Юзовские кулачники
Оригинал взят у mircha_pravich в Юзовские кулачники
Старинная забава
Предок русского кулачного боя зародился у восточных славян еще в эпоху родоплеменного строя. На протяжении многовековой истории эта традиция сочетала элементы своеобразной потехи, народного фитнеса и военно-прикладной подготовки.
Кулачные бои обычно проводились по церковным праздникам с Рождества до Троицы, достигая своего пика во время Масленичной недели. Известно несколько видов таких состязаний.
Самым распространенным был бой «стенка на стенку», когда две выстроившиеся в ряд команды, тесня и осыпая друг дружку ударами, пытались прорвать и обратить «стенку» противника в бегство или хотя бы заставить ее отступить с занимаемой территории. Существовала возрастная градация, бой начинали подростки, постепенно в него втягивались взрослые, а бывало, что и старики не могли удержаться среди зрителей. Каждая партия имела своего предводителя, свои тактические приемы и даже «спецназ» - наиболее могучих и опытных бойцов, на которых возлагались самые сложные задачи. Несмотря на то что бои проходили по правилам, забава эта была достаточно жесткой, случаи увечья не были редкостью.
Большим почетом пользовалась такая разновидность кулачного боя, как «один на один» или «сам на сам». Это был поединок двух отдельных, возможно, уже чем-то примечательных, а также известных народу бойцов. Таковыми были физически крепкие и искусные в кулачных хитростях молодцы, прозывавшиеся «надежами» или «голиатами» (от народного преломления имени библейского Голиафа), которых всегда стремились привлечь на свою сторону для прорыва вражеской «стенки». Бывало, что одиночные схватки происходили перед общей «стеночной» сходкой и носили стихийный характер. Иногда же организацией боя «сам на сам» занимался специальный человек. Тогда он привлекал лучших, любящих свое дело (т. е. «охочих») кулачников, которые по своему уровню практически являлись профессионалами. Бой между ними назывался «охотницким» боем. Для его проведения выбирался конкретный день и место, назначалось время. Поединок обычно приурочивался к многолюдным ярмарочным или праздничным гуляниям. Знатоки и любители «кулачек» в азарте могли биться об заклад на исход такого боя.
Кулачные бои, особенно в сельской местности, носили, в том числе, и педагогический характер, так как сплачивали молодых членов общины, воспитывали у них мужество и стойкость. Также бойцы приобретали выносливость, ловкость, выдержку и умение коллективного взаимодействия. Участие в рукопашных состязаниях считалось делом чести. Подвиги односельчан были у всех на слуху и находили отражение в фольклорном творчестве.
Этот обычай распространился на Руси повсеместно, в том числе и на территории будущей Украины (кулачный бой в описанных выше формах был зафиксирован историками и этнографами у запорожских казаков, а также на землях Малороссии и Слобожанщины).
Жизнь в «боевых условиях»
Во второй половине XIX - начале XX века донецкие степи представляли собой охваченный промышленным развитием, бурлящий человеческой энергией край, который с легкой руки Александра Блока получил имя «Новой Америки». Со всех концов необъятной Российской империи, из множества глухих сел и деревень тянулись сюда на заработки крестьяне, пополняя ряды заводских рабочих и шахтеров. Зарождавшийся пролетариат поначалу был тесно связан с традиционным крестьянским мировоззрением. Но постепенно «города из рабочих лачуг» меняли психологию своих обитателей.
Что касается Старой Юзовки, то известно, что дрались там часто, причем не только по правилам кулачных боев. Причины этой воинственности крылись в тяжелых условиях труда, скученности, отсутствии нормального быта и элементарного досуга.
В строившихся поблизости от предприятий грязных и дымных поселках, прозываемых в народе «Нахаловками», да «Собачевками», наблюдалась большая миграция рабочей силы, и преобладающим населением были одинокие молодые мужчины. Основные «архитектурные формы» той поры - бараки, казармы и землянки. Распространенный тип казарм представлял собой полуземлянку, называемую «балаганом». Рабочие жили в них по артелям, обычно насчитывавшим от 5 до 20 человек. Спали вповалку на покрытых соломой двухъярусных нарах. Питались и отдыхали тоже артельно. Санитарно-гигиенические условия были ужасны. Неудивительно, что в переполненных душных бараках часто вспыхивали ссоры, разрешавшиеся с помощью кулаков. Дрались и с обитателями соседних казарм, как правило, представлявшими уже иное землячество. При этом опыт, полученный на деревенских «стеночных» боях, не был лишним.
