Ещё раз про любовь
Весь этот пост я хочу посвятить одной книжке, вот этой: Джон Пауэлл. КАК УСТОЯТЬ В ЛЮБВИ. Проще всего просто кое-что процитировать:
[...]есть потребность столь фундаментальная и столь существенная, что если она удовлетворена, все остальное почти наверняка придет в гармонию и в итоге даст ощущение того, что все в порядке, все хорошо. Когда эта потребность удовлетворена, весь человек будет здоровым, он будет счастлив как личность. Имя этой потребности - истинная и глубокая любовь к самому себе, подлинное и радостное принятие себя, истинное самоуважение, которое дает человеку ощущение праздника: "Как хорошо быть мною! Я счастлив быть собой!"
Не возникло ли у вас чувство смущения и протеста, едва вы прочли это утверждение? Выростая в условиях нашей культуры, мы приобретаем своего рода эмоциональную аллергию к такому понятию, как любовь к себе. Сама мысль о возможности радостного и праздничного переживания присущих каждому из нас уникальных положительных качеств представляется нам весьма странной и чуждой. В нашем сознании, подобно тучам, немедленно сгущаются представления об эгоизме, тщеславии и самомнении. Я подозреваю, что большинству из нас так никогда и не удалось пробиться сквозь коросту предрассудков и подозрительности, которыми обросло это понятие, а следовательно, не удалось и открыть для себя эту наиболее важную реальность любой человеческой жизни, являющуюся началом всякой человеческой любви.
[...]кратко разберем некоторые из таких механизмов и поведенческих симптомов, наблюдаемых у людей, которые не научились любить и ценить себя. Степень выраженности того или иного симптома, интенсивность использования приспособительного механизма всегда пропорциональны отсутствию истинной любви к себе и недостаточному ощущению собственной ценности.
Преувеличение или хвастовство. Под хвастовством подразумевается самообольщение с целью достижения признания и ощущения собственного достоинства как в своих собственных глазах, так и в глазах других людей. Мы нередко замечаем, что бедный хвастунишка старается убедить в наличии у него тех или иных достоинств не столько нас, сколько самого себя. Как правило, такое поведение вызывает недоброжелательное отношение. Всегда находятся добровольцы, стремящиеся поставить хвастуна на место. В целом, хвастовство является весьма печальной подменой. Очевидно, что хвастун убежден в том, что любовь и признание должны быть всегда чем-то обусловлены, а он стремится к демонстрации своих достоинств в качестве платы за покупку признания.
Критическое отношение. Не любящий себя человек иногда приспосабливается к своим обстоятельствам, становясь отчаянным критиком других, находя в них недостатки и неизменно указывая на них. Разумеется, на самом деле его обвинения представляют собой самообвинения, хотя он этого и не понимает. Его критицизм основан на проекциях того, что он думает о самом себе. Поскольку ненавидеть себя за свою никчемность было бы слишком болезненным, он проецирует все это на других и как бы "проветривает" себя от злости.
Придумывание объяснений. Не любящий себя человек лишен ощущения собственной ценности, ценности своей личности как таковой, он считает, что его ценность заключается лишь в его способности чего-то достичь, что-то совершить. Впоследствии, когда достигнутое им не вполне совпадает с задуманным, он немедленно оправдывает себя, придумывая объяснения своей неудачи. Допустить, что он ошибся, открыто признать свою вину было бы для него слишком болезненным. Он считает, что не может где-то что-то не учесть, не может располагать неверной информацией и т.п. Ценность его как человека жестко обусловлена, и подобного рода просчеты только окончательно подорвали бы остатки его самоуважения.
Сверхисполнительность. Такого рода люди, что бы они ни делали, стремятся во что бы то ни стало к мелочному совершенству. Исполнение чего-либо представляется им необходимым условием для признания и любви, поэтому собственная исполнительность становится для них чем-то чрезвычайно важным. Такие люди всегда стараются соответствовать данному тесту, всегда вносят плату за признание в сумму ощущения собственной ценности. Постоянное стремление оправдать ожидания тех, кто может либо признать их, либо отвергнуть, становится для них каждодневной "работой".
