизорова. Этот список можно продолжать. Мои золотые, а вы назовите сейчас имена пяти балерин, которые танцуют сегодня в Большом театре? Я думаю, что если у обывателя спросить, мы таким вопросом поставим людей в тупик. Потому что, если Григоровичу были нужны звёзды, то нынешним руководителям театра нужна «серая» масса безымянных людей, которой легко управлять. И в этом было отличие меня и Коли Цискаридзе, что мы всегда говорили правду, мы не боялись её сказать, мы не боялись обнажить низость поступков руководства.
- Вы говорите, что в Большом театре много серой массы. А как же великая балерина Мария Александрова?
- Я хочу сказать, что ни в коем разе не хотела обидеть ни одну из балерин. Наоборот есть много выдающихся, интересных. С Машей Александровой мы в одном спектакле участвовали и в театре в одно время были. И я знаю, что Маша говорила обо мне очень добрые слова, когда были времена реальной несправедливости. Просто я хотела сказать про эту «серую массу», что сейчас руководителям театра невыгодно какое-то освещение сделать именам, проводить пиар-компанию, делать так, чтобы имена были известны. Вот об этом. Потому что когда балерина становится известной популярной личностью, ей сложнее управлять. Молодое поколение сейчас интересней. Я восхищаюсь всегда, когда вижу талантливых людей. Мне очень нравится Диана Вишнёва.
Я очень люблю своих поклонников. Я очень люблю цветы. Я нигде, ни в одном городе мира ещё не оставила ни одного цветочка, потому что в них любовь людей и все цветы всегда привожу домой. Очень люблю романтику.
- Балерины Большого театра, которые танцевали с вами вспоминают, что когда было голодное время они приходили после спектакле у них на столиках каждой от вас лежало по сто долларов. Это правда?
- Я дружила с девочками кордебалета. Когда я пришла в Большой театр, Екатерина Максимова, она была там моим первым педагогом, взяла меня за руку, посадила в гримёрную комнату, где сидели десять девочек кордебалета. Екатерина Сергеевна уступила мне своё место. И я её спросила: «Екатерина Сергеевна, а почему вы сидели с кордебалетом?» Она говорит: «Настя, потому что то, что касается солистов - это клубок целующихся змей. Поэтому с девочками кордебалета спокойней, лучше и надёжней». Девчонкам действительно приходилось несладко. Я не скажу, что я по сто долларов на столике оставляла. Это были меньшие деньги. Но просто я старалась им купить и заказать из Лондона трико для занятий балетом. Что-то такое человеческое. И я это делала не для того, чтобы мне сказали спасибо. Я просто потихонечку оставляла и всё было нормально. Год назад я была в Большом театре, в балетном зале. Там до сих пор лежит линолеум, который я купила в Лондоне и подарила. Все сначала окрысились на меня: «Не будем репетировать в том зале, где Волочкова постелила линолеум». А через неделю я не могла попасть на репетицию в этот зал, потому что он был расписан с утра и до вечера.
Кстати, я хочу сказать о том, как с солистами сидеть. У меня был случай в Большом театре. Когда танцуешь спектакль, прямо на уровне сцены выделяется гримёрная на уровне сцены. А раньше были не охранники а бабушки. Они сидели, наливали нам водичку между репетициями. Они говорят: «Анастасиюшка, вы закрывайте свою гримёрную на ключ, потому что вы не представляете, что здесь происходит».
Я говорю: «Ну что её закрывать? Ну стырят у меня косметику, я пойду и новую куплю. Репетиционные вещи у меня украдут или что?»
Они говорят: «Что вы. Тут вам и ленточки могут подрезать на пуантах, чтобы оторвались во время выступления, и стёклышки подсыпят в пуанты, и иголочки там повтыкают». Боже, - я думаю, что за бред?
