ГАЗЕТА И НЕ ТОЛЬКО
Петроград, 3 января 2014 года. Обложка журнала "Политическая критика" с сокращённой версией текста, который вы можете прочитать ниже. Фото: anatrrra
Только в Питере на Новый год я получил, наконец, доступ к журналу "Политическая критика", по просьбе которого больше года назад написал статью о том, как и зачем мы выпускали и распространяли печатную газетку "Воля" в 2012 году на протестных митингах. Говорят, "Политическая критика" доступна в Мск и СПб в магазинах типа "Фаланстер", "Циолковский", "Kaspar Hauser", "Все свободны", "Порядок слов" etc. Если так, то искренне рекомендую, оба номера журнала вполне интересны, есть о чём поразмышлять, прочитав их.
А пока - вот моя статья в несокращённом виде, в печатной версии "Полит. критики" она немного изменена.
Газета и не только
Об одной радикальной нехватке радикальной левой в России
Я принадлежу к тому поколению, которое очень хорошо запомнило слова В. И. Ленина, относящиеся к политической печати: «Газета - не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но и коллективный организатор».
Истинность этой формулы мы как раз и проверяли в Перестройку в идейной и организационной борьбе с наследниками политического режима, строительство которого начинал В. И. Ленин. Начав в сентябре 1987-го с тиража в 100-150 копий на машинке, на папиросной бумаге под копирку, наш анархистский журнал «Община» за первые два года своего существования - до лета 1989-го, - не только увеличил свой тираж до 10 тысяч экземпляров, он нарастил вокруг себя в разных городах СССР неформальное единство политических и социальных активистов, которое начало принимать организационные формы, оборотившись сначала федералистской фракцией ФСОК (расшифровку аббревиатур и пояснение политических реалий прошлого и настоящего см. в сносках), потом Альянсом социалистов-федералистов, потом Союзом независимых социалистов, а потом и Конфедерацией анархо-синдикалистов. В момент пика численности весной-летом 1991 года наша, сознаюсь, не очень организованная организация объединяла около 1200 женщин и мужчин в 62 городах СССР. Всего этого, конечно, не было бы без подъёма массового народного движения, вошедшего в историю под довольно случайным и неточным названием Перестройка, а бывшим, по сути, движением революционным или даже незавершённой революцией. Но также всего этого не было бы без нашей анархистской печати - журнала «Община» и газеты «Воля» в Москве, газет «Набат» в Харькове, «Новый свет» в Петрограде, «Голос труда» в Томске и многих других региональных изданий КАС и прочих анархистских групп и организаций. Объективный и субъективный факторы на какое-то время слились.
И точно так же через сравнительно короткий промежуток времени они слились в другом, переносном и куда более негативном смысле: они исчезли, растворились, а вместе с ними растворился и народный подъём, и появившиеся на его гребне неформальные политические и социальные структуры разных направлений, в том числе анархистские и левые.
В этой небольшой статье нет возможности подробно описывать причины и характер подобной перемены, но для меня важно было начать с истории для того, чтобы показать, что практически во все следующие годы вплоть до настоящего момента сколь-либо успешные проекты на левом, а особенно на ультралевом, фланге были так или иначе связаны с появлением продуманно запущенной печатной газеты или журнала. Верно и обратное - если проекту не удавалось обзавестись собственным успешным печатным органом, либо этот орган от проекта отпадал или закрывался, довольно быстро происходило скукоживание и организации или неформального единства - потому что в некоторых, в том числе довольно длительных и успешных проектах, как, например, в случае с радикальным анархо-экологическим движением «Хранители радуги» (ему сопутствовали и его вытягивали журнал «Третий путь» и одноимённая движению газета «Хранители радуги») говорить об организации в прямом смысле слова всё-таки было нельзя.
Конечно, интернет добавил сюда толику новизны, но всё-таки одними сайтами (а теперь ещё и социальными сетями) в массовой политической работе сыт не будешь. И не только потому, что в России или некоторых других странах бывшего СССР существенная часть населения либо вообще не обращается к интернету, либо не привыкла использовать его для поиска альтернативных новостей, но и потому, что сам процесс производства и распространения бумажной прессы организует людей в оргструктуры и неформальные сообщества куда надёжнее, чем многое другое, иногда даже превосходя в этом совместную радикальную экстатическую практику современной (анти)политики и (контр)культуры.