Застенчивость. Если человек считает, что люди примут его лишь на определенных условиях, основной его реакцией на них будет страх. Он будет бояться их критики, высказываемых ими оценок, наконец, того, что они его просто отвергнут. Чтобы свести этот риск на нет, человек может оградить себя некой стеной, защититься с помощью застенчивости. Наконец, в некоторых ситуациях, в которых человек не может чувствовать себя уверенно, он также ощущает крайнюю робость и удаляется. Это своего рода психологическая изоляция против неудачи. Все это становится весьма серьезным, когда человек постоянно чувствует угрозу для своей личности и своего достоинства.
Самоуничижение. Одним из способов приспособления к такого рода болезненным обстоятельствам или опустошенности служит изображение настолько уничиженного образа себя, что другие не будут ожидать от него слишком многого и удержатся от критики, а возможно, даже проникнутся симпатией. Образ "жертвы" никому не угрожает, так что отношение других к этой жертве, быть может, будет даже включать попытку "спасти" ее.
Гнев. Человек, страдающий от ощущения собственной неполноценности, ненавидит прежде всего собственную непригодность и никчемность. Очень скоро он начинает ненавидеть и себя самого. Когда человек обращает это чувство гнева на себя, оно принимает форму депрессии и подавленности. Гораздо болезненнее изливать его на других, давая выход собственному тяжелому состоянию в виде вспышек раздражительности.
Защитная послушливость. Другим возможным приспособлением к отсутствию правильной самооценки является покорное подчинение любому руководству, закону или правилу, сопровождающееся механической точностью исполнения. Человек, в сущности, очень рано познает, что поведение такого рода приносит в жизни награды, улыбки и объятия. Он старается быть вполне послушным и хорошим. Он чувствует, что на этом пути он вполне защищен от критики, поскольку он надежно запрятал свое настоящее "я" за всеми этими правилами. Он постоянно нацелен на одобрение.
Уход в одиночество. Очевидно, что израненная душа будет находить состояние одиночества более безопасным, и поэтому такой человек будет избегать общения с другими людьми. Эти другие будут только лишний раз обращать внимание на отсутствие у него любви к самому себе. Они будут снова и снова навязывать одну и ту же утомительную игру за признание и любовь. Поэтому гораздо легче просто уйти от этой войны на истощение, избрав одиночество. При этом внешне можно играть роль человека вполне общительного, но в глубине души оставаться в полной изоляции.
Сверхдостижения. В какой-то мере все мы уверены в том, что то, что мы делаем, восполняет нашу неспособность быть таким, какими нам хотелось бы. Мы поддаемся искушению жажды "великих дел" в надежде, что это принесет нам больше внимания и признания со стороны других людей. Для многих такой подход становится формой приспособления к жизни. Достижение чего-либо и обладание чем-либо понимаются как некое возрастание личности, ее широта. Такие люди постоянно испытывают потребность охватить все, что только возможно.
Маски, роли, фасады. Человек, который в своей жизни получал только обусловленную любовь, совершенно нетерпим к сколько-нибудь значительной критике его действий, мнений и вообще своей личности. Он получил в жизни уже достаточно травм и не желает подвергать себя риску новых испытаний. Критика его действий и его самого как личности подрывает самые основы его существования. Но он может избрать в качестве иммунитета против этой разрушающей его критики принятие некоей роли на жизненной сцене, заслоняющей его подлинную линию поведения. В этом случае, если люди будут критиковать и эту роль, он всегда сможет сменить ее на другую. Если же критике будут подвергаться он сам или его собственные действия, то это будет для него совершенно разрушительно.
