ПЕРЕД РАССВЕТОМ
Выход на балкон в половину шестого утра чуть не обернулся катарсисом.
Уже светло и далеко видно. Перед моими глазами - восток. Немного левее готовится встать Солнце. Сильно правее - Луна. Рядом с нею - Утренняя Звезда. Только не знаю, Меркурий или Венера. По логике цвета - Венера. По логике яркости - Меркурий. Впрочем, логика цвета мне доступна не вполне, тут я могу ошибаться, я частичный дальтоник.
В моей руке кружка сладкого чёрного чая с какими-то приправами, мы покупали его на Димитрофф-штрассе, в лучшем чайном магазине Берлина (богатые ценители приезжают туда на своих модных тачках из самого Шарлоттенграда, а нам просто повезло вписываться в трущобе неподалёку).
Я думаю.
Я думаю не очень-то вербально.
О чём-то таком...
О чём-то важном и трудноуловимом.
О Солнце и Луне, о костре, о первобытном человеке (о, какой шикарный кинопоказ устроил tushkin_as в пятницу по теме зерзановского "Первобытного человека будущего"), о сегодняшнем ночном разговоре с любимой по телефону, об электричках, что пиздюхают в город Видное и в город Жуковский... И почему-то о Темелине...
Да, о Темелине. В 97-м году, летом, мы, 600 антиатомных активистов со всей Европы и всего Света (на нашей русской баррикаде был папуа-новогвинеец, он был у нас первое время заместо чёрного флага, пока чехи и Подшивалов совместными усилиями не раздобыли где-то высоченную железную жердь и не водрузили на неё чёрно-красный, как положено, по диагонали) протестовали против достройки новой атомной электростанции.
В Темелине, да и во всей Средней Европе шли дожди (знаменитое наводнение 1997 года!), по утрам мы просыпались в воде, которая стояла в палатках сантиметров, чтоб не соврать, на восемь, и шли за тяжёлым сорокоградусным бухлом в расположенный в полутора километрах от русской баррикады нормальный чешский деревенский магазин. Фехеровка была великолепна, может именно она спасла меня тогда от бронхита, а может мой юный возраст - ведь я тогда был немного помладше своих нынешних сорока двух...
Помню, как таким же утром, синевато-сероватым, с розовыми небесными предчувствиями, мы заканчивали непрерывное яростное ночное собрание нашей баррикады у одиннадцатых ворот станции. С нами были чешские анархо-синдикалисты, словацкие зелёные (гринписовцы или кто, я сейчас не помню), с нами было несколько человек с Запада, словом, усиленный состав - и у меня дико болели почки. Я чуть ли не выл в голос. Но всё-таки держался, не выл. Ирка, простая неприметная украинская колдунья с безумными глазами, как-то почувствовала это своим колдовским чувством, заварила мне чаю, подсела на брёвнышке, обняла. Боль начала постепенно редуцироваться. Я стал врубаться в смысл. Мы решали, как, каким составом и насколько радикально пытаться заблокировать нынче утром соседние десятые ворота, оставленные накануне во власть полиции реформистами-оппортунистами. Пока судили-рядили, пока выступали, солнце начало подыматься, прямо как сейчас над Москвою, прохлада ушла, наступила ясность, я побежал со своим фотиком и своим просроченным удостоверением корреспондента "Недели", Ирка отстала от меня, я оказался по пояс в пшенице, мы с австралийскими или новозеландскими (плохо сейчас помню) панками уходили от чешской полиции, мы взяли слишком большой крюк и когда всё-таки наша шестиголовая гидра группа подобралась к пелетону, мы увидели, что вся туса уже надёжно блокирована ментами. Нас было 48, и Ирка тоже была среди нас, отстав, она всё-таки забежала вперёд меня, так бывает. Нас было сорок восемь, ментов было гораздо больше, попытка заблокировать десятые ворота провалилась.
