СИЗО
Оригинал взят у avmalgin в СИЗО
Очень сильный материал в "МК" о четырех сотрудниках аэропорта "Домодедово", которых бросили в СИЗО: ЧИТАТЬ!
В принципе они ничем не лучше и не хуже других несчастных, которые туда попадают.
К этому материалу есть небольшое послесловие.
Правозащитник, член Союза писателей России Анна КАРЕТНИКОВА:
- Помещение человека в СИЗО - само по себе чудовищное давление. Еще вчера свободный и социализированный, привыкший к своей самостоятельности и поддержке друзей и близких человек оказывается в совершенно непривычных, диких для себя, прежнего, условиях, он попросту «выпадает из реальности». Чтоб вызвать врача и получить таблетку анальгина, теперь ему придется не протянуть руку к телефону или аптечке, а неделями писать заявления и стучать в дверь, за которой никого нет. Спать придется по очереди на тощем матрасе на одной кровати с сокамерником, а то и двумя, иногда - на полу, тапочки для душа раз в неделю и стрижка ногтей станут неразрешимой проблемой, грубость сотрудников уронит до нуля самооценку и чувство собственного достоинства, сентенции о правах человека вызовут хохот товарищей по несчастью, запах еды порой ввергнет в ужас, сломавшаяся в руке алюминиевая ложка никогда не будет заменена. И это еще хорошо, если криминалитет, воспользовавшись твоей доверчивостью и незнанием местных законов, не выставит тебя на счетчик, не начнет запугивать и вымогать деньги от родственников. Нездоровая пища разрушит зубы, а тусклый свет вскоре испортит зрение. В этой обстановке заключенный может провести месяцы, а то и годы.
Человек, впервые попавший в СИЗО, полностью деморализован. Он готов к сотрудничеству со следствием, даже если он трижды невиновен, лишь для того, чтоб эта, чуждая и дикая для него, ситуация хоть как-то завершилась. Человек, оказавшийся в СИЗО, неспособен в большинстве случаев осуществлять свое право на защиту. Отчасти его могут защитить его адвокаты. Но у большинства арестантов оплаченных по договору адвокатов нет. Адвокаты по соглашению, «государственные», - фикция, не защищающая обвиняемых, а обслуживающая интересы следствия. Сам обвиняемый в неволе не в состоянии, как правило, выпросить у тюремщиков лист бумаги и ручку, на каковые не выделяются ФСИН необходимые средства, чтоб написать апелляционную жалобу на арест и ходатайство следователю о вызове свидетелей. А следователь не приходит месяцами. Он придет лишь для того, чтоб сообщить, что дело передано в прокуратуру и необходимо ознакомиться с его материалами.
Затем арестанта станут вывозить в суды. Его будут выгонять из камеры без завтрака в шесть часов утра, четыре или пять часов он проведет в душной прокуренной «сборке», где нет возможности не только работать с документами, а даже просто присесть, вдохнуть воздуха, его посадят в душный или холодный в зависимости от времени года автозак, провезут по пробкам через весь город, с заездом в разные суды и изоляторы, разденут догола, его в лучшем случае обыщет, а в худшем - изобьет дубинками и шокерами судебный конвой, у него не будет возможности развести кипятком свой ИРП - индивидуальный рацион питания, «сухпай», - и хоть как-то пообедать, его сунут в клетку или пластмассовый «аквариум», а уж оттуда он каким-то образом будет вынужден осуществлять свое право на защиту, при этом адвокату, если он есть, запретят к подсудимому приближаться и обмениваться репликами вне зоны слышимости конвоиров, как это случается часто. Арестанта, проделавшего аналогичный обратный путь, возвратят в камеру в два часа ночи, и в шесть утра все начнется сначала. Судья увидит грязного - времени хоть омыться горячей водой не было, потому что воду на ночь отключили, - измученного, нечесаного, невыспавшегося - свободных спальных мест не было - подсудимого, производящего наихудшее впечатление, неспособного связать двух слов, в рваной одежде - нитки и иглы, предусмотренные законом, во многих СИЗО отсутствуют: нет финансирования. Судья презрительно посмотрит на такого арестанта: настоящий злодей, зря ведь не обвинят, выглядит-то так безобразно… а пахнет… и все руками машет и заикается вместо блистательно выстроенной линии обвинения или защиты, как оно прописано в трудах светил юстиции девятнадцатого века. А прокурор - он в галстуке и выглаженном костюме. Следователь - свежевыбрит. И не перекошен от зубной боли. И предыдущей ночью спал дома на диване. И судье станет все понятно. И он вынесет обвинительный приговор. И никто из них не испортит статистики обвинительных приговоров. Даже по тем арестантам, что останутся тверды до последнего и вину свою не признают, если виновными себя не считают. Но только большая их часть сломается на предыдущих этапах. Только ради того, чтоб эта страшная круговерть остановилась. Куда угодно - только отсюда. Где есть свет, доктор, горячая вода, своя кровать, лекарства, ручка, бумага. Ради этого стоит признать вину. Только чтоб закончился кошмар. Водворение в СИЗО - форма давления на подследственного, растаптывания и уничтожения его воли защищать себя, ограничения его возможностей самозащиты, апофеоз палочной системы и обвинительного уклона. Это делается с иезуитским изяществом, чаще без пыток и избиений, если сами такие условия содержания не считать пыткой. Признай вину - и уйдешь отсюда. Хоть куда-нибудь, но только отсюда. Признай вину - и все закончится относительно быстро. За несколько месяцев, а не лет.
