Про Марс и Венеру
Сейчас, конечно, уже реже, но все равно время от времени отчетливо понимаешь, что мужчины - это какие-то совсем другие животные. Ты, такая, внутри переживаешь бурю, эмоции захлестывают и переливаются, куда там греческим трагедиям, и тебе кажется, что понятнее выразить свои чувства, чем ты это ему уже сделала, просто нельзя. А он - вообще не понимает, что происходит. Даже не понимает, что что-то происходит. И потом жутко удивляется.
И чего-то я тут подумала вдруг, что, наверное, это ничья не вина. Просто мы разные животные. Разные виды. А что при скрещивании даем плодовитое потомство, так это каприз природы.
Впервые и наиболее ярким образом я об этом узнала, когда мне было шестнадцать. С первой любовью мне не повезло как немногим. Он был женат, алкоголик и спал со всем, что движется, в радиусе города. Ну и еще мне было на момент начала любови 14, а ему 26.
И вот когда мне было шестнадцать с небольшим, то есть два с половиной года спустя, я как-то вдруг поняла, что так дальше нельзя. Что я теряю себя, что он причиняет мне непрерывную боль и не замечает даже в своем алкогольном угаре, что у него сын - ну, со мной его жена же еще разговаривала...
В общем, мы поехали с ним, как обычно, на машине кататься - ну а где? в машине. Мой флегматичный собак привычно спал на заднем сиденье, был ноябрь, стеной шел дождь. Я сидела и говорила ему, что ухожу, что все, что невозможно, что все, все. У меня было ощущение, что жизнь закончилась. Что я своими руками себе сейчас разрываю сердце на небольшие такие кусочки. Я вышла из машины, и мы с собаком пошли под дождем домой. Было очень больно - физически больно. Потом я неделю лежала в кровати, вообще не в силах вылезти. За изголовьем у меня была спрятана пара бутылок джину - тогда его еще во всех ларьках продавали за три копейки кому угодно, и я, как протрезвею, обезболивала.
Зиму пережила, весной начала потихоньку оживать, ну и - прогулки с собаками никто ж не отменял - мы встечались. Пару раз он попытался набить морду моим мальчикам (вот такого мужчину я сама выбрала в свое время, ага, удивительно), а потом мы все же поговорили. Он меня тоже любил, как умел, и тосковал, и вотэтовсе. И вот что я услышала, и что меня поразило тогда и поражает до сих пор:
В то самое время, когда я говорила эти катастрофические, окончательные, ломающие мне жизнь слова, сидя в машине под дождем, все, о чем думал он в этот момент - почему не заводится машина. Машина почему не заводится.
И чего-то я тут подумала вдруг, что, наверное, это ничья не вина. Просто мы разные животные. Разные виды. А что при скрещивании даем плодовитое потомство, так это каприз природы.
Впервые и наиболее ярким образом я об этом узнала, когда мне было шестнадцать. С первой любовью мне не повезло как немногим. Он был женат, алкоголик и спал со всем, что движется, в радиусе города. Ну и еще мне было на момент начала любови 14, а ему 26.
И вот когда мне было шестнадцать с небольшим, то есть два с половиной года спустя, я как-то вдруг поняла, что так дальше нельзя. Что я теряю себя, что он причиняет мне непрерывную боль и не замечает даже в своем алкогольном угаре, что у него сын - ну, со мной его жена же еще разговаривала...
В общем, мы поехали с ним, как обычно, на машине кататься - ну а где? в машине. Мой флегматичный собак привычно спал на заднем сиденье, был ноябрь, стеной шел дождь. Я сидела и говорила ему, что ухожу, что все, что невозможно, что все, все. У меня было ощущение, что жизнь закончилась. Что я своими руками себе сейчас разрываю сердце на небольшие такие кусочки. Я вышла из машины, и мы с собаком пошли под дождем домой. Было очень больно - физически больно. Потом я неделю лежала в кровати, вообще не в силах вылезти. За изголовьем у меня была спрятана пара бутылок джину - тогда его еще во всех ларьках продавали за три копейки кому угодно, и я, как протрезвею, обезболивала.
Зиму пережила, весной начала потихоньку оживать, ну и - прогулки с собаками никто ж не отменял - мы встечались. Пару раз он попытался набить морду моим мальчикам (вот такого мужчину я сама выбрала в свое время, ага, удивительно), а потом мы все же поговорили. Он меня тоже любил, как умел, и тосковал, и вотэтовсе. И вот что я услышала, и что меня поразило тогда и поражает до сих пор:
В то самое время, когда я говорила эти катастрофические, окончательные, ломающие мне жизнь слова, сидя в машине под дождем, все, о чем думал он в этот момент - почему не заводится машина. Машина почему не заводится.