И однажды действительно, я танцую «Лебединое озеро» первый акт в белой пачке и в антракте прихожу, чтобы переодеться в Чёрного лебедя. Я смотрю, висит пачка кордебалетной девочки. Ни одной стразинки, ни одного пёрышка. Просто чёрная пачка. Я думаю: «Что ж такое?». Смотрю фамилию. А там моя фамилия. Мама пришла ко мне в гримёрную и говорит: «Настя, это просто срезали у тебя с пачки всю отделку, все декорации». И я стала звонить костюмерше с просьбой, чтобы она позвонила одной из балерин, не буду называть фамилии, может быть она даст свою пачку. Просто один раз станцевать это «чёрное па-де-де». Костюмер звонит ей, даёт мне трубку, балерина говорит, что да, можно. Только костюмер бежит за этой пачкой, а она уже говорит, что отказала. Мне отказали все. И тогда я надела эту пачку, надела перо, которое мне подарила Майя Плисецкая после конкурса, который я выиграла, вышла на сцену и с гордо поднятой головой танцевала этот спектакль. Как сказала мама: «Настя, не думай ни о чём. Выходи и докажи что балерина украшает сцену своей яркостью, индивидуальностью, а не пачкой балерины». Вот вам история Больших театров. Ленточки мне не раз подрезали, чтобы они оторвались на сцене.
Многие балерины из жизни уходят в нищете, в забвении. Вы представляете, артисты балета - мужчины уже в сорок лет пенсионер. Зарплата три копейки, какие дальше перспективы, что делать? А если у человека семья?
Что касается меня, я сложила эти балетные пачки на диване дома и в Питере и никакого сожаления нет, потому что я застала одно из лучших времён и Большого театра и Мариинского.
- Какие у вас отношения с Ксенией Собчак на данный момент?
- Мы никогда не были ни врагами, ни подругами. Но это был её выбор, постоянно устраивать какие-то инсинуации, совершенно глупые. Я не понимала, зачем ей надо выглядеть совершенно дико. Недавно была ситуация, когда она мне позвонила и попросилась домой, ко мне в гости и сказала: «Давай что-нибудь нормальное сделаем, программу для своего Ютуба». Я настолько дружелюбный человек, я даже врагам умею протянуть руку мира. Как только я понимаю, что можно с любовью и с добротой, я всегда буду первой. И я ей сказала: «Ксюша, конечно! Послезавтра приезжай ко мне домой».
Я не знаю, меня научит когда-нибудь опыт жизни, что с предателями нельзя вот так вот открыто? И я её пустила, провела экскурсию по всему дому, с чистым сердцем. В бане она попросила попариться. Мы попарились в бане. И чем это закончилось? В бане-то мы съёмку провели. Я говорю: «Ледяная купель, это нормально?» «Да-да, нормально!» Я говорю операторам: «Идите, переставляйте ваши камеры туда». Мы сидим, болтаем. Я дала ей купальник, халатик. Всё гостеприимно. Мы разговариваем. Она слишком личные вопросы мне стала задавать. И, вы знаете, тоже его величество Случай и Бог. Я слышу, что-то падает со светильника. И я вижу, что это маленькая камера Go-Pro. А я ребятам-то, операторам, сказала: «Вы поставьте возле купели камеры». Они закрыли двери, потому что мы снимались, когда она была открыта. Я подумала, мы посидим, попаримся при закрытой двери, а потом пойдём к купели. Человек вот так вот бесстыже поступил.
Мне сказали, что её надо было выгнать из дома. Мне так за неё стало неудобно. Я смотрю на неё, она смешалась. Она поняла, что я увидела.
Я спустилась с верхней полки, взяла эту камеру и сказала: «Ксюш, на какой светильник это повесить? Я же ничего не скрываю». И, в этот момент, я смотрю, что возле двери проводочек протянут с микрофоном и всё это технично заклеено.
Я уж не говорю как происходило интервью, с каким сарказмом, с какой завистью, как это всё неприятно было.
Но когда она уже шла из дома домработница говорит мне: «Настя, а вы знаете, пока вас не было, Ксюша зашла в вашу комнату с камерами». Я говорю: «Как она могла зайти, если я ей и так всю экскурсию показала?» И когда выходит передача, я вижу, что, действительно, она заходит в спальню, что она роется у меня по тумбочкам, по шкафам, ищет следы моего любимого человека. Для меня это был такой неприятный момент.
Даже в программе она говорит это в камеру: «Пока Волочкова квасит, я пойду пороюсь у неё в спальне». Она даже не стеснялась в этом признаться. Она у меня там что-то нашла, какие-то фаллоимитаторы или что ещё. Вы знаете, мне было настолько противно, потому что в своей спальне и ванной я могу хранить всё, что мне нравится. Это моё личное пространство. Что она могла мне принести и подсунуть, я вообще не знаю. После этого я очень сильно задумалась, кого я могу приглашать к себе домой, а кого нет.
