Соседские разговоры
"Часто разлив по сто семьдесят граммов на брата, даже не знаешь, куда ночевать попадешь..." - пел Высоцкий.
Теперь понимаю, что даже во время дружеской посиделки за столиком в московской чебуречной можно нарваться на неожиданную реакцию с соседнего столика. "Чисто по-соседски".
В чебуречной меня провожала компания коллег. Нужно было обсудить и производственно-художественные вопросы. Но под водочку и чебуреки разговор летал прихотливо. В какой-то момент я рассказал о работе с московским звукорежиссером Яном Потоцким и интересную историю его родителей-мультипликаторов. Наш коллега из Могилева-Подольского припомнил, что его родной город был владением Потоцких. А я еще процитировал что-то из купаловской "Бандароуны", оказавшей сопротивление произволу пана Потоцкого... Ну, налили-выпили.
Неожиданно из-за соседнего столика доносится, вопрос: "А позвольте узнать, ребята, вы - поляки?" Там сидели высокие, крепкие мужчины, про таких говорят, "силовики". (Потом выяснилось, что они - военные.) Двое, постарше, были настроены вполне миролюбиво, но более молодые играли желваками, а ближний к нам прямо декларировал "Б..., ненавижу ляхов!"
В нашей компании было двое русских, еврей и белорус, о чем соседнему столику и было доложено. Вроде бы страсти слегка улеглись. Но полонофоб Игорь не унимался: "Руками бы душил этих "пшеков"!" Пришлось сказать, что у меня в Гродно был любимый дядька - поляк. И вряд ли он достоин таких неистовых чувств, тем более, что его уже нет на этой земле. Игорь не унимался: "Уже и Костюшко ваш национальный герой! Сколько плетей этот пан всыпал вашим мужикам?" Учитывая настроение Игорька, я сдержался от напоминания о том, что плети или "палочки" своим белорусским крепостным скорее всего выписывал и маршал Суворов, получивший под Кобрином имение и несколько тысяч душ за разгром повстанцев Костюшко.
Нужно отдать должное, старшие товарищи Игоря (самый старший Саша, на год младше меня) гасили пламя межнационального конфликта, как могли. Саша даже рассказал, что он летчик штурмовой авиации и всем обязан армии. "А то бы пас коров в своей мордовской деревушке..." Правда, своего тезку, еврея Сашу из нашей компании, упорно именовал азербайджанцем. Нравы смягчились и страсти поулеглись, когда наши соседи узнали, что мы все "делаем мультики". И даже начались совместные сближения рюмок.
Но уже нужно было торопиться на поезд. Я разлил остатки водки своим товарищам, мне не хватило. Бежать в буфет за добавкой не хотелось. Но Саша с соседнего столика, заметив мое затруднение, наполнил мою рюмку. "Какое место ты считаешь своей Родиной?" - вдруг резко спросил Игорь, как я понял, родом с украинского Чигирина. Я воспринял это как тост: "Беларусь". Игорь спросил у всех в нашей компании, москвича, питерца, могилев-подольчанина... "А я родился в СССР, я его защищал в 1992-м..." - он маханул стопку и пошел курить на улицу. Его соседи объяснили, что он воевал в Приднестровье и еще где-то потом.
Выгружаясь на улицу с сумками, мы попрощались с ним вполне миролюбиво. И пошли на Белорусский вокзал.
Теперь понимаю, что даже во время дружеской посиделки за столиком в московской чебуречной можно нарваться на неожиданную реакцию с соседнего столика. "Чисто по-соседски".
В чебуречной меня провожала компания коллег. Нужно было обсудить и производственно-художественные вопросы. Но под водочку и чебуреки разговор летал прихотливо. В какой-то момент я рассказал о работе с московским звукорежиссером Яном Потоцким и интересную историю его родителей-мультипликаторов. Наш коллега из Могилева-Подольского припомнил, что его родной город был владением Потоцких. А я еще процитировал что-то из купаловской "Бандароуны", оказавшей сопротивление произволу пана Потоцкого... Ну, налили-выпили.
Неожиданно из-за соседнего столика доносится, вопрос: "А позвольте узнать, ребята, вы - поляки?" Там сидели высокие, крепкие мужчины, про таких говорят, "силовики". (Потом выяснилось, что они - военные.) Двое, постарше, были настроены вполне миролюбиво, но более молодые играли желваками, а ближний к нам прямо декларировал "Б..., ненавижу ляхов!"
В нашей компании было двое русских, еврей и белорус, о чем соседнему столику и было доложено. Вроде бы страсти слегка улеглись. Но полонофоб Игорь не унимался: "Руками бы душил этих "пшеков"!" Пришлось сказать, что у меня в Гродно был любимый дядька - поляк. И вряд ли он достоин таких неистовых чувств, тем более, что его уже нет на этой земле. Игорь не унимался: "Уже и Костюшко ваш национальный герой! Сколько плетей этот пан всыпал вашим мужикам?" Учитывая настроение Игорька, я сдержался от напоминания о том, что плети или "палочки" своим белорусским крепостным скорее всего выписывал и маршал Суворов, получивший под Кобрином имение и несколько тысяч душ за разгром повстанцев Костюшко.
Нужно отдать должное, старшие товарищи Игоря (самый старший Саша, на год младше меня) гасили пламя межнационального конфликта, как могли. Саша даже рассказал, что он летчик штурмовой авиации и всем обязан армии. "А то бы пас коров в своей мордовской деревушке..." Правда, своего тезку, еврея Сашу из нашей компании, упорно именовал азербайджанцем. Нравы смягчились и страсти поулеглись, когда наши соседи узнали, что мы все "делаем мультики". И даже начались совместные сближения рюмок.
Но уже нужно было торопиться на поезд. Я разлил остатки водки своим товарищам, мне не хватило. Бежать в буфет за добавкой не хотелось. Но Саша с соседнего столика, заметив мое затруднение, наполнил мою рюмку. "Какое место ты считаешь своей Родиной?" - вдруг резко спросил Игорь, как я понял, родом с украинского Чигирина. Я воспринял это как тост: "Беларусь". Игорь спросил у всех в нашей компании, москвича, питерца, могилев-подольчанина... "А я родился в СССР, я его защищал в 1992-м..." - он маханул стопку и пошел курить на улицу. Его соседи объяснили, что он воевал в Приднестровье и еще где-то потом.
Выгружаясь на улицу с сумками, мы попрощались с ним вполне миролюбиво. И пошли на Белорусский вокзал.