Впрочем, я не стал бы писать этого текста, если бы тезисы уже изложенные мною, не были бы вновь проверены (напрямую и от противного) в ходе политических мобилизаций последнего года, с декабря 2011-го по декабрь 2012-го.
Проще всего мне будет подтверждать это фактами из новейшей истории маленькой политической газеты «Воля», одним из редакторов которой я являюсь.
***
В декабре 2011 года, числа 7-8-го, меня накрыло острое ощущение нехватки ежедневной газеты, которая могла бы выражать точку зрения анархистов, антифашистов, неавторитарных левых и стоящих недалеко от них части экологических и части правозащитных активистов на события происходившего в те дни неожиданного общественного подъёма. Оппозиционное медиа-пространство было в те дни практически полностью оккупировано несколькими либеральными газетами и одной радиостанцией. Дополнялась эта картина всё ещё аполитичными по сути (хотя уже «просыпающимися»), но по факту ориентированными на либеральный мэйнстрим социальными сетями. Ориентированными, собственно, потому, что больше не на кого было в тот момент ориентироваться: внезапно проснувшиеся для политической и гражданской активности десятки тысяч людей заранее знали наперечёт несколько имён раскрученных либеральных журналистов и писателей, да несколько названий сайтов той же примерно ориентации. Да, у каждой левацкой секты есть нынче свой сайт, блог, твиттер и аккаунт на фэйсбуке или во вконтакте, но к числу широко известных ни один из них не относится. В моменты же внезапных напряжений и внезапных перемен люди припадают к уже известным источникам и пьют из них, какими бы они ни были.
Это значит, что априори, с самого начала событий «снежной революции» левые проигрывали либералам информационное поле. Никто из нас не постарался в предыдущие месяцы и годы достаточно хорошо, чтобы создать и раскрутить компетентный, оперативный и сколь либо популярный ресурс, будь то в сети или на бумаге.
Я понял это окончательно 24 декабря на проспекте Сахарова в Москве, когда видел, что левая печатная пресса действительно востребована, однако те издания, которые раздавались на митинге, были либо узкоспециальными (например, о росте неонацизма), либо вовсе неактуальными для текущей политической ситуации, залежалыми. Нужна была свежая пресса, ориентирующаяся на весь комплекс актуальных проблем, заставляющая читателя думать, принимать правильные решения и, возможно, искать контакт с единомышленниками и, может быть, даже с издателями (хотя газета для её читателей - в отличие от распространителей - в большей степени именно медиатор общественных настроений, флажок общественного ветра, нежели связной, у нас ведь тут покамест не подполье).
Скажем, что может сделать обычный человек, пришедший на митинг, с толстым анархистским журналом «Автоном», выходящим примерно раз в год в чёрно-красной глянцевой обложке? Он может его разве что купить и поставить на полку. Читать этот журнал ему будет довольно трудно, в силу его, журнала, довольно внятной субкультурной ориентации. Совсем другое дело - небольшая газета «общего интереса», откликающаяся на события, происходящие здесь и сейчас со всеми нами. Её можно не только приобрести на митинге и прочитать по дороге домой в метро или на троллейбусе, её можно распространять дальше. Почти у каждого в офисе, школе, есть копировальные автоматы на формат А-4, отксерить пять-шесть копий такой небольшой газеты не составит труда и не займёт много времени, и ты, даже не связываясь с редакцией, вполне можешь стать соиздателем такой газеты, если солидарен с её содержанием. Но много ли у нас таких изданий? Разве что спецвыпуски газеты РСД «Социалист» (я имею в виду именно небольшие спецвыпуски журнального формата, а не отпечатанные офсетом газеты формата А-3), но выходят они крайне редко. Именно такую газету я и подумал создать (возобновить) в декабре 2011-го, и вся практика её выпуска в 2012-м подтвердила мои ожидания. Это происходило с каждым номером - люди в Москве, в Питере, в Иркутске, в других городах, получив свежий номер газеты, обязательно снимали копии. Это происходило например, вчера, 19 декабря 2012 года, когда в одной из московских школ старшеклассники, не моргнув глазом, множили единственный добытый экземпляр «Воли» номер 8 (40) на ксероксе в кабинете директора. Так люди путём размножения и распространения современного самиздата, через свои физические, телесные практики приобщаются к общественному движению куда надёжнее, чем посредством простановки лайка в социальных сетях или перепоста в ЖЖ. Им приходится участвовать в событиях лично, пусть даже методом физического копирования известия, свидетельства о событиях. От такого, полуопосредованного участия, к участию непосредственному - шаг куда короче, чем от слежения за лентой фэйсбука до выхода на улицу. Иными словами, современный бумажный самиздат производит соучастников и соучастниц уже одним фактом своего существования - и это верно не только для панковских зинов, но и для маленьких политических газет.