- У вас были травмы. Кто вам помогал восстановиться, какие специалисты?
- Профессия балерины связана с травмами. Но я настолько сильный человек. У меня сила воли досталась от папы. Папа сейчас, к сожалению, инвалид. Он уже одиннадцать лет не может оправиться после инсульта, лежит без движения, он не может разговаривать. Но он спортсмен, чемпион Советского Союза по настольному теннису - Юрий Волочков. И вот сейчас я готовила спектакль, у меня всё тело было в синяках, потому что это было связано с цирковыми номерами. Но ни дня не пропустила без репетиций. Я боюсь всяких иголок, вмешательства в мой организм. Это ужас. У меня есть замечательный Центр спортивной медицины. Это люди, которые меня спасают без уколов.
Продолжение следует...
Голая правда Анастасии Волочковой. Часть первая
В материале использованы фотографии, которые я сделал на встрече, а также фотографии Анастасии Волочковой, которые я делал в разные годы при встречах с ней.
Фото: Михаил Брацило / Москультура
Полное или частичное использование материала возможно только с обязательной ссылкой на портал Москультура
В материале использованы фотографии, которые я сделал на встрече, а также фотографии Анастасии Волочковой, которые я делал в разные годы при встречах с ней.
Фото: Михаил Брацило / Москультура
Полное или частичное использование материала возможно только с обязательной ссылкой на портал Москультура.
Подписывайтесь на мой канал "Культурная история" на Дзен
Читайте и подписывайтесь на самый культурный проект
- После того, как вас уволили из Большого театра многие, конечно, сочли это ударом ниже пояса. Если немного пофантазировать, если бы не было этого случая вы бы достигли этих успехов, которые есть? Вы бы также выступали бы тихо-спокойно в Большом театре если бы не было этого?
- И также скучно жила и вы бы скучали без меня! Я этот вопрос сама себе задаю довольно часто. Дело в том, что случайностей не бывает. На самом деле, когда я подала в суд на директора Большого театра я не для того это делала, для того, чтобы вернуться в театр. Я прекрасно понимала, что мне не дадут танцевать. Я отстаивала свою собственную честь, потому что директор Большого театра Иксанов в тот момент получил задание убрать меня любыми путями. Это всё было подоплёкой моего расставания с этим мальчиком Керимом. Это был такой сложный процесс. Психологически тогда мне казалось, что у меня выбили почву из-под ног, потому что люой близкий человек знает, особенно когда мужчины живут с женщинами и расстаются, они всегда знают за какие ниточки нужно дёрнуть чтобы сделать больно. И для меня тогда самой сокровенной ниточкой был, конечно, Большой театр и мои партнёры, которым угрожали жизнью и запрещали со мной танцевать, но, к сожалению, или к счастью, ничего не вышло из этого. И директор театра Иксанов не знал, как объяснить общественности, почему меня уволили. Но он не нашёл ещё более тупого и глупого, чтобы сказать, что Волочкова стала большой и толстой. Это поразительно, ком стереотипа валится. Люди, который встречают меня в жизни говорят: «Боже, какая вы стройная, какая худая, такая утончённая и изящная!» Ну вы же видите, что я не большая и не толстая. Кто сказал, что я большая и что меня тяжело носить?