Интроекция. Испытывая крайнюю неудовлетворенность собой, человек, чувствующий свою никчемность, иногда стремится к отождествлению себя с кем-то другим, главным образом, с каким-то общепризнанным или своим собственным героем. Он становится похож на мальчишку, подражающего манерам супермена из кинофильмов, или на девчонку, разыгрывающую из себя кинозвезду. Понятно, что они при этом не обладают ни качествами, ни возможностями любимого героя. Однако даже сама претензия на эти свойства действует успокаивающе.
Абсолютное соглашательство. Одним из самых печальных способов приспособления к жизни, избираемых людьми, которые никак не могут полюбить себя, служит принятие на себя роли всегда приятного человека. Такой человек будет согласен на что угодно и когда угодно, лишь бы выторговать себе хотя бы маленькое признание и одобрение. Они никогда не являются по-настоящему самими собой. Уныние и компромисс - их постоянный удел. Однако они все же предпочитают такое состояние постоянного соглашательства, поскольку альтернативой будет просто полное одиночество.
Цинизм и подозрительность. Поскольку такого рода люди не признают никакой ценности за собой, они, соответственно, не доверяют сами себе. Слепо веря в то, что все остальные точно такие же, они распространяют и проецируют свое собственное недоверие к себе на всех остальных. Они никому не доверяют и никому не верят.
Робость. В отличие от застенчивости, препятствующей установлению личных контактов, робость представляет собой стремление избежать любого риска, уклониться от любых новых решений и проектов. Боязнь любить и быть любимым порождается, в свою очередь, страхом перед возможной неудачей, отвержением. Человек, лишенный ощущения собственной ценности, будет бояться предпринять что-либо значительное. По существу, из-за этого страха он лишает себя очень многого в жизни. Он не будет стремиться к новому из-за боязни сделать что-либо не так. Он боится проявить себя, страшась допустить ошибку или вызвать осуждение. Он боится вступать в контакты с людьми из опасения не понравиться им.
Это самое начало, а там много чего интересного и полезного есть.
И сдаётся мне, что склонность любить "трудных мужчин" (наверное "трудных женщин" тоже) и впадать в любовь-зависимость тоже коренится в этом же самом -- в недоразвистости "хорошей", "правильной" и нужной любви к себе.
[...]есть потребность столь фундаментальная и столь существенная, что если она удовлетворена, все остальное почти наверняка придет в гармонию и в итоге даст ощущение того, что все в порядке, все хорошо. Когда эта потребность удовлетворена, весь человек будет здоровым, он будет счастлив как личность. Имя этой потребности - истинная и глубокая любовь к самому себе, подлинное и радостное принятие себя, истинное самоуважение, которое дает человеку ощущение праздника: "Как хорошо быть мною! Я счастлив быть собой!"
Не возникло ли у вас чувство смущения и протеста, едва вы прочли это утверждение? Выростая в условиях нашей культуры, мы приобретаем своего рода эмоциональную аллергию к такому понятию, как любовь к себе. Сама мысль о возможности радостного и праздничного переживания присущих каждому из нас уникальных положительных качеств представляется нам весьма странной и чуждой. В нашем сознании, подобно тучам, немедленно сгущаются представления об эгоизме, тщеславии и самомнении. Я подозреваю, что большинству из нас так никогда и не удалось пробиться сквозь коросту предрассудков и подозрительности, которыми обросло это понятие, а следовательно, не удалось и открыть для себя эту наиболее важную реальность любой человеческой жизни, являющуюся началом всякой человеческой любви.
[...]кратко разберем некоторые из таких механизмов и поведенческих симптомов, наблюдаемых у людей, которые не научились любить и ценить себя. Степень выраженности того или иного симптома, интенсивность использования приспособительного механизма всегда пропорциональны отсутствию истинной любви к себе и недостаточному ощущению собственной ценности.