Решение о выпуске тоненькой газетки было принято мною уже на Сахарова, 24 декабря 2011-го, а потом доходило и дображивало в новогодние каникулы в Петрограде. Первый материал в номер чего-то, что ещё предстояло придумать, был заказан 30 декабря: знакомый марксист уезжал из Питера на дачу, мы встретились перед поездом в районе Мосбана. Он сразу спросил: а это будет чисто анархическая газета? Я начал что-то мычать в ответ, у меня было примерно двенадцать секунд форы, и за это время я оценил количество известных мне анархистов и анархисток, которые не только умеют, но и будут писать в газету, а также качество текстов, которые мы обычно выдаём и скорость, с которой мы это делаем, и ответил: «Ну, видимо, нет. Думаю, это будет газета свободомыслящих людей - анархистов, левых и может быть кого-то ещё». Марксист согласился, его текст был опубликован в первом же номере нового издания ровно через три недели.
За время питерских каникул я понял, что хочу и могу выпускать еженедельник (хотя нужна, конечно, ежедневная газета, но надо же с чего-то начинать), вот только денег на него нет совершенно.
В ближайшие дни мы с товарищами сочинили какие-то рубрики, составили список чуть ли не в сотню активистов в разных городах, которых стоило бы подёргать насчёт текстов. Вспомнили, кто у нас умеет неплохо фотографировать, а кто нормально верстать. Последних оказалось меньше всего и я подумал, что надо обязательно уговорить четверых или пятерых, чтобы каждый или каждая верстали раз в месяц.
Мы твёрдо стояли за еженедельник на 12, максимум на 16 страниц формата А-4 (чтобы их можно было скачать из сети и распечатать на принтере в любом офисе), который будет распространяться на митингах и в точках сбора интеллектуальной и активной молодёжи. Единственной настоящей сложностью представлялись деньги. Выпускать газету было решительно не на что. Мы обратились к друзьям и так, походив с шапкой по кругу, собрали не слишком большую сумму, необходимую для запуска газеты с тиражом менее тысячи экземпляров.
С самого начала, однако, проект начал развиваться не так, начал жить своей собственной жизнью.
То, с чем я не ожидал почти никаких проблем (список потенциальных авторов в сто человек) составило в итоге самую большую проблему - газете не хватало хороших текстов. Оказалось, что нынешние участники и участницы левого фланга общественного движения очень низко мотивированы писать тексты длиннее небольшого поста в ЖЖ или статуса на фэйсбуке. Это подтверждалось не только моим опытом обзвонов и переписки с ними, но и тем, что «самотёком» в сети практически не появлялось никакой аналитики или репортажей слева, которые были бы длиннее полутора-двух абзацев. Да и теми светочи левой мысли баловали не чаще, чем раза по два в месяц - потому что ведь не каждый статус и не каждый пост может стать основой для газетной заметки, а только минимально аналитически или репортажно содержательный. В общем, еженедельник отчаянно проваливался.
Было очевидно, что наличие гонорарного фонда ситуацию бы не изменило, разве, лишь отчасти. Потому что примерно за месяц с начала декабрьской волны до начала сбора нашего первого номера на сайтах, выплачивающих гонорары авторам с левыми убеждениями, появилось статей этих левых как раз на один наш маленький еженедельничек. Или на его половину. Представители прогрессивных сил явно не рвались анализировать общественно-политический процесс, развивающийся у них на глазах, и газета рисковала стать органом тех не совсем понятно кого, у которых есть чёрные и красные флаги и, кроме этого, нет ничего, идей и действий, во всяком случае, совсем не много.