Меня тогда, в тот момент спасла одна платформа. У меня уже существовала концертная деятельность. Я ведь стала одной из первых балерин в России у которых появилась сольная программа. И это то, что не могли пережить в Большом театре, потому что моими афишами пестрела вся Москва и были проекты и в Кремле, и в Крокус-сити и на разных площадках. И меня это очень сильно спасло. Но, когда помимо Большого театра были и другие противодействия. Это были запреты моей концертной деятельности, у меня отменяли концерты, которые были распроданы с переаншлагами. Тогда было другое время, тогда были совершенно фантастические гонорары и это было очень удачное концертное время. И мои концерты закрывали. То есть человек переплачивал деньги организаторам, площадкам, за рекламу просто, чтобы отменялись концерты, для того чтобы лишить меня карьеры и моего роста. И когда моей маме было сказано, что теперь Настя будет танцевать только на дискотеках, вы знаете, я себе, я Вселенной сказала, что это будет не так, потому что на моей стороне и сейчас - правда. И если сегодня есть балерины за которых заплатили денег и их взяли в Большой театр, заплатили денег и дали роль, то в то время было совершенно по-другому, потому что, когда, извините, у власти Большого театра, стоял Юрий Григорович, при нём невозможно было такую ситуацию предположить - чтобы что-то возможно было за деньги. А тогда я стала заложницей ситуации, когда человек с деньгами пришёл и сказал: «Вот эта будет танцевать, а вот эту, не важно, что она с именем мировым, гоните в шею».
Почему я отстаивала свою честь? Я единственная балерина в истории Большого театра, которая выиграла судебный процесс, доказав свою правду и мне было важно доказать, что меня уволили не потому что я большая и толстая, а потому что коррупция, деньги и беспредел начинает вмешиваться и внедряться в репертуарную политику Большого театра. И я не жалею. Если бы не возникла ситуация с закрытием моих концертов, то, может быть, не возникла бы моя благотворительность для детей. Потому что мы сели с мамой дома, подумали ну ладно, закрывает человек мне концерты, не даёт мне возможности зарабатывать, а мы сделаем бесплатно, для детей и тогда никто не сможет этому помешать. И таким образом возник проект «Анастасия Волчкова - детям России». Поэтому через испытания у меня в жизни происходят очень серьёзные, крупные и масштабные проекты. И когда меня уволили 16 сентября 2003 года, я всегда отвечаю на любые выпады в мой адрес только поступками, только делами, только творчеством. И через два месяца у меня уже были два проекта в Кремле, которые назывались «Лестница в небо». Это был мегаспектакль. Там я станцевала, по-моему, пятнадцать разных композиций современных и классических. В проектах участвовали 160 человек. Участвовали пять партнёров, которые не побоялись со мной выступать. Я ответила творчеством.
Я, конечно, воспитанница Вагановской академии балета в Санкт-Петербурге. Я закончила его с «красным» дипломом. За год до его окончания я была принята в Мариинский театр. Это первый и единственный случай в истории театра. Но у меня всегда в жизни было два кумира. В мире балета это была Майя Плисецкая. И когда потом, уже в Большом театре, она стала моим наставником, педагогом и передала мне балет «Кармен-сюита», я в этом тоже видела какую-то мистику и судьбу. Но мне всегда хотелось создать что-то необычное и неожиданное, и поэтому в мире шоу-бизнеса у меня есть такая личность - Мадонна, которая меня не оставляет равнодушной и я очень уважаю её за то, что она какая харизматичная, какая яркая, интересная. У неё всегда какое-то новаторство. И так получилось, что и мне удалось создать свою концертную программу. Скажу честно, что я счастлива, потому что я была прима-балериной Мариинского театра, Большого театра, Театра балета Григоровича, представляла Россию на всех мировых сценах. Но танцевать «Лебединое озеро» и все классические балеты, которые танцуют и другие балерины, это всё равно, как надевать платье, которое до тебя и после тебя наденут другие люди. А в своей концертной программе я могу создавать совершенно разные образы, быть женщиной а не лебедихой. Поэтому я считаю, что всё произошло вовремя, в нужный час.
В моём репертуаре есть ещё и песни. Я не претендую на право называться ещё и певицей. Кому-то нравится, кому-то не нравится. Я же никому не навязываю своё творчество. Моя дочка пела хорошо. Почему она отказалась от этого? Она восемь с половиной лет была солисткой в музыкальном театре «Домисолька». Кстати, из-за неё я стала петь сначала детские песни, а потом уже разные. Но, в какой-то момент, она сказала: «Мама, я знаю что ты хочешь, чтобы я была певицей, а я петь не буду». Зато она сейчас занимается конным спортом.
- Понятно, что судьба ребёнка зависит от родителей. А бывало ли, что вы обратили внимание на маленькую девочку, которая также плакала и тоже хотела бы попасть в балет и её судьба могла зависеть от вас?