Преувеличение или хвастовство. Под хвастовством подразумевается самообольщение с целью достижения признания и ощущения собственного достоинства как в своих собственных глазах, так и в глазах других людей. Мы нередко замечаем, что бедный хвастунишка старается убедить в наличии у него тех или иных достоинств не столько нас, сколько самого себя. Как правило, такое поведение вызывает недоброжелательное отношение. Всегда находятся добровольцы, стремящиеся поставить хвастуна на место. В целом, хвастовство является весьма печальной подменой. Очевидно, что хвастун убежден в том, что любовь и признание должны быть всегда чем-то обусловлены, а он стремится к демонстрации своих достоинств в качестве платы за покупку признания.
Критическое отношение. Не любящий себя человек иногда приспосабливается к своим обстоятельствам, становясь отчаянным критиком других, находя в них недостатки и неизменно указывая на них. Разумеется, на самом деле его обвинения представляют собой самообвинения, хотя он этого и не понимает. Его критицизм основан на проекциях того, что он думает о самом себе. Поскольку ненавидеть себя за свою никчемность было бы слишком болезненным, он проецирует все это на других и как бы "проветривает" себя от злости.
Придумывание объяснений. Не любящий себя человек лишен ощущения собственной ценности, ценности своей личности как таковой, он считает, что его ценность заключается лишь в его способности чего-то достичь, что-то совершить. Впоследствии, когда достигнутое им не вполне совпадает с задуманным, он немедленно оправдывает себя, придумывая объяснения своей неудачи. Допустить, что он ошибся, открыто признать свою вину было бы для него слишком болезненным. Он считает, что не может где-то что-то не учесть, не может располагать неверной информацией и т.п. Ценность его как человека жестко обусловлена, и подобного рода просчеты только окончательно подорвали бы остатки его самоуважения.
Сверхисполнительность. Такого рода люди, что бы они ни делали, стремятся во что бы то ни стало к мелочному совершенству. Исполнение чего-либо представляется им необходимым условием для признания и любви, поэтому собственная исполнительность становится для них чем-то чрезвычайно важным. Такие люди всегда стараются соответствовать данному тесту, всегда вносят плату за признание в сумму ощущения собственной ценности. Постоянное стремление оправдать ожидания тех, кто может либо признать их, либо отвергнуть, становится для них каждодневной "работой".
Застенчивость. Если человек считает, что люди примут его лишь на определенных условиях, основной его реакцией на них будет страх. Он будет бояться их критики, высказываемых ими оценок, наконец, того, что они его просто отвергнут. Чтобы свести этот риск на нет, человек может оградить себя некой стеной, защититься с помощью застенчивости. Наконец, в некоторых ситуациях, в которых человек не может чувствовать себя уверенно, он также ощущает крайнюю робость и удаляется. Это своего рода психологическая изоляция против неудачи. Все это становится весьма серьезным, когда человек постоянно чувствует угрозу для своей личности и своего достоинства.
Самоуничижение. Одним из способов приспособления к такого рода болезненным обстоятельствам или опустошенности служит изображение настолько уничиженного образа себя, что другие не будут ожидать от него слишком многого и удержатся от критики, а возможно, даже проникнутся симпатией. Образ "жертвы" никому не угрожает, так что отношение других к этой жертве, быть может, будет даже включать попытку "спасти" ее.
Гнев. Человек, страдающий от ощущения собственной неполноценности, ненавидит прежде всего собственную непригодность и никчемность. Очень скоро он начинает ненавидеть и себя самого. Когда человек обращает это чувство гнева на себя, оно принимает форму депрессии и подавленности. Гораздо болезненнее изливать его на других, давая выход собственному тяжелому состоянию в виде вспышек раздражительности.
Защитная послушливость. Другим возможным приспособлением к отсутствию правильной самооценки является покорное подчинение любому руководству, закону или правилу, сопровождающееся механической точностью исполнения. Человек, в сущности, очень рано познает, что поведение такого рода приносит в жизни награды, улыбки и объятия. Он старается быть вполне послушным и хорошим. Он чувствует, что на этом пути он вполне защищен от критики, поскольку он надежно запрятал свое настоящее "я" за всеми этими правилами. Он постоянно нацелен на одобрение.