Два часа спустя я лежал в траве в небольшой луже (сухой травы вокруг, несмотря на палящее солнце, практически не было ещё) и ждал Ирку, которая пошла за бутылкой фехеровки и чем-то съестным. Почки всё ещё побаливали. Кампания по блокаде Темелинской АЭС провалилась (нас кинули не кто-нибудь, а сами организаторы блокады, снюхавшиеся с властями и полицией). Оставалась только фехеровка, отчаянный секс и порезанный палец (это я открывал консервную банку без ключа - Ирка очень хотела, чтобы я её открыл, ведь путь к сердцу мужчины, как полагают, лежит через желудок)...
В Москве сейчас совсем уже светло, Солнце придёт с минуты на минуту, Луна ещё есть, висит краюхой, но Утренней Звезды уже не видать.
Минувшим днём товарищи белорусы провели хорошую акцию против угрозы атомной смерти, продолжили наше дело. См. об этом здесь: http://tupikin.livejournal.com/325336.html и здесь: http://isto4nik-zarazi.livejournal.com/30714.html
Тогда, 11 лет назад, мы не знали ещё, какое будущее ждёт нас. Мы просто верили в себя, улыбались друг другу и изредка с гордостью поглядывали на наш чёрно-красный флаг над баррикадой, который так удачно взгромоздили чехи и Подшивалов.
Тогда, 11 лет назад в Темелине рождалось и подтверждалось что-то настолько важное в моей жизни, настолько огромное и всеобъемлющее, что я не могу написать здесь об этом, а пишу о том, что прошло по касательной: дождь, больные почки, консервы, менты, Ирка...
Ирка, да. То ли добрая, то ли непонятно какая украинская волшебница. Мы потерялись с нею двое суток спустя, по дороге в Прагу. Она, стройная, стопила, а я пошёл на электричку, со Славеком, Подшиваловым и другими чуваками - мужской мир! В Праге на Карловом Мосту мы разминулись на три минуты и, оказалось, навсегда.
Зато я не разминулся с главной любовью своей жизни, которая - да, тоже имеет ещё какое отношение к Темелину.
Луна над Москвой уже растворяется. Пора мне писать ответы про самиздат: один журнал вдруг решил взять у меня микроскопическое интервью на эту столь маргинальную тему.
Воздух из форточки несётся свежий.
Я люблю.
Уже светло и далеко видно. Перед моими глазами - восток. Немного левее готовится встать Солнце. Сильно правее - Луна. Рядом с нею - Утренняя Звезда. Только не знаю, Меркурий или Венера. По логике цвета - Венера. По логике яркости - Меркурий. Впрочем, логика цвета мне доступна не вполне, тут я могу ошибаться, я частичный дальтоник.
В моей руке кружка сладкого чёрного чая с какими-то приправами, мы покупали его на Димитрофф-штрассе, в лучшем чайном магазине Берлина (богатые ценители приезжают туда на своих модных тачках из самого Шарлоттенграда, а нам просто повезло вписываться в трущобе неподалёку).
Я думаю.
Я думаю не очень-то вербально.
О чём-то таком...
О чём-то важном и трудноуловимом.
О Солнце и Луне, о костре, о первобытном человеке (о, какой шикарный кинопоказ устроил tushkin_as в пятницу по теме зерзановского "Первобытного человека будущего"), о сегодняшнем ночном разговоре с любимой по телефону, об электричках, что пиздюхают в город Видное и в город Жуковский... И почему-то о Темелине...
Да, о Темелине. В 97-м году, летом, мы, 600 антиатомных активистов со всей Европы и всего Света (на нашей русской баррикаде был папуа-новогвинеец, он был у нас первое время заместо чёрного флага, пока чехи и Подшивалов совместными усилиями не раздобыли где-то высоченную железную жердь и не водрузили на неё чёрно-красный, как положено, по диагонали) протестовали против достройки новой атомной электростанции.
В Темелине, да и во всей Средней Европе шли дожди (знаменитое наводнение 1997 года!), по утрам мы просыпались в воде, которая стояла в палатках сантиметров, чтоб не соврать, на восемь, и шли за тяжёлым сорокоградусным бухлом в расположенный в полутора километрах от русской баррикады нормальный чешский деревенский магазин. Фехеровка была великолепна, может именно она спасла меня тогда от бронхита, а может мой юный возраст - ведь я тогда был немного помладше своих нынешних сорока двух...