- Я им всем помогаю. У меня нет разделений, я их объединяю всех. Я считаю, что у меня нет задач помочь какой-то одной девочке, потому что я помогаю многим. У меня был свой Творческий центр. Я училась в Высшей Школе Экономики. Моя дипломная работа была защищена по теме «Создание творческих школ Анастасии Волочковой в регионах Российской Федерации». Но я поняла. Что всё это ещё у меня будет как проект реализовано. Но в Москве у меня был Творческий центр. Там училось немного детей, но я каждому должа была уделить внимание, дружить с родителями, принимать участие в мастер-классах. Мы все праздники встречали вместе. Но я понимала, что это для пятнадцати человек. А так, своим проектом «Симфония добра», в котором участвуют местные коллективы в разных городах, бывает девчонок и мальчишек по 150 человек. Я им всем даю мастер-класс перед началом. Причём, знаете, это глупость, когда думают, что к балетному станку поставить всех и начинать их за один час учить движениям. Это не то. Мастер-класс, в моём понимании, это когда я им показываю, что делаю я - балетный экзерсис. Показываю фрагмент репетиции и провожу с ними беседу. Даже в одном месседже, который я им продиктую со сцены или сажусь на ступенечки и говорю: «Ребята, посмотрите на растяжку. Посмотрите на эти данные. Которыми я сегодня обладаю. Меня учили великие педагоги. Но это не то, с чем я родилась. Это то, что у меня вырабтано. Потому что, когда я пришла в балетную школу, я ногу не могла на 100 градусов даже поднять. У меня вообще не было ничего». Вот этот месседж для детей гораздо серьёзней и больше остаётся в памяти, чем если бы я учила их у балетного станка каким-то движениям.
Во-первых хочу сказать про детей. Я не могу учить детей. Это совершенно другая специфика. Этим должны заниматься люди, которые знают, как работать с детьми. Хотите честно? Я не вижу перспективы в хореографии в классическом балете. Я много езжу по стране. Самая большая проблема, я даже исследование проводила, в отсутствии хороших педагогов. А что вы хотите если сегодня в больших и малых театрах всё только за деньги? Ведь, как правило платят не за тех, кто талантлив. Платят за тех, кто не обладает этим талантом. Поэтому откуда возьмутся кадры? Какие мэтры учили меня! Таких артистов уже нет. Раньше, при Григоровиче, танцевали в одно время - плеяда артистов: Майя Плисецкая, Владимир Васильев, Екатерина Максимова, Наталья Бессмертнова, Михаил Лавровский, Людмила Семеняка, Нина Семизорова. Этот список можно продолжать. Мои золотые, а вы назовите сейчас имена пяти балерин, которые танцуют сегодня в Большом театре? Я думаю, что если у обывателя спросить, мы таким вопросом поставим людей в тупик. Потому что, если Григоровичу были нужны звёзды, то нынешним руководителям театра нужна «серая» масса безымянных людей, которой легко управлять. И в этом было отличие меня и Коли Цискаридзе, что мы всегда говорили правду, мы не боялись её сказать, мы не боялись обнажить низость поступков руководства.
- Вы говорите, что в Большом театре много серой массы. А как же великая балерина Мария Александрова?
- Я хочу сказать, что ни в коем разе не хотела обидеть ни одну из балерин. Наоборот есть много выдающихся, интересных. С Машей Александровой мы в одном спектакле участвовали и в театре в одно время были. И я знаю, что Маша говорила обо мне очень добрые слова, когда были времена реальной несправедливости. Просто я хотела сказать про эту «серую массу», что сейчас руководителям театра невыгодно какое-то освещение сделать именам, проводить пиар-компанию, делать так, чтобы имена были известны. Вот об этом. Потому что когда балерина становится известной популярной личностью, ей сложнее управлять. Молодое поколение сейчас интересней. Я восхищаюсь всегда, когда вижу талантливых людей. Мне очень нравится Диана Вишнёва.
Я очень люблю своих поклонников. Я очень люблю цветы. Я нигде, ни в одном городе мира ещё не оставила ни одного цветочка, потому что в них любовь людей и все цветы всегда привожу домой. Очень люблю романтику.
- Балерины Большого театра, которые танцевали с вами вспоминают, что когда было голодное время они приходили после спектакле у них на столиках каждой от вас лежало по сто долларов. Это правда?