Первый в новую эпоху номер "Воли", датированный 16 января 2012 года (вышел 19-го сильно после обеда). На обложке газеты: дикая демонстрация московских анархистов и антифашистов 20 января 2009 года, через день после убийства неонацистами Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой. Фото на обложке: anatrrra
Так «Воля» - а мы решили, не мудрствуя лукаво, взять название той газетки, которую крайне нерегулярно издавали с 1989-го, - стала для начала фактически газетой «Комитета 19 января». Речь не об отсутствующей организационной связи, а о том, что только «К-19» в январе, когда все спали, выпустил несколько толковых текстов и провёл самую крупную январскую демонстрацию в Москве - на ней мы и распространяли наш первый выпуск, датированный 16 января 2012-го (16 страниц), ей и была посвящена во многом репортажная часть следующего номера, от 31 января (24 страницы).
Второй номер "Воли" за протестную зиму вышел через две недели после первого, 31 января 2012 года. Вёрстка обложки: Николай Олейников. Фото: Константин Горожанко. На фото: питерская активистка Ксюша Ермошина выступает на студенческом митинге в СПб в январе 2012 года
Впрочем, на пути от первого ко второму номеру «Воля» из de facto газеты «Комитета 19 января» начала мутировать в газету региональных обзоров, в маленькое печатное посольство Сибири и иностранных мигрантов на территории Европейской России - во всяком случае, наиболее интересные для меня лично материалы были написаны людьми из Сибири (Иркутск, Новосибирск, Тюмень) и откуда-то ещё, приятным дополнением к которым стали тексты поэта и социалиста Кирилла Медведева, активиста Марка и ещё нескольких активистов.
Третий номер "Воли" в 2012 году вышел к "белому кругу" 26 февраля с рисунком Виктории Ломаско на обложке. Рисовала она с натуры на предыдущей большой демонстрации 4 февраля 2012 года. Вёрстка обложки: Николай Олейников
К третьему номеру (20 страниц А-4) предполагалось мутировать в орган посольства Средней Волги и Среднего же Урала (или куда там можно отнести Пермь?), но что-то у приволжско-уральских не задалось и потому номер стал органом посольства 80-х годов - благодаря публикации материалов дискуссии о сходствах и различиях Перестройки и недавней «снежной то ли да, то ли не революции». В том же третьем номере (выход в свет и начало распространения - 26 февраля 2012-го на «белом кругу», объединившем детской радостью примерно 40 тысяч в основном взрослых москвичей и гостей столицы) была отличная статья Романа Ос(ь)минкина, поэта и активиста из Петербурга, выросшая из ответа на один маленький вопрос: «Что делать, чтобы протесты не затухли после 4 марта?» Помимо Романа, и тоже по-своему неплохо, ответили ещё 15 человек, придерживающихся анархистских, левых и либеральных взглядов. Опросы активистов общественного движения были придуманы ещё перед первым номером, когда стало понятно, что статей от них в нужном количестве и качестве не добиться, но и сами (опросы) свелись на нет как раз после 4 марта - на вопросы редакции просто перестали отвечать.
Четвёртый номер "Воли" в 2012 году распространялся на поствыборном митинге на Новом Арбате 10 марта. Рисунок Виктории Ломаско изображает события "красной масленицы" 26 февраля 2012 года у метро "Площадь Революции", куда часть протестующих переместилась после окончания "белого круга". Вёрстка обложки: товарищ кошка
Отчасти именно поэтому четвёртый в 2012 году номер «Воли» (16 страниц А-4) превратился в подобие того немного хаотичного «быстрого листка», каким газета была задумана ещё в декабре 11-го. Двое редакторов номера поймали кого за шарфик, кого за пуговицу на вечернем митинге 5 марта 2012-го на Пушкинской площади в Москве и строго наказали обязательно написать по статье к следующему же утру. Статьи, конечно, запоздали, какие на 10 часов, а какие на 20, но в 8 утра 7 марта «Воля» #4(36) была слита на фотовывод, а потом и в типографию, так что 10-го числа её можно было заполучить на следующем митинге на Новом Арбате.
