"а в Сибири на дереьвях растут холодильники" (северокорейская наролная мудрость из 1980-х годов)
Тут, как многие знают, Госдепартамент США вступил в борьбу за защиту прав северокорейских рабочих - критикует Россию за то, что та выдаёт студенческие и туристические визы северокорейским рабочим, и таким образом, дескать, «соучаствует в эксплуатации рабского труда». Ну, некоторая доля правды в этих утверждениях есть, ибо выдача виз является в данном случае прямым нарушением резолюции Совета Безопасности, за которую с какой-то дури (знаю, впрочем, с какой) Россия в 2017 году проголосовала.
С другой стороны, слава богу, что эти нарушения совершаются. Кому-кому, а уж этим самым северокорейским рабочим, которых решили защищать и Госдепартамент, и мировая прогрессивная леволиберальная и леворадикальная общественность (в массе своей Америку не слишком любящая), будет только лучше.
Сам я, впрочем, на эту тему уже много писал и ещё раз повторю: северокорейские рабочие в России - не рабы, а, наоборот, рабочая аристократия. Защищать их права в связи с тем, что они работают много, ну, это примерно как защищать права американских юристов, которые, как известно, тоже работают по 12 часов в день и платят большие налоги. По логике защитников прав северокорейских рабочих, американских юристов следовало изгнать из их офисов на Манхэттене и отправить собирать помидоры куда-нибудь в Техас.
Впрочем, понятно, что от моей писанины по этому поводу ничего не изменится. Даже самые аргументированные и хорошо доказанные построения никакого влияния на ситуацию не оказывают - ибо изменение этой ситуации определяется политическими изменениями.
Впрочем, всё это длинная и на досуге написанная преамбула. А амбула заключается в том, что недавно, читая плохо написанную на хорошем материале диссертацию (такое бывает часто), натолкнулся на подробное описание жизни северокорейских рабочих в России в 1980-е годы.
.
Речь идёт о тех самых северокорейских лесорубах, которые составляли тогда подавляющее большинство рабочих. Кое-какая информация об этом периоде есть, но она в своей массе поступала с советской стороны. А советская сторона, во-первых, не слишком много знала о внутренних раскладах среди северокорейских рабочих, а во-вторых и главных, всеми этими раскладами особо и не интересовалась. Советские власти больше заботились о том, чтобы рабочие безобразиев не нарушали и водку не пьянствовали, и главное - в браконьерской охоте за кабаргой не проявляли излишнего рвения.
И вот я увидел достаточно подробный (хотя и хаотично изложенный) рассказ о том, как всё это выглядело со стороны северокорейских рабочих, на основе бесед с ним и личных воспоминаний (автор диссертации - сам эмигрант с Севера). В общем, картина подтверждается, что поездки на лесоповал в Сибирь в 1980-е годы были мечтой.
Приводятся конкретные цифры. Обычная командировка для обычного лесоруба, то есть человека, у которого не было особого блата и который с трудом наскрёб денег на скромную взятку, завершалась тем, что этот лесоруб «поднимал» за трёхлетнюю командировку 2,5-3 тысячи рублей (речь идёт о советских рублях 1985 года).
Подразумевалось, что рабочий закупить в СССР дефицита - который для советских людей никаким дефицитом не являлся, типа эмалированной посуды и телевизоров, и перепродаст все эти советские сокровища дома. По словам опрошенных рабочих, в результате этой стандартной операции, ради совершения которой все, собственно, в СССР и ездили, указанные выше 2,5-3 тысячи рублей превращались в 70-100 тысяч северокорейских вон того же 1985 года. Учитывая, что рабочие эти на всяких продажах-перепродажах, легальных и нелегальных обменах съели не одну собаку (простите за невольный каламбур), они, конечно, знали, о чём говорили.
Так вот, 70-100 тысяч северокорейских вон в 1985 году - это примерно 60-70 средних годовых (!) зарплат в стране. Иначе говоря, для того, чтобы заработать столько, сколько удавалось заработать за одну поездку в СССР северокорейскому рабочему, ему, оставшись дома, нужно было бы работать 70 лет, и за эти 70 лет работы вообще не истратить ни одной чоны ни на что - не пить, не есть, ни во что не одеваться и т.д.
Любопытное замечание звучит в диссертации там и о домах тех, кто в СССР съездил. Дома эти, понятное дело, были, как у нас говорилось в те времена, «полной чашей». Но тут приводятся воспоминания человека, который общался с лесорубами в 1980-е: «У тех, кто вернулся в СССР, даже в домах стоял совершенно особенный запах. Наверное, это пахли привезённые из Советского Союза вещи - я уж не знаю, но запах был особенный».
Вдобавок, технические специалисты (о чём я, кстати, не знал), в отличие от простых лесорубов могли очень легко продлить срок командировки, и провести в СССР до 6 лет, удвоив таким образом и без того совершенно астрономические по тем временам заработки.
Понятно, что конкуренция за эту загранку была смертельная. В ход шли и блат, и интриги, и, разумеется, взятки. Некоторые даже считают, что именно отправка за границу рабочих стала одним из первых очагов коррупции, которая в Северной Корее на протяжении большей части правления Ким Ир Сена почти отсутствовала, но стала быстро расти в последние годы жизни Великого Вождя.