- Я дружила с девочками кордебалета. Когда я пришла в Большой театр, Екатерина Максимова, она была там моим первым педагогом, взяла меня за руку, посадила в гримёрную комнату, где сидели десять девочек кордебалета. Екатерина Сергеевна уступила мне своё место. И я её спросила: «Екатерина Сергеевна, а почему вы сидели с кордебалетом?» Она говорит: «Настя, потому что то, что касается солистов - это клубок целующихся змей. Поэтому с девочками кордебалета спокойней, лучше и надёжней». Девчонкам действительно приходилось несладко. Я не скажу, что я по сто долларов на столике оставляла. Это были меньшие деньги. Но просто я старалась им купить и заказать из Лондона трико для занятий балетом. Что-то такое человеческое. И я это делала не для того, чтобы мне сказали спасибо. Я просто потихонечку оставляла и всё было нормально. Год назад я была в Большом театре, в балетном зале. Там до сих пор лежит линолеум, который я купила в Лондоне и подарила. Все сначала окрысились на меня: «Не будем репетировать в том зале, где Волочкова постелила линолеум». А через неделю я не могла попасть на репетицию в этот зал, потому что он был расписан с утра и до вечера.
Кстати, я хочу сказать о том, как с солистами сидеть. У меня был случай в Большом театре. Когда танцуешь спектакль, прямо на уровне сцены выделяется гримёрная на уровне сцены. А раньше были не охранники а бабушки. Они сидели, наливали нам водичку между репетициями. Они говорят: «Анастасиюшка, вы закрывайте свою гримёрную на ключ, потому что вы не представляете, что здесь происходит».
Я говорю: «Ну что её закрывать? Ну стырят у меня косметику, я пойду и новую куплю. Репетиционные вещи у меня украдут или что?»
Они говорят: «Что вы. Тут вам и ленточки могут подрезать на пуантах, чтобы оторвались во время выступления, и стёклышки подсыпят в пуанты, и иголочки там повтыкают». Боже, - я думаю, что за бред?
И однажды действительно, я танцую «Лебединое озеро» первый акт в белой пачке и в антракте прихожу, чтобы переодеться в Чёрного лебедя. Я смотрю, висит пачка кордебалетной девочки. Ни одной стразинки, ни одного пёрышка. Просто чёрная пачка. Я думаю: «Что ж такое?». Смотрю фамилию. А там моя фамилия. Мама пришла ко мне в гримёрную и говорит: «Настя, это просто срезали у тебя с пачки всю отделку, все декорации». И я стала звонить костюмерше с просьбой, чтобы она позвонила одной из балерин, не буду называть фамилии, может быть она даст свою пачку. Просто один раз станцевать это «чёрное па-де-де». Костюмер звонит ей, даёт мне трубку, балерина говорит, что да, можно. Только костюмер бежит за этой пачкой, а она уже говорит, что отказала. Мне отказали все. И тогда я надела эту пачку, надела перо, которое мне подарила Майя Плисецкая после конкурса, который я выиграла, вышла на сцену и с гордо поднятой головой танцевала этот спектакль. Как сказала мама: «Настя, не думай ни о чём. Выходи и докажи что балерина украшает сцену своей яркостью, индивидуальностью, а не пачкой балерины». Вот вам история Больших театров. Ленточки мне не раз подрезали, чтобы они оторвались на сцене.
Многие балерины из жизни уходят в нищете, в забвении. Вы представляете, артисты балета - мужчины уже в сорок лет пенсионер. Зарплата три копейки, какие дальше перспективы, что делать? А если у человека семья?
Что касается меня, я сложила эти балетные пачки на диване дома и в Питере и никакого сожаления нет, потому что я застала одно из лучших времён и Большого театра и Мариинского.
- Какие у вас отношения с Ксенией Собчак на данный момент?
- Мы никогда не были ни врагами, ни подругами. Но это был её выбор, постоянно устраивать какие-то инсинуации, совершенно глупые. Я не понимала, зачем ей надо выглядеть совершенно дико. Недавно была ситуация, когда она мне позвонила и попросилась домой, ко мне в гости и сказала: «Давай что-нибудь нормальное сделаем, программу для своего Ютуба». Я настолько дружелюбный человек, я даже врагам умею протянуть руку мира. Как только я понимаю, что можно с любовью и с добротой, я всегда буду первой. И я ей сказала: «Ксюша, конечно! Послезавтра приезжай ко мне домой».