Важной причиной существования постоянной «боевой обстановки» в рабочих поселках являлся алкоголь. Он поднимал и без того высокий градус общественного напряжения и способствовал взаимной агрессии. Дело в том, что других доступных рабочему видов развлечений просто не было. Свободное время оставалось незаполненным, ведь наемный работник не мог посвятить себя заботам о собственном хозяйстве, как в деревне. Единственным общественным местом, где можно было почерпнуть новые впечатления, завести знакомства и на время забыть о жизненных тяготах, являлся кабак.
Питейные заведения росли как грибы. К 1908 году в Юзовке работало не менее 33 винных и водочных лавок. Злоупотребление спиртным, как правило, приводило к дракам и беспорядкам. В пивных и трактирах между посетителями возникали конфликты, в ходе которых вчерашние крестьяне имели возможность применить свои кулачные навыки. Кабацкая атмосфера располагала к азарту и в скоплении разгоряченного люда могли проходить и договорные поединки.
В общем на рубеже XIX и XX столетий жизнь в Донбассе была достаточно жесткой. По воспоминаниям диссидента генерала Петра Григоренко: «Между жильцами различных поселков были незримые моральные перегородки». Неприязнь или даже вражда были нормой. Поэтому здесь высоко котировались бойцовский характер, энергичный задор и соответствующие навыки. Писатель и краевед Иван Костыря отмечал, что суровая жизнь и привычка к опасности вырабатывали у шахтеров «отчаянную готовность в любую минуту постоять за себя». Как пелось в популярной шахтерской песне начала XX века: «Нет смелее удальцов, чем шахтеров-молодцов». О последствиях любимого шахтерами тяжелого кулачного удара и о похвальбе умением его наносить говорит нам еще одна строчка из той же песни: «Хоть какому богачу набок шею сворочу».
Кулачные бои в Юзовке
Бесшабашный юзовский пролетариат много и тяжело работал в будни, а в праздничные дни компенсировал этот труд широким и шумным разгулом. Отличным способом развлечься и показать свою удаль долгое время оставались «кулачки».
Сохранилось упоминание о кулачном бое, в котором участвовало до 1000 человек. Он состоялся в один из воскресных дней августа 1888 года. В анналы истории этот бой попал только потому, что после него несколько рабочих в возрасте от 16 до 18 лет разграбили винную лавку. Судя по внушительному количеству участников, бой проходил по правилам «стенка на стенку». Масштабы боя действительно поражают, так как на лето 1884 года в заводском поселке проживало всего 5 494 человека. Похоже, что это, как написано в «Полной истории Донецка», «обыкновенное развлечение» было чрезвычайно популярно в Юзовке.
По утверждению журналиста Олега Измайлова: «более других землячеств в многочисленных юзовских «боях» отличались орловские да рязанские».
Скорее всего, «стеночные» навыки хорошо помогали рабочим во время стихийных бунтов и забастовок, особенно в деле организации коллективного взаимодействия. Однако заводская и шахтная администрация тоже проявляла к этому явлению свой интерес. Иван Костыря приводит сказ шахтера С.П. Каменева: «…когда до нитки пропившиеся на первый день Пасхи Христовой шахтеры просят подрядчика дать им «опохмелиться», он подзадоривает их: «Вы бы, лучше, сегодня босякам набили. Вот за это я бы вас угостил на славу. Ух, как я эти дела уважаю!» И шахтеры, как хотел того подрядчик, затеяли драку с «босяками» - неугодными ему рабочими».
В тисках развивающегося индустриального города вырванный из своей естественной среды кулачный бой постепенно трансформировался в жестокую драку без оглядки на былые обычаи. Подтверждение тому - свидетельство советского писателя Константина Паустовского, который в своих воспоминаниях рисует колоритные картины юзовской жизни образца 1916 года: «Несмотря на сплетни и лузганье семечек, женщины еще успевали драться. Как только две женщины со звериным визгом вцеплялись друг другу в волосы, тотчас собиралась гогочущая толпа, и драка превращалась в азартную игру - на победительницу ставили по две копейки. Банк держали старожилы-пропойцы. Деньги собирали в рваный картуз. Женщин нарочно стравливали и дразнили. Бывало, что в драку постепенно ввязывалась вся улица. Выходили распояской мужчины. Шли в ход свинчатки и кастеты, трещали хрящи, лилась кровь. Тогда из «Нового Света», где жила «администрация» шахт и заводов, на рысях приходил взвод казаков и разгонял дерущихся нагайками».