Помню, как таким же утром, синевато-сероватым, с розовыми небесными предчувствиями, мы заканчивали непрерывное яростное ночное собрание нашей баррикады у одиннадцатых ворот станции. С нами были чешские анархо-синдикалисты, словацкие зелёные (гринписовцы или кто, я сейчас не помню), с нами было несколько человек с Запада, словом, усиленный состав - и у меня дико болели почки. Я чуть ли не выл в голос. Но всё-таки держался, не выл. Ирка, простая неприметная украинская колдунья с безумными глазами, как-то почувствовала это своим колдовским чувством, заварила мне чаю, подсела на брёвнышке, обняла. Боль начала постепенно редуцироваться. Я стал врубаться в смысл. Мы решали, как, каким составом и насколько радикально пытаться заблокировать нынче утром соседние десятые ворота, оставленные накануне во власть полиции реформистами-оппортунистами. Пока судили-рядили, пока выступали, солнце начало подыматься, прямо как сейчас над Москвою, прохлада ушла, наступила ясность, я побежал со своим фотиком и своим просроченным удостоверением корреспондента "Недели", Ирка отстала от меня, я оказался по пояс в пшенице, мы с австралийскими или новозеландскими (плохо сейчас помню) панками уходили от чешской полиции, мы взяли слишком большой крюк и когда всё-таки наша шестиголовая гидра группа подобралась к пелетону, мы увидели, что вся туса уже надёжно блокирована ментами. Нас было 48, и Ирка тоже была среди нас, отстав, она всё-таки забежала вперёд меня, так бывает. Нас было сорок восемь, ментов было гораздо больше, попытка заблокировать десятые ворота провалилась.
Два часа спустя я лежал в траве в небольшой луже (сухой травы вокруг, несмотря на палящее солнце, практически не было ещё) и ждал Ирку, которая пошла за бутылкой фехеровки и чем-то съестным. Почки всё ещё побаливали. Кампания по блокаде Темелинской АЭС провалилась (нас кинули не кто-нибудь, а сами организаторы блокады, снюхавшиеся с властями и полицией). Оставалась только фехеровка, отчаянный секс и порезанный палец (это я открывал консервную банку без ключа - Ирка очень хотела, чтобы я её открыл, ведь путь к сердцу мужчины, как полагают, лежит через желудок)...
В Москве сейчас совсем уже светло, Солнце придёт с минуты на минуту, Луна ещё есть, висит краюхой, но Утренней Звезды уже не видать.
Минувшим днём товарищи белорусы провели хорошую акцию против угрозы атомной смерти, продолжили наше дело. См. об этом здесь: http://tupikin.livejournal.com/325336.html и здесь: http://isto4nik-zarazi.livejournal.com/30714.html
Тогда, 11 лет назад, мы не знали ещё, какое будущее ждёт нас. Мы просто верили в себя, улыбались друг другу и изредка с гордостью поглядывали на наш чёрно-красный флаг над баррикадой, который так удачно взгромоздили чехи и Подшивалов.
Тогда, 11 лет назад в Темелине рождалось и подтверждалось что-то настолько важное в моей жизни, настолько огромное и всеобъемлющее, что я не могу написать здесь об этом, а пишу о том, что прошло по касательной: дождь, больные почки, консервы, менты, Ирка...
Ирка, да. То ли добрая, то ли непонятно какая украинская волшебница. Мы потерялись с нею двое суток спустя, по дороге в Прагу. Она, стройная, стопила, а я пошёл на электричку, со Славеком, Подшиваловым и другими чуваками - мужской мир! В Праге на Карловом Мосту мы разминулись на три минуты и, оказалось, навсегда.
Зато я не разминулся с главной любовью своей жизни, которая - да, тоже имеет ещё какое отношение к Темелину.
Луна над Москвой уже растворяется. Пора мне писать ответы про самиздат: один журнал вдруг решил взять у меня микроскопическое интервью на эту столь маргинальную тему.
Воздух из форточки несётся свежий.
Я люблю.