Я не знаю, меня научит когда-нибудь опыт жизни, что с предателями нельзя вот так вот открыто? И я её пустила, провела экскурсию по всему дому, с чистым сердцем. В бане она попросила попариться. Мы попарились в бане. И чем это закончилось? В бане-то мы съёмку провели. Я говорю: «Ледяная купель, это нормально?» «Да-да, нормально!» Я говорю операторам: «Идите, переставляйте ваши камеры туда». Мы сидим, болтаем. Я дала ей купальник, халатик. Всё гостеприимно. Мы разговариваем. Она слишком личные вопросы мне стала задавать. И, вы знаете, тоже его величество Случай и Бог. Я слышу, что-то падает со светильника. И я вижу, что это маленькая камера Go-Pro. А я ребятам-то, операторам, сказала: «Вы поставьте возле купели камеры». Они закрыли двери, потому что мы снимались, когда она была открыта. Я подумала, мы посидим, попаримся при закрытой двери, а потом пойдём к купели. Человек вот так вот бесстыже поступил.
Мне сказали, что её надо было выгнать из дома. Мне так за неё стало неудобно. Я смотрю на неё, она смешалась. Она поняла, что я увидела.
Я спустилась с верхней полки, взяла эту камеру и сказала: «Ксюш, на какой светильник это повесить? Я же ничего не скрываю». И, в этот момент, я смотрю, что возле двери проводочек протянут с микрофоном и всё это технично заклеено.
Я уж не говорю как происходило интервью, с каким сарказмом, с какой завистью, как это всё неприятно было.
Но когда она уже шла из дома домработница говорит мне: «Настя, а вы знаете, пока вас не было, Ксюша зашла в вашу комнату с камерами». Я говорю: «Как она могла зайти, если я ей и так всю экскурсию показала?» И когда выходит передача, я вижу, что, действительно, она заходит в спальню, что она роется у меня по тумбочкам, по шкафам, ищет следы моего любимого человека. Для меня это был такой неприятный момент.
Даже в программе она говорит это в камеру: «Пока Волочкова квасит, я пойду пороюсь у неё в спальне». Она даже не стеснялась в этом признаться. Она у меня там что-то нашла, какие-то фаллоимитаторы или что ещё. Вы знаете, мне было настолько противно, потому что в своей спальне и ванной я могу хранить всё, что мне нравится. Это моё личное пространство. Что она могла мне принести и подсунуть, я вообще не знаю. После этого я очень сильно задумалась, кого я могу приглашать к себе домой, а кого нет.
- У вас были травмы. Кто вам помогал восстановиться, какие специалисты?
- Профессия балерины связана с травмами. Но я настолько сильный человек. У меня сила воли досталась от папы. Папа сейчас, к сожалению, инвалид. Он уже одиннадцать лет не может оправиться после инсульта, лежит без движения, он не может разговаривать. Но он спортсмен, чемпион Советского Союза по настольному теннису - Юрий Волочков. И вот сейчас я готовила спектакль, у меня всё тело было в синяках, потому что это было связано с цирковыми номерами. Но ни дня не пропустила без репетиций. Я боюсь всяких иголок, вмешательства в мой организм. Это ужас. У меня есть замечательный Центр спортивной медицины. Это люди, которые меня спасают без уколов.
Продолжение следует...
Голая правда Анастасии Волочковой. Часть первая
В материале использованы фотографии, которые я сделал на встрече, а также фотографии Анастасии Волочковой, которые я делал в разные годы при встречах с ней.
Фото: Михаил Брацило / Москультура
Полное или частичное использование материала возможно только с обязательной ссылкой на портал Москультура
В материале использованы фотографии, которые я сделал на встрече, а также фотографии Анастасии Волочковой, которые я делал в разные годы при встречах с ней.
Фото: Михаил Брацило / Москультура
Полное или частичное использование материала возможно только с обязательной ссылкой на портал Москультура.
Подписывайтесь на мой канал "Культурная история" на Дзен
Читайте и подписывайтесь на самый культурный проект