В описании Паустовского, помимо первобытной суровости нравов, повсеместно свойственной населению зарождающихся промышленных центров, и юзовской версии «женского бокса», обращает на себя внимание своеобразный тотализатор. Ставки - характерная черта поединков по уговору, или «охотницкого» боя. Предположим, что принцип азартной игры «включался» и при столкновениях взрослых мужчин.
Как видим, растерявший свои правила и традиции “стеночный бой” превратился в массовую драку, которая тоже, в некотором роде, стала народной забавой. Так что популярные в советское время побоища район на район, да и нынешние массовые столкновения в формате «толпа на толпу» имеют давнюю историю. И если регламентация «кулачек», что очевидно, деградировала, то их воинственный дух надолго пропитал воздух рабочих поселков.
Фотография с необычным сюжетом
Изображений со сценами русского кулачного боя, которые были сделаны в период существования этого обычая, наберется совсем немного, наверное, не больше десятка. Это гравюры иностранных путешественников, народные потешные лубки, редкие зарисовки русских художников. Известна всего одна фотография, запечатлевшая кулачный поединок. Фотограф М. Дмитриев в начале 1910-х годов поймал в кадр бой «сам на сам», который проходил в кругу зевак перед ночлежным домом в Нижнем Новгороде.
Поэтому так важны любые «прижизненные» иконографические свидетельства об этой традиции.
И, похоже, Старой Юзовке есть что сказать по этому поводу. В экспозиции Донецкого областного краеведческого музея представлена необычная фотография под названием «Рабочие на отдыхе…». Она сделана юзовским фотоателье некоего С. Синицына в начале XX века. Дончанам, интересующимся краеведением, эта фотография известна по книге журналиста и писателя Евгения Ясенова «Город, который придумал Юз», где она приведена с подписью «Трое юзовских пьяниц».
Чем же она так примечательна?
Перед нами явно постановочный сюжет с композицией из трех колоритных персонажей. Эта, изображенная в лубочных тонах троица, олицетворяет собой досуг юзовских рабочих. Это очевидно, и спорить с этим никто не будет. Только вот формы приятного времяпрепровождения бывали разные. Расставленные по полу бутылки подчеркивают, что «класс - он тоже выпить не дурак», но если внимательно присмотреться, то за внешним антуражем можно разглядеть еще кое-что.
Итак, первая версия. Обратим внимание на крайние фигуры, замершие в подобии «свободных» стоек: рукава рубах закатаны выше локтя, чтоб не мешали; могучие «пролетарские кулачища» крепко сжаты. И как воинственно они переглядываются между собой! Причем изображение можно истолковать и так, что один из рабочих (который справа) грозит вытянутой рукой другому.
Признаемся, что в русле наших исследований велик соблазн объявить эту сценку стилизованным фрагментом кулачного боя. Вернее, его первой фазы - самого начала, «зачина», когда бойцы только присматриваются друг к другу. И тогда человек в центре с огромной бутылкой «огненной воды» по своим функциям, говоря современным «боксерским» языком, - нечто среднее между рефери, секундантом и ринг-анонсером, а если серьезно - он вполне может быть одним из организаторов боя (никаких рефери в схватках «один на один» не было), решившим «подбодрить» бойцов выпивкой. Применение такого «допинга» в кулачных боях никогда строго не возбранялось.
Однако эту стройную концепцию нарушают некоторые детали. Несмотря на низкую сохранность снимка, можно рассмотреть, что в кулаке человека слева что-то зажато. И судя по вертикальному расположению кисти, это, скорее всего, стопка, которая отлично вписывается в основную тему сюжета. К тому же сама позиция этого рабочего чересчур уж расслабленная. И стопы расположены слишком близко для боевой стойки, и левая рука, наверное, в кармане. Но не будем полностью отвергать первую версию, оставим ей малую долю вероятности на тот случай, если стопка нам лишь показалась. К тому же нужно учитывать, что до начала схватки бойцы вполне могут находиться в «неправильных» позициях.
Ускользающий «кулачный мотив» можно ухватить с другой стороны. В версии № 2 ключевое место отводится рабочему, стоящему справа. Начнем с расположения тела. Его правая нога находится впереди, левая - на один шаг сзади и на полшага влево. Устойчивости позиции придает то, что вес тела почти равномерно распределяется между слегка согнутыми в коленях ногами. В общем, наблюдается открытая и высокая стойка при фронтальном положении корпуса.