И еще - статистика:
В 2015 году в российские суды поступило 154 000 ходатайств об избрании самой жесткой меры пресечения - содержание под стражей. Это на 4,5% больше, чем за год до этого (147,4 тыс.). Люди в мантиях удовлетворили 140 300 (более 90%) таких ходатайств. Количество ходатайств о продлении ареста выросло на 10% - с 211 430 до 230 599. В общей сложности суды удовлетворили 98% из них.
ОТСЮДА
Вот эти так называемые "люди в мантиях" - это самое страшное зло нынешнего режима. Это гораздо хуже подлых училок, подделывающих в избирательных комиссиях протоколы. Это хуже продажных ментов. Это даже хуже воров, ставших начальниками на всех уровнях вертикали. Потому что и подлых училок, и ментов, и коррупционеров можно вывести, если в стране есть суд. Но если суда нет - а его ведь нет, как мы все прекрасно знаем - всё, это конец. Это безнадёга.
Очень сильный материал в "МК" о четырех сотрудниках аэропорта "Домодедово", которых бросили в СИЗО: ЧИТАТЬ!
В принципе они ничем не лучше и не хуже других несчастных, которые туда попадают.
К этому материалу есть небольшое послесловие.
Правозащитник, член Союза писателей России Анна КАРЕТНИКОВА:
- Помещение человека в СИЗО - само по себе чудовищное давление. Еще вчера свободный и социализированный, привыкший к своей самостоятельности и поддержке друзей и близких человек оказывается в совершенно непривычных, диких для себя, прежнего, условиях, он попросту «выпадает из реальности». Чтоб вызвать врача и получить таблетку анальгина, теперь ему придется не протянуть руку к телефону или аптечке, а неделями писать заявления и стучать в дверь, за которой никого нет. Спать придется по очереди на тощем матрасе на одной кровати с сокамерником, а то и двумя, иногда - на полу, тапочки для душа раз в неделю и стрижка ногтей станут неразрешимой проблемой, грубость сотрудников уронит до нуля самооценку и чувство собственного достоинства, сентенции о правах человека вызовут хохот товарищей по несчастью, запах еды порой ввергнет в ужас, сломавшаяся в руке алюминиевая ложка никогда не будет заменена. И это еще хорошо, если криминалитет, воспользовавшись твоей доверчивостью и незнанием местных законов, не выставит тебя на счетчик, не начнет запугивать и вымогать деньги от родственников. Нездоровая пища разрушит зубы, а тусклый свет вскоре испортит зрение. В этой обстановке заключенный может провести месяцы, а то и годы.
Человек, впервые попавший в СИЗО, полностью деморализован. Он готов к сотрудничеству со следствием, даже если он трижды невиновен, лишь для того, чтоб эта, чуждая и дикая для него, ситуация хоть как-то завершилась. Человек, оказавшийся в СИЗО, неспособен в большинстве случаев осуществлять свое право на защиту. Отчасти его могут защитить его адвокаты. Но у большинства арестантов оплаченных по договору адвокатов нет. Адвокаты по соглашению, «государственные», - фикция, не защищающая обвиняемых, а обслуживающая интересы следствия. Сам обвиняемый в неволе не в состоянии, как правило, выпросить у тюремщиков лист бумаги и ручку, на каковые не выделяются ФСИН необходимые средства, чтоб написать апелляционную жалобу на арест и ходатайство следователю о вызове свидетелей. А следователь не приходит месяцами. Он придет лишь для того, чтоб сообщить, что дело передано в прокуратуру и необходимо ознакомиться с его материалами.