Уход в одиночество. Очевидно, что израненная душа будет находить состояние одиночества более безопасным, и поэтому такой человек будет избегать общения с другими людьми. Эти другие будут только лишний раз обращать внимание на отсутствие у него любви к самому себе. Они будут снова и снова навязывать одну и ту же утомительную игру за признание и любовь. Поэтому гораздо легче просто уйти от этой войны на истощение, избрав одиночество. При этом внешне можно играть роль человека вполне общительного, но в глубине души оставаться в полной изоляции.
Сверхдостижения. В какой-то мере все мы уверены в том, что то, что мы делаем, восполняет нашу неспособность быть таким, какими нам хотелось бы. Мы поддаемся искушению жажды "великих дел" в надежде, что это принесет нам больше внимания и признания со стороны других людей. Для многих такой подход становится формой приспособления к жизни. Достижение чего-либо и обладание чем-либо понимаются как некое возрастание личности, ее широта. Такие люди постоянно испытывают потребность охватить все, что только возможно.
Маски, роли, фасады. Человек, который в своей жизни получал только обусловленную любовь, совершенно нетерпим к сколько-нибудь значительной критике его действий, мнений и вообще своей личности. Он получил в жизни уже достаточно травм и не желает подвергать себя риску новых испытаний. Критика его действий и его самого как личности подрывает самые основы его существования. Но он может избрать в качестве иммунитета против этой разрушающей его критики принятие некоей роли на жизненной сцене, заслоняющей его подлинную линию поведения. В этом случае, если люди будут критиковать и эту роль, он всегда сможет сменить ее на другую. Если же критике будут подвергаться он сам или его собственные действия, то это будет для него совершенно разрушительно.
Интроекция. Испытывая крайнюю неудовлетворенность собой, человек, чувствующий свою никчемность, иногда стремится к отождествлению себя с кем-то другим, главным образом, с каким-то общепризнанным или своим собственным героем. Он становится похож на мальчишку, подражающего манерам супермена из кинофильмов, или на девчонку, разыгрывающую из себя кинозвезду. Понятно, что они при этом не обладают ни качествами, ни возможностями любимого героя. Однако даже сама претензия на эти свойства действует успокаивающе.
Абсолютное соглашательство. Одним из самых печальных способов приспособления к жизни, избираемых людьми, которые никак не могут полюбить себя, служит принятие на себя роли всегда приятного человека. Такой человек будет согласен на что угодно и когда угодно, лишь бы выторговать себе хотя бы маленькое признание и одобрение. Они никогда не являются по-настоящему самими собой. Уныние и компромисс - их постоянный удел. Однако они все же предпочитают такое состояние постоянного соглашательства, поскольку альтернативой будет просто полное одиночество.
Цинизм и подозрительность. Поскольку такого рода люди не признают никакой ценности за собой, они, соответственно, не доверяют сами себе. Слепо веря в то, что все остальные точно такие же, они распространяют и проецируют свое собственное недоверие к себе на всех остальных. Они никому не доверяют и никому не верят.
Робость. В отличие от застенчивости, препятствующей установлению личных контактов, робость представляет собой стремление избежать любого риска, уклониться от любых новых решений и проектов. Боязнь любить и быть любимым порождается, в свою очередь, страхом перед возможной неудачей, отвержением. Человек, лишенный ощущения собственной ценности, будет бояться предпринять что-либо значительное. По существу, из-за этого страха он лишает себя очень многого в жизни. Он не будет стремиться к новому из-за боязни сделать что-либо не так. Он боится проявить себя, страшась допустить ошибку или вызвать осуждение. Он боится вступать в контакты с людьми из опасения не понравиться им.
Это самое начало, а там много чего интересного и полезного есть.
И сдаётся мне, что склонность любить "трудных мужчин" (наверное "трудных женщин" тоже) и впадать в любовь-зависимость тоже коренится в этом же самом -- в недоразвистости "хорошей", "правильной" и нужной любви к себе.