Пойдем дальше. Левая рука бойца, отведенная назад, сжата в кулак и опущена вниз для замаха. Правая рука вытянута вперед, ее кисть скрывается за головой средней фигуры. И если эта рука не демонстрирует воинственный жест в сторону товарища слева, то, скорее всего, она держит за шкирку затесавшегося между ними гражданина с бутылкой. Голова гипотетического кулачника немного наклонена вперед.
Столь пристальное внимание к представителю юзовского пролетариата позволяет заметить в его позе особенности, свойственные русскому кулачному бою. Сравним описанные выше характеристики с теми, что демонстрируют кулачные бойцы на рисунке художника Ф. Г. Солнцева.
В первую очередь поражает сходство стойки - та же открытая высокая фронтальная позиция. Тот же вариант замаха руки для удара, закатанные для удобства рукава. Есть и отличие - в рисунке передана динамика живого движения, поэтому колени согнуты сильнее, замах дальше, корпус поворачивается вслед за бьющей рукой. И напротив, ярко выраженные фронтальность и высота стойки бойца на фотографии объясняются ее статичностью, тем, что люди замерли в имитации действия.
Что касается захвата, произведенного передней рукой, то это известный прием рукопашного боя, призванный облегчить нанесение удара. И хотя среди кулачников бытовала пословица «бей по роже, да не замай одежи», в азарте боя неписаное правило часто нарушалось. Да и появилось оно в те времена, когда одежда стоила дорого, а к началу XX века «рожа» уже ценилась выше. К схожим выводам можно прийти, просмотрев единственную кинозапись кулачного боя «стенка на стенку», сделанную в 1954 году в селе Купля Рязанской области:
На ней видно, как бойцы в распадающейся на отдельные стычки «стенке», стараются проконтролировать дистанцию и сковать действия противника одной из рук, в том числе и с помощью захвата за одежду, пока вторая рука уходит в замах для нанесения прицельного удара. Наверное, в ходе менее формальных «трактирных» поединков, а тем более бытовых драк на условности внимания не обращали. Удар с предварительным захватом куда эффективнее.
Но все же, что изображено на фотографии и какую тайну хранит ее центральная фигура?
Вспомним, с чего начинался анализ. На фото запечатлен досуг юзовского пролетариата, и фигура в центре, скорее всего, трактирщик или другой представитель обслуживающего персонала питейного заведения. Вполне возможно, что это один из членов честной компании, назначенный «виночерпием». Поэтому он просто делает свою работу. Схвативший же его за шкирку мужчина явно имитирует дебош, будто требуя, чтоб ему с товарищем налили чего-нибудь покрепче да поживее, иначе пойдут в ход кулаки.
Мы уже отмечали постановочный характер фотографии. Похоже, что остроумный фотограф решил изобразить, с одной стороны, типичную, а с другой - показавшуюся ему забавной сценку. Но самое интересное, что привычную роль играют не только условный трактирщик, но и рабочие в этом инсценированном эпизоде пьяного буйства. Поэтому когда один из них, закатив рукава, слегка «набычившись», принимает воинственную позу, производит захват за одежду и замах для возможного удара, он непроизвольно демонстрирует полученные ранее навыки. Ведь вчерашний крестьянин с детства видел и делал все это много раз на кулачных сходках в деревне. И приехав на заработки в рабочий поселок, продолжал наблюдать привычные картины и пользоваться теми же умениями в часто возникавших стычках и драках.
Что же, даже если на фото запечатлен не начальный этап кулачного поединка, то, по крайней мере, характерная для него городская среда, психологическая атмосфера и такой сопутствующий фактор, как выпивка. Дан яркий типаж бойцов из рабочего класса. Угадываются механика движений и стойки, свойственные «кулачной науке».
Рассмотренная в непривычном ракурсе работа фотоателье С. Синицына ценна как исторический источник. Пусть это не репортаж, но удачное художественное обобщение, в котором нашла отражение эпоха Старой Юзовки, с ее бытом, нравами и даже такими забытыми реалиями, как технические особенности ушедшего в прошлое кулачного боя.
