Феофан Грек
Несколько лет назад был такой разговорный фильм с Гленн Клоуз. Она там играла слегка аморальную преподавательницу актёрского мастерства, и там была такая сцена: её студенты читают диалог из «Макбета». Правильно читают, по Станиславскому. Словом, всем их «я в предлагаемых обстоятельствах» веришь. Но она сгоняет их со сцены и читает тот же текст с почти уголовно наказуемой чрезмерностью страстей, жестов, интонаций. Сразу делается ясно, что таких людей не бывает. Это актёр. Но почему-то именно в её исполнении, в отличие от студентов, кожей чувствуешь, что перед тобой Шекспир. Настоящий, мощный Шекспир. Потом педагогиня выкрикивает речь о страстности. О том, что такого понятия уже давно нет в современной нам реальности, но, она твёрдо уверена, оно было во времена Шекспира. О том, что ключом к исполнению его пьес является именно неотменимая, жестокая реальность страстей. И уверив своих студентов, что в игре нельзя бояться перегибов, а наоборот, даже рискуя свалиться в вампуку, - необходимо выдавать максимальный градус страсти, героиня спешно убегает по каким-то своим, слегка аморальным делам.
Думаю, вы примерно догадались о том, что меня привлекло в Феофане Греке.
В нём ЕСТЬ эта серьёзность шекспировских страстей.
Когда о Феофане говорят, что он суровый, скупой на средства, скупой на детали, неумеренно экспрессивный, то, конечно, говорят правду. Но это не главное, это лишь проявления одного, основополагающего его качества. Главное то, что он предельно серьёзен и жесток в своих страстях.
Если в иконе Феофана Грека выписано божественно присутствие, так это сразу Глас Божий, если перед посланцами бога Авраам что-то испытывает, так только Бесконечный Трепет, а если уж это суд, так это настоящий, всамделешний ежесекундный суд над человеком. Его сущность, его аскетичность - это лучшее свидетельство его неколебимой веры в ветхозаветную, страстную мощь Божества.
Зачем размениваться на полутона, если говоря «красный», мы имеем в виду цвет крови и ничего кроме цвета крови?
Нечто подобное я видел только в сербских иконах. В русских же - никогда. У нас тут радость и миролюбивое любование творением божьим того же примерно толка, что и у сиенских мастеров предвозрождения.
Феофан же другой. На него не нисходит искра божья, она на него низвергается.
Здесь всё по полной.
Думаю, вы примерно догадались о том, что меня привлекло в Феофане Греке.
В нём ЕСТЬ эта серьёзность шекспировских страстей.
Когда о Феофане говорят, что он суровый, скупой на средства, скупой на детали, неумеренно экспрессивный, то, конечно, говорят правду. Но это не главное, это лишь проявления одного, основополагающего его качества. Главное то, что он предельно серьёзен и жесток в своих страстях.
Если в иконе Феофана Грека выписано божественно присутствие, так это сразу Глас Божий, если перед посланцами бога Авраам что-то испытывает, так только Бесконечный Трепет, а если уж это суд, так это настоящий, всамделешний ежесекундный суд над человеком. Его сущность, его аскетичность - это лучшее свидетельство его неколебимой веры в ветхозаветную, страстную мощь Божества.
Зачем размениваться на полутона, если говоря «красный», мы имеем в виду цвет крови и ничего кроме цвета крови?
Нечто подобное я видел только в сербских иконах. В русских же - никогда. У нас тут радость и миролюбивое любование творением божьим того же примерно толка, что и у сиенских мастеров предвозрождения.
Феофан же другой. На него не нисходит искра божья, она на него низвергается.
Здесь всё по полной.