Инвалидизация
Конечно, это не научный термин. Это слово (возможно, не очень удачно) я использую тогда, когда обнаруживаю, что воспринимаю другого человека как значительно более слабого и беспомощного, чем он на самом деле является. А этот человек, бывает, вовсе и не жаждет такого отношения к себе. Почему именно «инвалидизация»? Потому что такое отношение нередко можно встретить в адрес инвалидов или, как сейчас более корректно и точно говорят, «людей с ограниченными возможностями». «Инвалид», если перевести это слово, означает «непригодный», тогда как второе указывает на то, что этот человек имеет ограничения в некоторых сферах жизни, но «непригодным» к жизни он точно не является. Так вот: инвалидизация - это отношение к другому как к заведомо непригодному к выполнению различных жизненных функций.
Я знаю нескольких человек с ДЦП. В одном случае познакомился сначала в интернете, обратил внимание на ясность изложения мыслей, эмоциональность, увлеченность. И только позже узнал, что этот человек имеет диагноз ДЦП - со всеми последствиями для физического состояния. И поймал себя на том, что тут же захотелось общаться с ним очень осторожно: не дай Бог обидеть, показаться каким-то грубым, сказать что-то не то... То есть до того, как я узнал о диагнозе, я общался с совершенно адекватным человеком, который и не претендовал на то, чтобы к нему относились как-то по-особому. И в одно мгновение он стал «хрустальным», с ним нужно было быть «поосторожнее». Поймал себя на этом и спросил себя же: «А что, собственно говоря, происходит? ДЦП не сказалось на его интеллекте, почему я вдруг с того ни с сего начал относиться к нему именно как к умственно неполноценному?». Жалость? А меня просили об этой жалости?
То, что человек находится, например, в инвалидной коляске, не означает, что он умственно отсталый. Он вправе рассчитывать на помощь в передвижении по городу, и даже требовать ее. Но делать скид
ки на интеллект? Или постоянно прощать хамство и грубость только на том основании, что он не может ходить? «У него же травма! Попробуй-ка сам лишись ног, посмотрим, как ты запоешь!» Те, кто так говорят, не замечают, что сводят живого человека к травме, и именно вокруг нее выстраивают всю его жизнь. Повторюсь: человек с тем или иным физическим недостатком имеет полное право ждать от общества и конкретных людей помощи в том, чтобы свести к минимуму неудобства, вызванные этим недостатком. Пандусы, тактильные плитки, специальные лифты... Но не больше. Во всем остальном - это полноценные люди, пусть даже кто-то не хочет, чтобы так было. (Например, этот демотиватор, на мой взгляд, полон пренебрежения и чувства превосходства над "ущербными", хотя формально он в защиту).
Это относится и к вполне здоровым, без физических ограничений, людям. Всякий раз, когда мы что-то утаиваем от другого, решая за него, что ему нужно знать, а что нет, мы делаем человека, пусть и в своем воображении, ниже себя. Важно различать мотив, по которому мы что-то не говорим: «я не хочу ему об этом говорить» и «ему не нужно об этом знать». За одним и тем же действием - очень разные мотивы. Каждый раз, когда мы отказываем другому в праве совершать свой выбор, совершать свои ошибки и расхлебывать их последствия, мы или делаем другого (в своем восприятии) или ребенком, или «ограниченным человеком», «инвалидом», которого надо тщательно оберегать от внешнего мира, потому что контакта с ним он не выдержит. Среди гиперопекающих родителей эта инвалидизация собственных детей очень популярна. Потому что как человек без ног сильно ограничен в возможностях передвижения без костылей или коляски, так и ребенок, назначенный на роль «неприспособленного», никуда не уйдет. Это дает ощущение всемогущества... В такую ловушку могут попадать и люди помогающих профессий: психологи, врачи, социальные работники и т. д. Постоянно общаешься с людьми, которым нужна помощь в конкретных жизненных обстоятельствах, и, в силу особенностей человеческого восприятия, нередко начинаешь думать, что они всегда и везде такие.