Мирослав Руденко
Газета «Донецкий кряж плюс» № 20, 25-31 мая 2012 г. (расширенный вариант специально для etnodon.com)
Старинная забава
Предок русского кулачного боя зародился у восточных славян еще в эпоху родоплеменного строя. На протяжении многовековой истории эта традиция сочетала элементы своеобразной потехи, народного фитнеса и военно-прикладной подготовки.
Кулачные бои обычно проводились по церковным праздникам с Рождества до Троицы, достигая своего пика во время Масленичной недели. Известно несколько видов таких состязаний.
Самым распространенным был бой «стенка на стенку», когда две выстроившиеся в ряд команды, тесня и осыпая друг дружку ударами, пытались прорвать и обратить «стенку» противника в бегство или хотя бы заставить ее отступить с занимаемой территории. Существовала возрастная градация, бой начинали подростки, постепенно в него втягивались взрослые, а бывало, что и старики не могли удержаться среди зрителей. Каждая партия имела своего предводителя, свои тактические приемы и даже «спецназ» - наиболее могучих и опытных бойцов, на которых возлагались самые сложные задачи. Несмотря на то что бои проходили по правилам, забава эта была достаточно жесткой, случаи увечья не были редкостью.
Большим почетом пользовалась такая разновидность кулачного боя, как «один на один» или «сам на сам». Это был поединок двух отдельных, возможно, уже чем-то примечательных, а также известных народу бойцов. Таковыми были физически крепкие и искусные в кулачных хитростях молодцы, прозывавшиеся «надежами» или «голиатами» (от народного преломления имени библейского Голиафа), которых всегда стремились привлечь на свою сторону для прорыва вражеской «стенки». Бывало, что одиночные схватки происходили перед общей «стеночной» сходкой и носили стихийный характер. Иногда же организацией боя «сам на сам» занимался специальный человек. Тогда он привлекал лучших, любящих свое дело (т. е. «охочих») кулачников, которые по своему уровню практически являлись профессионалами. Бой между ними назывался «охотницким» боем. Для его проведения выбирался конкретный день и место, назначалось время. Поединок обычно приурочивался к многолюдным ярмарочным или праздничным гуляниям. Знатоки и любители «кулачек» в азарте могли биться об заклад на исход такого боя.
Кулачные бои, особенно в сельской местности, носили, в том числе, и педагогический характер, так как сплачивали молодых членов общины, воспитывали у них мужество и стойкость. Также бойцы приобретали выносливость, ловкость, выдержку и умение коллективного взаимодействия. Участие в рукопашных состязаниях считалось делом чести. Подвиги односельчан были у всех на слуху и находили отражение в фольклорном творчестве.
Этот обычай распространился на Руси повсеместно, в том числе и на территории будущей Украины (кулачный бой в описанных выше формах был зафиксирован историками и этнографами у запорожских казаков, а также на землях Малороссии и Слобожанщины).
Жизнь в «боевых условиях»
Во второй половине XIX - начале XX века донецкие степи представляли собой охваченный промышленным развитием, бурлящий человеческой энергией край, который с легкой руки Александра Блока получил имя «Новой Америки». Со всех концов необъятной Российской империи, из множества глухих сел и деревень тянулись сюда на заработки крестьяне, пополняя ряды заводских рабочих и шахтеров. Зарождавшийся пролетариат поначалу был тесно связан с традиционным крестьянским мировоззрением. Но постепенно «города из рабочих лачуг» меняли психологию своих обитателей.
Что касается Старой Юзовки, то известно, что дрались там часто, причем не только по правилам кулачных боев. Причины этой воинственности крылись в тяжелых условиях труда, скученности, отсутствии нормального быта и элементарного досуга.
В строившихся поблизости от предприятий грязных и дымных поселках, прозываемых в народе «Нахаловками», да «Собачевками», наблюдалась большая миграция рабочей силы, и преобладающим населением были одинокие молодые мужчины. Основные «архитектурные формы» той поры - бараки, казармы и землянки. Распространенный тип казарм представлял собой полуземлянку, называемую «балаганом». Рабочие жили в них по артелям, обычно насчитывавшим от 5 до 20 человек. Спали вповалку на покрытых соломой двухъярусных нарах. Питались и отдыхали тоже артельно. Санитарно-гигиенические условия были ужасны. Неудивительно, что в переполненных душных бараках часто вспыхивали ссоры, разрешавшиеся с помощью кулаков. Дрались и с обитателями соседних казарм, как правило, представлявшими уже иное землячество. При этом опыт, полученный на деревенских «стеночных» боях, не был лишним.
