Слово для оживления
На границе чемоданом заинтересовалась таможня, проверявшая четырнадцатый плацкартный вагон.
Чемодан этот - потомок сумок-тележек - принадлежал зомбаку.
Зомбак попался мирный, ерзал на нижней полке, вздыхал над мытым пакетиком из-под молока, вертел в желтых пальцах банку сайры в масле, собирая лоб хрупкими складками, а ближе к закату развел бурную деятельность: вытащил из рундука пять одинаковых коробок, попытался заполнить декларацию, но не справился, и побежал коробки прятать у проводника. С наступлением темноты силы покинули зомбака, он залепил уши пластилином, сложил руки на груди и закрыл глаза. У него просто силы кончились - поднявший колдун остался далеко, от себе подобных зомбак, едущий в поезде, оторван, а племя это, между прочим, территориальное до невозможности.
В одиннадцать вечера пошли таможенники и паспортный контроль. Паспортному зомбак молча предъявил документ, а вот с таможней вышла незадача:
- Ваш чемодан? - спросил офицер, морщась, - от зомбака немного пованивало.
Пассажиры напряглись. Мало ли, что у зомбака в багаже.
Зомбак подергал молнию чемодана, справился с ней, и показал таможеннику фильтр для активной воды. Все знают: обычную пить зомбаки не могут, тухнут и всячески разлагаются. Больше в чемодане не было ничего - остальные фильтры ушлый зомбак попрятал, должно быть, вез товарищам в деревню. Даже взятку требовать не за что - пришлось таможенникам отступиться.
Зомбак снова залепил уши пластилином, улегся и сделал вид, что спит. Встревоженные его близостью пассажиры не сомкнули глаз, хотя было бы, из-за чего - тихий, молчаливый, не пристает, не проповедует. Иной раз попадешь с болтливым зомбаком в одно купе - и все, хоть вешайся: как зарядит про неправедность жизни, благость посмертного существования, свободу зомбаков от грехов и искушений - не заткнешь. Раньше хоть стрелять в зомбаков разрешали, ну и голову отрубить еще помогало, а теперь перед законом-то все равны - и живые, и мертвые.
В общем, зомбак валялся себе.
Утром проводница огласила вагон воплем:
- Просыпаемся, пассажиры, скоро конечная!
Зомбак с трудом, похрустывая, поднялся, и, чтобы хоть как-то восстановиться, принялся читать «Слово для утреннего оживления» - авторства, надо полагать, своего колдуна. Немного подзарядившись, забрал из тайников фильтры, набил ими чемодан и потащил к выходу. На перроне его встречали соплеменники, бодрые и сухие, с горящими фанатичным светом глазами дохлых праведников. Остальные встречающие старались держаться от них подальше.
Чемодан этот - потомок сумок-тележек - принадлежал зомбаку.
Зомбак попался мирный, ерзал на нижней полке, вздыхал над мытым пакетиком из-под молока, вертел в желтых пальцах банку сайры в масле, собирая лоб хрупкими складками, а ближе к закату развел бурную деятельность: вытащил из рундука пять одинаковых коробок, попытался заполнить декларацию, но не справился, и побежал коробки прятать у проводника. С наступлением темноты силы покинули зомбака, он залепил уши пластилином, сложил руки на груди и закрыл глаза. У него просто силы кончились - поднявший колдун остался далеко, от себе подобных зомбак, едущий в поезде, оторван, а племя это, между прочим, территориальное до невозможности.
В одиннадцать вечера пошли таможенники и паспортный контроль. Паспортному зомбак молча предъявил документ, а вот с таможней вышла незадача:
- Ваш чемодан? - спросил офицер, морщась, - от зомбака немного пованивало.
Пассажиры напряглись. Мало ли, что у зомбака в багаже.
Зомбак подергал молнию чемодана, справился с ней, и показал таможеннику фильтр для активной воды. Все знают: обычную пить зомбаки не могут, тухнут и всячески разлагаются. Больше в чемодане не было ничего - остальные фильтры ушлый зомбак попрятал, должно быть, вез товарищам в деревню. Даже взятку требовать не за что - пришлось таможенникам отступиться.
Зомбак снова залепил уши пластилином, улегся и сделал вид, что спит. Встревоженные его близостью пассажиры не сомкнули глаз, хотя было бы, из-за чего - тихий, молчаливый, не пристает, не проповедует. Иной раз попадешь с болтливым зомбаком в одно купе - и все, хоть вешайся: как зарядит про неправедность жизни, благость посмертного существования, свободу зомбаков от грехов и искушений - не заткнешь. Раньше хоть стрелять в зомбаков разрешали, ну и голову отрубить еще помогало, а теперь перед законом-то все равны - и живые, и мертвые.
В общем, зомбак валялся себе.
Утром проводница огласила вагон воплем:
- Просыпаемся, пассажиры, скоро конечная!
Зомбак с трудом, похрустывая, поднялся, и, чтобы хоть как-то восстановиться, принялся читать «Слово для утреннего оживления» - авторства, надо полагать, своего колдуна. Немного подзарядившись, забрал из тайников фильтры, набил ими чемодан и потащил к выходу. На перроне его встречали соплеменники, бодрые и сухие, с горящими фанатичным светом глазами дохлых праведников. Остальные встречающие старались держаться от них подальше.