Нередко, конечно же, роль беспомощного инвалида-жертвы выгодна тем, кто играет в нее, но речь сейчас не о них. Какие потребности толкают человека принимать эту чужую роль? Подыгрывать ей, или же, если «инвалид» не соглашается с этой ролью, все равно пытаться его загнать в эти жесткие рамки? Думаю, что на фоне чужой реальной или мнимой беспомощности приятно ощущать себя нужным и важным. Ощущать значительным. На фоне чужих страданий ты можешь выглядеть благородным благодетелем, спасающим несчастных. Кстати, вполне хорошая мотивация, когда помогая другим, чувствуешь себя лучше и больше уважаешь себя. Как и в других случаях, проблема начинается с того момента, как чужое несчастье становится главным условием того, чтобы чувствовать себя нужным и уверенным. Тогда к мнимым или настоящим страданиям тянешься, ищешь себе беспомощных людей, а уверенные - они скучны и пресны.
Очень трудно бывает не попадаться на удочку тех, кто настаивает на своей ущербности и неспособности что-то решать. Назовешь таких инвалидами - обидятся. А откажешься принимать их как инвалидов - обидятся вдвойне. И как же можно отказывать или отвергать тех, кому так плохо? Если откажешь - попадешься на крючок из чувства вины, особенно если «страдальцы» - наши родственники или друзья. Для себя я когда-то сформулировал небольшой текст, которой в свое время помогал мне не попадаться в эту ловушку: злость на «инвалида» помноженная на чувство вины из-за того, что ему/ей плохо, а ты...
Я отказываюсь признавать тебя жертвой, как бы ты меня в этом не убеждал. Я готов помочь тебе, но в твою беспомощность не верю: на земле ты стоишь, говорить умеешь, мыслить - тоже. В том, что тебе может быть нужна поддержка - верю. В то, что ты какое-то время не в состоянии действовать - тоже. А вот в то, что поддержка тебе нужна всегда, и что ты никогда не сможешь сам что-либо предпринять - нет.
В общем, хорошо бы помнить о том, что беспомощность других людей может существовать только в нашем воображении, и нередко создается нашей потребностью кого-нибудь спасать ради своего же блага. И, как обычно, важно не впадать в крайности.
Я знаю нескольких человек с ДЦП. В одном случае познакомился сначала в интернете, обратил внимание на ясность изложения мыслей, эмоциональность, увлеченность. И только позже узнал, что этот человек имеет диагноз ДЦП - со всеми последствиями для физического состояния. И поймал себя на том, что тут же захотелось общаться с ним очень осторожно: не дай Бог обидеть, показаться каким-то грубым, сказать что-то не то... То есть до того, как я узнал о диагнозе, я общался с совершенно адекватным человеком, который и не претендовал на то, чтобы к нему относились как-то по-особому. И в одно мгновение он стал «хрустальным», с ним нужно было быть «поосторожнее». Поймал себя на этом и спросил себя же: «А что, собственно говоря, происходит? ДЦП не сказалось на его интеллекте, почему я вдруг с того ни с сего начал относиться к нему именно как к умственно неполноценному?». Жалость? А меня просили об этой жалости?
То, что человек находится, например, в инвалидной коляске, не означает, что он умственно отсталый. Он вправе рассчитывать на помощь в передвижении по городу, и даже требовать ее. Но делать скид
ки на интеллект? Или постоянно прощать хамство и грубость только на том основании, что он не может ходить? «У него же травма! Попробуй-ка сам лишись ног, посмотрим, как ты запоешь!» Те, кто так говорят, не замечают, что сводят живого человека к травме, и именно вокруг нее выстраивают всю его жизнь. Повторюсь: человек с тем или иным физическим недостатком имеет полное право ждать от общества и конкретных людей помощи в том, чтобы свести к минимуму неудобства, вызванные этим недостатком. Пандусы, тактильные плитки, специальные лифты... Но не больше. Во всем остальном - это полноценные люди, пусть даже кто-то не хочет, чтобы так было. (Например, этот демотиватор, на мой взгляд, полон пренебрежения и чувства превосходства над "ущербными", хотя формально он в защиту).