Важной причиной существования постоянной «боевой обстановки» в рабочих поселках являлся алкоголь. Он поднимал и без того высокий градус общественного напряжения и способствовал взаимной агрессии. Дело в том, что других доступных рабочему видов развлечений просто не было. Свободное время оставалось незаполненным, ведь наемный работник не мог посвятить себя заботам о собственном хозяйстве, как в деревне. Единственным общественным местом, где можно было почерпнуть новые впечатления, завести знакомства и на время забыть о жизненных тяготах, являлся кабак.
Питейные заведения росли как грибы. К 1908 году в Юзовке работало не менее 33 винных и водочных лавок. Злоупотребление спиртным, как правило, приводило к дракам и беспорядкам. В пивных и трактирах между посетителями возникали конфликты, в ходе которых вчерашние крестьяне имели возможность применить свои кулачные навыки. Кабацкая атмосфера располагала к азарту и в скоплении разгоряченного люда могли проходить и договорные поединки.
В общем на рубеже XIX и XX столетий жизнь в Донбассе была достаточно жесткой. По воспоминаниям диссидента генерала Петра Григоренко: «Между жильцами различных поселков были незримые моральные перегородки». Неприязнь или даже вражда были нормой. Поэтому здесь высоко котировались бойцовский характер, энергичный задор и соответствующие навыки. Писатель и краевед Иван Костыря отмечал, что суровая жизнь и привычка к опасности вырабатывали у шахтеров «отчаянную готовность в любую минуту постоять за себя». Как пелось в популярной шахтерской песне начала XX века: «Нет смелее удальцов, чем шахтеров-молодцов». О последствиях любимого шахтерами тяжелого кулачного удара и о похвальбе умением его наносить говорит нам еще одна строчка из той же песни: «Хоть какому богачу набок шею сворочу».
Кулачные бои в Юзовке
Бесшабашный юзовский пролетариат много и тяжело работал в будни, а в праздничные дни компенсировал этот труд широким и шумным разгулом. Отличным способом развлечься и показать свою удаль долгое время оставались «кулачки».
Сохранилось упоминание о кулачном бое, в котором участвовало до 1000 человек. Он состоялся в один из воскресных дней августа 1888 года. В анналы истории этот бой попал только потому, что после него несколько рабочих в возрасте от 16 до 18 лет разграбили винную лавку. Судя по внушительному количеству участников, бой проходил по правилам «стенка на стенку». Масштабы боя действительно поражают, так как на лето 1884 года в заводском поселке проживало всего 5 494 человека. Похоже, что это, как написано в «Полной истории Донецка», «обыкновенное развлечение» было чрезвычайно популярно в Юзовке.
По утверждению журналиста Олега Измайлова: «более других землячеств в многочисленных юзовских «боях» отличались орловские да рязанские».
Скорее всего, «стеночные» навыки хорошо помогали рабочим во время стихийных бунтов и забастовок, особенно в деле организации коллективного взаимодействия. Однако заводская и шахтная администрация тоже проявляла к этому явлению свой интерес. Иван Костыря приводит сказ шахтера С.П. Каменева: «…когда до нитки пропившиеся на первый день Пасхи Христовой шахтеры просят подрядчика дать им «опохмелиться», он подзадоривает их: «Вы бы, лучше, сегодня босякам набили. Вот за это я бы вас угостил на славу. Ух, как я эти дела уважаю!» И шахтеры, как хотел того подрядчик, затеяли драку с «босяками» - неугодными ему рабочими».
В тисках развивающегося индустриального города вырванный из своей естественной среды кулачный бой постепенно трансформировался в жестокую драку без оглядки на былые обычаи. Подтверждение тому - свидетельство советского писателя Константина Паустовского, который в своих воспоминаниях рисует колоритные картины юзовской жизни образца 1916 года: «Несмотря на сплетни и лузганье семечек, женщины еще успевали драться. Как только две женщины со звериным визгом вцеплялись друг другу в волосы, тотчас собиралась гогочущая толпа, и драка превращалась в азартную игру - на победительницу ставили по две копейки. Банк держали старожилы-пропойцы. Деньги собирали в рваный картуз. Женщин нарочно стравливали и дразнили. Бывало, что в драку постепенно ввязывалась вся улица. Выходили распояской мужчины. Шли в ход свинчатки и кастеты, трещали хрящи, лилась кровь. Тогда из «Нового Света», где жила «администрация» шахт и заводов, на рысях приходил взвод казаков и разгонял дерущихся нагайками».
