швобода, однако (хм... не совсем)
В августовском номере 통일한국 большое интервью с майором МОБГ (이대영·김인호. 국가안전보위부의 활동과 정치범수용소 실태 및 현황. // 통일한국 2008, #8 , pp. 86 ~ 89). Не слишком интересно (как обычно в таких случаях, совсем нет конкретики). Однако любопытно, что и он отмечает: "меры физического воздействия" на допросах в службе безопасности стали применять много реже, чем в былые времена, когда только зубы летали. Это - уже третье или четвёртое замечание такого рода, причём кое-что в таком духе приходилось слышать/читать и у бывших заключённых, так что, ИМХО, правда. Кажется, пытают и бьют реже, и заметно реже, чем раньше. Интересно, до какой степени это отражает политику центра, а до какой - просто изменения сознания самих исполнителей?
Вообще, последние 15 лет стали временем экономической катастрофы, но и политической либерализации. Люди стали меньше бояться. С иностранцами говорят много свободнее, чем при Ким Ир Сене, решаются поднимать ранее опасные темы, говорят вещи, на которые раньше не могли и намекнуть. Статистики нет, но кажется, что сажают и хватают заметно реже, чем раньше. Последняя массовая волна репрессий (да и то скромная по меркам шестидесятых) имела место после 1982 г., когда посадили Ким Пён-ха (김병하), начальника госбезопасности, и перерезали верхний и средний слой спецслужб. С тех пор крупных кампаний, таких, чтобы по сходным обвинениям, сажали тысячи людей с семьями, больше не было. Сейчас - в индивидуальном и мелкогрупповом порядке.
Наконец, прошла тихая реабилитация ряда фигур, которых репрессировали в шестидесятые (Ан Мак, Чхве Сын-хи, Му Чжон, Хан Сор-я - список неполный). Их просто опять стали упоминать в печати, с самыми позитивными характеристиками - и, конечно, не сообщая, что их когда-то репрессировали и лет 30 они были неупоминаемыми.
Режим, конечно, остаётся крайне репрессивным, но - менее репрессивным, чем раньше. Впрочем, большинству северокорейцев времена Ким Ир Сена, полагаю, милее. Конечно, тогда на собраниях сидели по два-три часа каждый божий день, и за пение южнорейской песни давали десять лет, но зато у каждого был паёк. А сейчас - не факт.