Отдельно стоит сказать о вёрстке Николая Олейникова, который работал над «Волей», перепрыгивая с континента на континент и кажется, даже в самолёте - не спал, не бухал, а верстал, верстал, верстал и в итоге превратил макеты второго и пятого номера «Воли» в визуальный лабиринт, а третий - и вовсе в выставку колец, а также, конечно, о графике Виктории Ломаско, с которой редакция познакомилась в конце января. Отважная художница рисовала свои митинговые графические репортажи с натуры, прямо на морозе, которым богата была прошедшая московская зима. Посмотрев с Викой друг на друга, мы поняли, что русскоязычной публике не хватает газеты с оригинальными графическими историями, или, говоря по-западному, комиксами (хотя кто-то из нас в детстве ориентировался на «Астерикса и Обеликса», кто-то - на предпоследнюю страницу «L'Humanite», а кто-то - совсем на другие образцы, но это не важно) и немедленно сделали такой газетой «Волю». Так наш маргинальный самиздатский вестник с элементами чёрного и красного стал ещё и послом меткого штриха в неграфичной стране. До такой степени послом, что самым внятным высказыванием по поводу «Pussy Riot» во всей русской журналистике стала, на мой взгляд, обложка пятого номера «Воли», нарисованная Викой Ломаско и смакетированная Колей Олейниковым, двумя художниками.
Пятый номер "Воли" в 2012 году вышел в конце апреля, то есть уже после посадки "Pussy Riot", но до полицейской провокации на Болотной площади. На обложке: плакат Виктории Ломаско, созданный специально для "Воли". Вёрстка обложки: Николай Олейников
При чём же здесь Ленин, (бес)партийная организация и (бес)партийная литература - спросите вы?
При том, что бумажную газету положено ещё распространять - и вот тут-то вся собака и зарыта. Именно распространение бумажной прессы из рук в руки до сих пор и строит организацию надёжнее, чем сотня интернет-анкет по приёму в ряды.
В случае с «Волей» - собака в большинстве случаев оставалась непогребённой и откровенно пованивала.
Возможно, нашей ошибкой было то, что мы ещё перед первым номером не «продали» газету какой-то организации или какому-то неформальному единству, но ни одна кандидатура потенциального «покупателя» не нравилась нам на все 100 и, к тому же, мы были уверены, что никто из них не поймёт сейчас - зачем нужна бумага? (Все ведь так увлечены социальными сетями, в какие-то организации можно даже вступить через сеть; правда, говорят, вступило только двое за весь 2011 год и первые три месяца 2012-го.)
Так или иначе, распространяло «Волю» на зимних митингах в Москве обычно не больше трёх-четырёх человек, из них ставили себе задачу (и при этом выполняли её) вернуть затраченные на печать средства - от силы двое. Даже авторы текстов, даже друзья авторов полагали, что на митингах можно заняться чем-нибудь поинтересней - орать кричалки, покачивать флагштоком радикальное полотнище, собираться в ощетинившуюся (от неопытных впервые митингующих) самодостаточную активистскую коробку (куколку), болтать с друзьями, игнорировать ораторов (вот это, пожалуй, было на московских зимних митингах однозначно правильным поведением), в общем много чего ещё делать, лишь бы не распространять газету «Воля». Да, мы не хуже других, у соседей по левому движению примерно те же проблемы с распространением, несмотря на наличие организаций, но по сравнению с массовыми митингами 1989 года, куда мы выводили по дюжине распространителей «Общины», а годом позже - по две дюжины, это, конечно, не радовало. Хотя и тогда были кричалки, и тогда были флагштоки, и цвета были те же самые яркие, чёрно-красные... Правда, большие фронтальные баннеры назывались тогда транспарантами, и их обычно шили (рисовали по холсту) сами, а не заказывали в типографиях, как теперь.