В описании Паустовского, помимо первобытной суровости нравов, повсеместно свойственной населению зарождающихся промышленных центров, и юзовской версии «женского бокса», обращает на себя внимание своеобразный тотализатор. Ставки - характерная черта поединков по уговору, или «охотницкого» боя. Предположим, что принцип азартной игры «включался» и при столкновениях взрослых мужчин.
Как видим, растерявший свои правила и традиции “стеночный бой” превратился в массовую драку, которая тоже, в некотором роде, стала народной забавой. Так что популярные в советское время побоища район на район, да и нынешние массовые столкновения в формате «толпа на толпу» имеют давнюю историю. И если регламентация «кулачек», что очевидно, деградировала, то их воинственный дух надолго пропитал воздух рабочих поселков.
Фотография с необычным сюжетом
Изображений со сценами русского кулачного боя, которые были сделаны в период существования этого обычая, наберется совсем немного, наверное, не больше десятка. Это гравюры иностранных путешественников, народные потешные лубки, редкие зарисовки русских художников. Известна всего одна фотография, запечатлевшая кулачный поединок. Фотограф М. Дмитриев в начале 1910-х годов поймал в кадр бой «сам на сам», который проходил в кругу зевак перед ночлежным домом в Нижнем Новгороде.
Поэтому так важны любые «прижизненные» иконографические свидетельства об этой традиции.
И, похоже, Старой Юзовке есть что сказать по этому поводу. В экспозиции Донецкого областного краеведческого музея представлена необычная фотография под названием «Рабочие на отдыхе…». Она сделана юзовским фотоателье некоего С. Синицына в начале XX века. Дончанам, интересующимся краеведением, эта фотография известна по книге журналиста и писателя Евгения Ясенова «Город, который придумал Юз», где она приведена с подписью «Трое юзовских пьяниц».
Чем же она так примечательна?
Перед нами явно постановочный сюжет с композицией из трех колоритных персонажей. Эта, изображенная в лубочных тонах троица, олицетворяет собой досуг юзовских рабочих. Это очевидно, и спорить с этим никто не будет. Только вот формы приятного времяпрепровождения бывали разные. Расставленные по полу бутылки подчеркивают, что «класс - он тоже выпить не дурак», но если внимательно присмотреться, то за внешним антуражем можно разглядеть еще кое-что.
Итак, первая версия. Обратим внимание на крайние фигуры, замершие в подобии «свободных» стоек: рукава рубах закатаны выше локтя, чтоб не мешали; могучие «пролетарские кулачища» крепко сжаты. И как воинственно они переглядываются между собой! Причем изображение можно истолковать и так, что один из рабочих (который справа) грозит вытянутой рукой другому.
Признаемся, что в русле наших исследований велик соблазн объявить эту сценку стилизованным фрагментом кулачного боя. Вернее, его первой фазы - самого начала, «зачина», когда бойцы только присматриваются друг к другу. И тогда человек в центре с огромной бутылкой «огненной воды» по своим функциям, говоря современным «боксерским» языком, - нечто среднее между рефери, секундантом и ринг-анонсером, а если серьезно - он вполне может быть одним из организаторов боя (никаких рефери в схватках «один на один» не было), решившим «подбодрить» бойцов выпивкой. Применение такого «допинга» в кулачных боях никогда строго не возбранялось.
Однако эту стройную концепцию нарушают некоторые детали. Несмотря на низкую сохранность снимка, можно рассмотреть, что в кулаке человека слева что-то зажато. И судя по вертикальному расположению кисти, это, скорее всего, стопка, которая отлично вписывается в основную тему сюжета. К тому же сама позиция этого рабочего чересчур уж расслабленная. И стопы расположены слишком близко для боевой стойки, и левая рука, наверное, в кармане. Но не будем полностью отвергать первую версию, оставим ей малую долю вероятности на тот случай, если стопка нам лишь показалась. К тому же нужно учитывать, что до начала схватки бойцы вполне могут находиться в «неправильных» позициях.
Ускользающий «кулачный мотив» можно ухватить с другой стороны. В версии № 2 ключевое место отводится рабочему, стоящему справа. Начнем с расположения тела. Его правая нога находится впереди, левая - на один шаг сзади и на полшага влево. Устойчивости позиции придает то, что вес тела почти равномерно распределяется между слегка согнутыми в коленях ногами. В общем, наблюдается открытая и высокая стойка при фронтальном положении корпуса.