Это относится и к вполне здоровым, без физических ограничений, людям. Всякий раз, когда мы что-то утаиваем от другого, решая за него, что ему нужно знать, а что нет, мы делаем человека, пусть и в своем воображении, ниже себя. Важно различать мотив, по которому мы что-то не говорим: «я не хочу ему об этом говорить» и «ему не нужно об этом знать». За одним и тем же действием - очень разные мотивы. Каждый раз, когда мы отказываем другому в праве совершать свой выбор, совершать свои ошибки и расхлебывать их последствия, мы или делаем другого (в своем восприятии) или ребенком, или «ограниченным человеком», «инвалидом», которого надо тщательно оберегать от внешнего мира, потому что контакта с ним он не выдержит. Среди гиперопекающих родителей эта инвалидизация собственных детей очень популярна. Потому что как человек без ног сильно ограничен в возможностях передвижения без костылей или коляски, так и ребенок, назначенный на роль «неприспособленного», никуда не уйдет. Это дает ощущение всемогущества... В такую ловушку могут попадать и люди помогающих профессий: психологи, врачи, социальные работники и т. д. Постоянно общаешься с людьми, которым нужна помощь в конкретных жизненных обстоятельствах, и, в силу особенностей человеческого восприятия, нередко начинаешь думать, что они всегда и везде такие.
Нередко, конечно же, роль беспомощного инвалида-жертвы выгодна тем, кто играет в нее, но речь сейчас не о них. Какие потребности толкают человека принимать эту чужую роль? Подыгрывать ей, или же, если «инвалид» не соглашается с этой ролью, все равно пытаться его загнать в эти жесткие рамки? Думаю, что на фоне чужой реальной или мнимой беспомощности приятно ощущать себя нужным и важным. Ощущать значительным. На фоне чужих страданий ты можешь выглядеть благородным благодетелем, спасающим несчастных. Кстати, вполне хорошая мотивация, когда помогая другим, чувствуешь себя лучше и больше уважаешь себя. Как и в других случаях, проблема начинается с того момента, как чужое несчастье становится главным условием того, чтобы чувствовать себя нужным и уверенным. Тогда к мнимым или настоящим страданиям тянешься, ищешь себе беспомощных людей, а уверенные - они скучны и пресны.
Очень трудно бывает не попадаться на удочку тех, кто настаивает на своей ущербности и неспособности что-то решать. Назовешь таких инвалидами - обидятся. А откажешься принимать их как инвалидов - обидятся вдвойне. И как же можно отказывать или отвергать тех, кому так плохо? Если откажешь - попадешься на крючок из чувства вины, особенно если «страдальцы» - наши родственники или друзья. Для себя я когда-то сформулировал небольшой текст, которой в свое время помогал мне не попадаться в эту ловушку: злость на «инвалида» помноженная на чувство вины из-за того, что ему/ей плохо, а ты...
Я отказываюсь признавать тебя жертвой, как бы ты меня в этом не убеждал. Я готов помочь тебе, но в твою беспомощность не верю: на земле ты стоишь, говорить умеешь, мыслить - тоже. В том, что тебе может быть нужна поддержка - верю. В то, что ты какое-то время не в состоянии действовать - тоже. А вот в то, что поддержка тебе нужна всегда, и что ты никогда не сможешь сам что-либо предпринять - нет.
В общем, хорошо бы помнить о том, что беспомощность других людей может существовать только в нашем воображении, и нередко создается нашей потребностью кого-нибудь спасать ради своего же блага. И, как обычно, важно не впадать в крайности.