Шестой номер "Воли" в 2012-м году вышел в начале шестого месяца года, к большой демонстрации 12 июня. Рисунок на обложке Виктория Ломаско сделала в мае, в сквере у высотки на Кудринской площади, во время проведения протестного лагеря #ОккупайБаррикадная. Вёрстка обложки: Swindle
Мне лично было совершенно непонятно, - и тогда, и теперь, - как можно пропустить момент личного общения с незнакомыми людьми, повод для которого создаёт распространение бумажной прессы. Ведь именно это личное общение с сотнями людей за одно массовое мероприятие по информативности и глубине сродни разве что хорошо проведённому опросу НИИ митингов - оно, во всяком случае, отлично вылечило меня от навязанных ещё в декабре через медиа иллюзий, будто протестовать в столице России вышли представители «среднего класса». Да какой там средний класс, когда я с самого начала, как стал выделять отдельных людей из толпы, смотреть в глаза, протягивать газету в руки - видел в этих глазах отражение весьма разной социальной принадлежности. Тут были богатенькие студенты (их было решительное меньшинство, почти исчезающая величина), тут были студенты «среднего вида» (не «среднего класса!») - у таких иногда остаётся до вечера заначка на бутылку пива (не на кружку в кабаке!), но, пожалуй, не каждый день, тут были и откровенно бедно выглядящие молодые люди - в немодной поношенной одежде, худые и бледные, в каких-то не по зиме демисезонных куртках хлипкого утепления, тут были довольно большим отрядом представлены пенсионеры и люди предпенсионного возраста - среди них я особо выделил весьма взрослых мужчин рабочих специальностей - я определял их по заскорузлым, с мозолями, рукам, которыми они отсчитывали мне на газету пожертвования «сколько не жалко», по глазам - их оказалось удивительно много - около трети подошедших ко мне на мартовских митингах (не думаю, что они пропорционально составляли треть всех присутствующих, думаю, что работяги в возрасте просто больше других нуждаются в печатном слове, потому что не сидят сутками в интернете за поиском альтернативных новостей, они, скорее, интернет вообще максимум для скачивания фильмов используют - но всё-таки их было много, заметно много), конечно, тут были разночинные интеллигенты всех полов и гендерных идентификаций, но преобладали в этой группе женщины - учительницы, врачицы, бухгалтерши мелких контор, вообще какие-то конторские служащие из не-модных слоёв, ну и да, примерно пять процентов составляли люди побогаче, как раз из того самого «среднего класса», которому я бы не дал в стратификации российского общества более этих же самых пяти-шести процентов (в скобках отмечу - во время презентации НИИ митингов в лагере #ОккупайАбай в середине мая в Москве, социолог Ира спросила собравшихся: кто тут из вас «средний класс»? Подняли руки трое из 50-ти. Ну да, вот они, эти самые шесть процентов участников протестов, превратившиеся в пропаганде либеральных жуликов от медиа чуть ли не в «восстание среднего класса»).
Седьмой номер "Воли" в 2012-м году тормозил вместе со всем протестным движением - до сентября и открывался протестом против его добровольного сворачивания так называемым оргкомитетом митингов. Также внутри были материалы про #БолотноеДело и графический репортаж Виктория Ломаско с процесса "Pussy Riot", два кадра кторого украсили первую и последнюю обложку газеты. Вёрстка обложки: Swindle
Увы, вся эта «бытовая социология» была доступна лишь тем, кто по ходу нового общественного движения стремился к общению с неизвестными, новыми людьми, пытаясь понять их и определить их цели и мотивы. Большинство активистов «старых» додекабрьских структур (даже если они считают себя дико ррреволюционными и совершенно новыми левыми) схлопывались на массовых акциях в «блоки», к которым многие новички робели подойти и к каковым новичкам из «блоков» тоже никто особо не высовывался - внутри огороженного фабричной выделки «баннерами» пространства шла своя свадьба - активисты справляли незабываемый праздник человеческого общения. Но исключительно - друг с другом, исключительно внутри знакомого гетто.