Пойдем дальше. Левая рука бойца, отведенная назад, сжата в кулак и опущена вниз для замаха. Правая рука вытянута вперед, ее кисть скрывается за головой средней фигуры. И если эта рука не демонстрирует воинственный жест в сторону товарища слева, то, скорее всего, она держит за шкирку затесавшегося между ними гражданина с бутылкой. Голова гипотетического кулачника немного наклонена вперед.
Столь пристальное внимание к представителю юзовского пролетариата позволяет заметить в его позе особенности, свойственные русскому кулачному бою. Сравним описанные выше характеристики с теми, что демонстрируют кулачные бойцы на рисунке художника Ф. Г. Солнцева.
В первую очередь поражает сходство стойки - та же открытая высокая фронтальная позиция. Тот же вариант замаха руки для удара, закатанные для удобства рукава. Есть и отличие - в рисунке передана динамика живого движения, поэтому колени согнуты сильнее, замах дальше, корпус поворачивается вслед за бьющей рукой. И напротив, ярко выраженные фронтальность и высота стойки бойца на фотографии объясняются ее статичностью, тем, что люди замерли в имитации действия.
Что касается захвата, произведенного передней рукой, то это известный прием рукопашного боя, призванный облегчить нанесение удара. И хотя среди кулачников бытовала пословица «бей по роже, да не замай одежи», в азарте боя неписаное правило часто нарушалось. Да и появилось оно в те времена, когда одежда стоила дорого, а к началу XX века «рожа» уже ценилась выше. К схожим выводам можно прийти, просмотрев единственную кинозапись кулачного боя «стенка на стенку», сделанную в 1954 году в селе Купля Рязанской области:
Click to viewНа ней видно, как бойцы в распадающейся на отдельные стычки «стенке», стараются проконтролировать дистанцию и сковать действия противника одной из рук, в том числе и с помощью захвата за одежду, пока вторая рука уходит в замах для нанесения прицельного удара. Наверное, в ходе менее формальных «трактирных» поединков, а тем более бытовых драк на условности внимания не обращали. Удар с предварительным захватом куда эффективнее.
Но все же, что изображено на фотографии и какую тайну хранит ее центральная фигура?
Вспомним, с чего начинался анализ. На фото запечатлен досуг юзовского пролетариата, и фигура в центре, скорее всего, трактирщик или другой представитель обслуживающего персонала питейного заведения. Вполне возможно, что это один из членов честной компании, назначенный «виночерпием». Поэтому он просто делает свою работу. Схвативший же его за шкирку мужчина явно имитирует дебош, будто требуя, чтоб ему с товарищем налили чего-нибудь покрепче да поживее, иначе пойдут в ход кулаки.
Мы уже отмечали постановочный характер фотографии. Похоже, что остроумный фотограф решил изобразить, с одной стороны, типичную, а с другой - показавшуюся ему забавной сценку. Но самое интересное, что привычную роль играют не только условный трактирщик, но и рабочие в этом инсценированном эпизоде пьяного буйства. Поэтому когда один из них, закатив рукава, слегка «набычившись», принимает воинственную позу, производит захват за одежду и замах для возможного удара, он непроизвольно демонстрирует полученные ранее навыки. Ведь вчерашний крестьянин с детства видел и делал все это много раз на кулачных сходках в деревне. И приехав на заработки в рабочий поселок, продолжал наблюдать привычные картины и пользоваться теми же умениями в часто возникавших стычках и драках.
Что же, даже если на фото запечатлен не начальный этап кулачного поединка, то, по крайней мере, характерная для него городская среда, психологическая атмосфера и такой сопутствующий фактор, как выпивка. Дан яркий типаж бойцов из рабочего класса. Угадываются механика движений и стойки, свойственные «кулачной науке».
Рассмотренная в непривычном ракурсе работа фотоателье С. Синицына ценна как исторический источник. Пусть это не репортаж, но удачное художественное обобщение, в котором нашла отражение эпоха Старой Юзовки, с ее бытом, нравами и даже такими забытыми реалиями, как технические особенности ушедшего в прошлое кулачного боя.
Мирослав Руденко
Газета «Донецкий кряж плюс» № 20, 25-31 мая 2012 г. (расширенный вариант специально для etnodon.com)