Затем арестанта станут вывозить в суды. Его будут выгонять из камеры без завтрака в шесть часов утра, четыре или пять часов он проведет в душной прокуренной «сборке», где нет возможности не только работать с документами, а даже просто присесть, вдохнуть воздуха, его посадят в душный или холодный в зависимости от времени года автозак, провезут по пробкам через весь город, с заездом в разные суды и изоляторы, разденут догола, его в лучшем случае обыщет, а в худшем - изобьет дубинками и шокерами судебный конвой, у него не будет возможности развести кипятком свой ИРП - индивидуальный рацион питания, «сухпай», - и хоть как-то пообедать, его сунут в клетку или пластмассовый «аквариум», а уж оттуда он каким-то образом будет вынужден осуществлять свое право на защиту, при этом адвокату, если он есть, запретят к подсудимому приближаться и обмениваться репликами вне зоны слышимости конвоиров, как это случается часто. Арестанта, проделавшего аналогичный обратный путь, возвратят в камеру в два часа ночи, и в шесть утра все начнется сначала. Судья увидит грязного - времени хоть омыться горячей водой не было, потому что воду на ночь отключили, - измученного, нечесаного, невыспавшегося - свободных спальных мест не было - подсудимого, производящего наихудшее впечатление, неспособного связать двух слов, в рваной одежде - нитки и иглы, предусмотренные законом, во многих СИЗО отсутствуют: нет финансирования. Судья презрительно посмотрит на такого арестанта: настоящий злодей, зря ведь не обвинят, выглядит-то так безобразно… а пахнет… и все руками машет и заикается вместо блистательно выстроенной линии обвинения или защиты, как оно прописано в трудах светил юстиции девятнадцатого века. А прокурор - он в галстуке и выглаженном костюме. Следователь - свежевыбрит. И не перекошен от зубной боли. И предыдущей ночью спал дома на диване. И судье станет все понятно. И он вынесет обвинительный приговор. И никто из них не испортит статистики обвинительных приговоров. Даже по тем арестантам, что останутся тверды до последнего и вину свою не признают, если виновными себя не считают. Но только большая их часть сломается на предыдущих этапах. Только ради того, чтоб эта страшная круговерть остановилась. Куда угодно - только отсюда. Где есть свет, доктор, горячая вода, своя кровать, лекарства, ручка, бумага. Ради этого стоит признать вину. Только чтоб закончился кошмар. Водворение в СИЗО - форма давления на подследственного, растаптывания и уничтожения его воли защищать себя, ограничения его возможностей самозащиты, апофеоз палочной системы и обвинительного уклона. Это делается с иезуитским изяществом, чаще без пыток и избиений, если сами такие условия содержания не считать пыткой. Признай вину - и уйдешь отсюда. Хоть куда-нибудь, но только отсюда. Признай вину - и все закончится относительно быстро. За несколько месяцев, а не лет.
И еще - статистика:
В 2015 году в российские суды поступило 154 000 ходатайств об избрании самой жесткой меры пресечения - содержание под стражей. Это на 4,5% больше, чем за год до этого (147,4 тыс.). Люди в мантиях удовлетворили 140 300 (более 90%) таких ходатайств. Количество ходатайств о продлении ареста выросло на 10% - с 211 430 до 230 599. В общей сложности суды удовлетворили 98% из них.
ОТСЮДА
Вот эти так называемые "люди в мантиях" - это самое страшное зло нынешнего режима. Это гораздо хуже подлых училок, подделывающих в избирательных комиссиях протоколы. Это хуже продажных ментов. Это даже хуже воров, ставших начальниками на всех уровнях вертикали. Потому что и подлых училок, и ментов, и коррупционеров можно вывести, если в стране есть суд. Но если суда нет - а его ведь нет, как мы все прекрасно знаем - всё, это конец. Это безнадёга.