Восьмой и последний номер "Воли" в 2012-м вышел к запрещённой демонстрации 15 декабря, на которой и распространялся в сильный мороз. Отогревшись, автор данного текста приступил к финальной редактуре, так что в статье не учитываются следующие два номера "Воли", вышедшие уже в 2013 году, фактически уже "после смерти" протестного движения. Было решено сделать спецвыпуски: антифашистский к 19 января 2013-го и феминистский к 8 марта 2013-го. В дальнейшем был взят тайм-аут на обдумывание роли и источников существования анархистской и левой печати в изменившихся условиях: этот вынужденный перерыв в издании не завершён и до сих пор. В данном случае (на обложке номера 40) рисунок Виктории Ломаско изображает Капитолину Ивановну, участницу демонстрации 7 ноября 2012 года, да и многих других демонстраций - её нетрудно узнать по своеобразному "красному иконостасу". В самом номере был опубликован итоговый годовой графический отчёт Виктории Ломаско и работы участниц выставки "Феминистский карандаш". Вёрстка обложки: товарищ кошка
То ли это интернет-поколение не понимает важности контакта из рук в руки, из глаз в глаза, не воткнулось ещё (за версию постепенного выздоровления говорит и вполне общительная в разные стороны практика лагеря #ОккупайАбай, и одноимённый почти ежедневный листок, выпущенный леваками семь раз за 12 дней), то ли никто всерьёз не озабочен оргстроительством, а надеется только на медийный дым и пар (кажется, «Левый фронт» научился добиваться дыма и пара лучше всех) - только этим, да ещё глубоким недоверием и завистью друг к другу сектантов левацкой и анархистской выделки я могу объяснить отсутствие у нас в стране нормальной массовой левой прессы, которую не стыдно взять в руки, не тошно читать и не жалко потом времени, на неё потраченного.
Первый номер "Воли" в 2013-м вышел к антифашистской демонстрации 19 января и был посвящён памяти Стаса Маркелова и Насти Бабуровой, а также других жертво неонацистского террора. В номере также был опубликован большой (на семи страницах) графический репортаж Виктории Ломаско об освобождении рабов из московского магазина "Продукты". Графика на обложке: Виктория Ломаско. Вёрстка номера: Николай Олейников
Разве что вот «Воля», но это же маленькая самиздатская газета, всегда бывшая нерегулярной, кроме периода января-декабря 2012 года, и снова, похоже, становящаяся нерегулярной, потому что чудом найденные на издание деньги уже закончились. Ну и я, наверное, не лучший (со)редактор, всё время тяну газету на дно маргинальностью постановки задач и способов их решения, да неумением отсасывать копеечку у духа времени.
Второй и последний номер "Воли" в 2013-м вышел к 8 марта, Дню международной солидарности трудящихся женщин. Обложка: Виктория Ломаско. Вёрстка номера: Николай Олейников
Впрочем, у меня есть алиби - главное, чего я хотел в Перестройку (помимо мировой революции), - это быть фоторепортёром в нормальной анархистской или левой газете. Главное, чего я хотел в 90-е (помимо мировой революции), - это быть текстовым репортёром в нормальной анархистской или левой газете. Главное, чего я хотел в нулевые (помимо мировой революции), - быть колумнистом в нормальной анархистской или левой газете. Но никто не подавал мне такую газету на блюдце, поэтому всегда приходилось делать и распространять её самому - и в итоге не успевать снимать для неё и писать для неё, потому что кто-то же должен съездить в типографию или постоять два часа на почте, чтобы отправить требуемые экземпляры в Иркутск, кто-то должен выдавливать по капле вменяемых активных авторов из притерпелых ко всему активистов. В итоге газеты и журналы всегда получались какие-то не такие, как было задумано сначала, да и вообще какие-то не такие, во всех смыслах (но это не значит, что обязательно - хуже).
Но это - моё единственное алиби.
А у вас, у вас есть алиби?
Влад Тупикин
11 мая - 20 декабря 2012 года, Москва
Петроград, 3 января 2014 года. Разворот журнала "Политическая критика" с сокращённой версией текста, который вы, вероятно, только что дочитали. Фото: anatrrra
ВНИМАНИЕ: поскольку ЖЖ не даёт опубликовать статью вместе со сносками одним постом (говорит, что запись слишком большая), сноски идут первым комментом чуть ниже