Эра отвращения: констатация
Сейчас очень модно давать времени различные определения: постиндустриальная эпоха, информационная эра, эпоха глобализации, эра услуг…
Такое ощущение, что люди, придумывающие подобные определения, пытаются бесконечно скрестить ежа с ужом, или намеренно запутать остальных на счет характера современной общественно-экономической формации. Ну что, например, значит «постиндустриальная эпоха»? Неужели кто-то наивно полагает, что вот, приставил волшебную приставку «пост» и стало не нужно выплавлять металл, добывать и перерабатывать полезные ископаемые, собирать Белазы и самолеты… Возможно, таким способом, кое-кто пытается сконструировать новую реальность, но что-то пока индустриальные гиганты никуда не делись да и не похоже, что денутся в ближайшее время.
Эпоха меняется не приставками, она меняется людьми. И именно в этом смысле у современной эпохи есть свое уникальное лицо. Рискну назвать ее ЭРОЙ ОТВРАЩЕНИЯ.
Эта эра настала не вот так вдруг, а стала очередным и неизбежным этапом после окончания эры коллективизма и начала эры индивидуализма. Можно назвать ее очередным этапом в процессе принудительной деградации человека социального, а значит и человека вообще, ибо вне общества нет человека. Он просто не формируется вне общества как человек.
В СССР принудительная деградация началась с перестройкой. По мнению и к радости советских кухонных философов - диссидентов эпоха кошмарного коллективизма кончилась, и началась эпоха прекрасного индивидуализма. С этой установкой вообще связано очень много последствий, но можно ограничиться и поверхностным исследованием ситуации.
Коллективистический подход подразумевал не только и не столько приоритет общественных интересов над частными интересами. Он означал активную жизненную позицию, в которой каждый человек видел другого через призму советских идеалов и стремлений, которые, как теперь уже всем становится понятно, были единственным решением проблемы развития человека.
У людей, которые объединены гуманистическими идеалами и устремлениями, не возникало мысли противопоставить себя другим, они все были семьей не по крови, но по стремлениям, семьей, которая объединяла разных людей, не ополчаясь на их самые мелкие индивидуальные черты. Симпатия людей друг к другу не строилась на мелких бытовых и психологических особенностях (ой, только не надо мне про уровень коммуналки). Такой коллектив вполне мог выполнять сложные задачи слаженно и творчески. В то же время у людей оставалось достаточно возможностей проявить свои предпочтения. Как говорил Пальмиро Тольятти: «Единство не есть полное единообразие». Можно провести аналогию с известной фразой, о том, что любящие люди смотрят не друг на друга, они смотрят в одну сторону.
Конечно же, началось все с предательства элитой идеалов равенства и братства народов, идеалов построения нового общества. На место этих идеалов были всунуты идеал личного успеха и индивидуализма. Стоило демону индивидуализма вторгнуться в эту общность, как каждый поспешил посмотреть на соседа и противопоставить себя коллективу. Общность распалась. Каждый с ужасом обнаружил вокруг себя других. Эти другие не так одевались, не так ели, не так ходили, не то говорили, были другой нации, имели плохое образование и пр. И что самое ужасное они были чужими. Ничто более не связывало людей, не объединяло их так, как это бывает в семье: что-то прощают, что-то терпят, что-то бережно пытаются изменить, позволяя и другим сделать то же самое по отношению к себе. Ушла искренняя симпатия к человеку.
Остатки подобных отношений можно наблюдать среди наших бабушек и дедушек (я по своим точно это видела, а это люди родом из 20-х годов прошлого столетия). Они, кстати, нашли очень точное определение для людей, для которых внешние, видимые черты, затмили собой содержательную часть человеческого существования: индюк!
«Надулся как индюк!» - и сразу всем понятно, что этот человек свысока и пренебрежительно смотрит на других. Индюк видит свои перышки, сравнивает себя с другими, и пытается раздуться еще больше, чтобы ни в чем не уступить этим другим, ведь как же иначе проявить себя, доказать свою важность. Понятие важности для других - я важен для моих близких, для нашего большого общего дела, в котором я выполняю важную часть работы, подменяется понятием собственной важности - я важен, потому что я умнее, красивее, добрее.
В итоге мы видим стада индюков, пытающихся через раздутый хвост добиться признания другими своего достоинства, а другие делают тоже самое, раздувая свои хвосты. Так и носят они свою важность, и не могут понять, что пока они не перестанут противопоставлять себя другим, никакого признания не получится, не получится и передачи опыта, и накопления знаний. Это стенка, это гонка вооружения.
Но это - только одна часть марлезонского балета. Вторая заключается в том, что вдоволь натешившись своими перышками, индюк начинает испытывать отвращение к другим, и к тем, у кого перышки похуже и к тем, у кого они получше. То есть ко всем!
И как раз это мы наблюдаем практически везде. Люди в метро относятся друг к другу с нескрываемым отвращением. Продавцы испытывают отвращение к покупателям, а покупатели к продавцам. Врачи и пациенты испытывают друг к другу практически непреодолимое отвращение. Чиновники и простые граждане не могут даже ради приличия скрыть взаимного отвращения. Подруги, встречающиеся после долгой разлуки, и осматривая друг друга, глубоко-глубоко таят это самое отвращение! Мужчины и женщины все чаще склонны говорить о противоположном поле с отвращением.
Все пропитывается какой-то странной нездоровой брезгливостью.
Кое-кто может сказать: "Да бросьте вы. Ничего такого нету, это просто автор болен и свое отвращение переносит на других". Я была бы рада, если бы дело обстояло именно так! Но увы. Интернетный фольклор просто пестрит демонстрацией отвращения людей друг к другу. Вот возьмем несколько смешных картинок, вполне программного содержания.
Рассказы знакомых о поездках в электричках ярко передают, как отвратительно им находиться среди других людей.
И даже доброта и сострадание стали демонстрацией доброты и сострадания. Люди ведут себя так, как они предполагают должен вести себя добрый человек. Но только до момента проверки. Проверка показывает, что действовать до конца, быть добрым не может почти никто.
Просто индивидуализм плавно перетек в отвращение. Но кто может гарантировать, что отвращение не перейдет в активную фазу войны?
Водители не достанут из багажника биты.
Летчики из чувства отвращения к пассажирам, не будут ронять пассажирские лайнеры, а брейвики - стрелять в горожан.
Таких гарантий не дает никто.
Европейская элита, раньше запустившая у себя процесс деградации, отняв у своих граждан объединяющую идею развития социального человека, заинтересована в том, чтобы человек деградировавший спокойно стоял в своем стойле, поэтому она вынуждена использовать такой суррогат взаимной привязанности и искренней симпатии, как толерантность. Но даже если предположить, что это понятие выполняет только охранительскую функцию (а это далеко не так, и сейчас оно уже превратилось в полноценный инструмент расчеловечивания), то этого все равно будет недостаточно, чтобы удержать людей в рамках пассивного отвращения.
Проблема смысла жизни, проблема взаимодействия людей обостряется с каждым поколением, с каждым годом.
Мир заполнился негативными чувствами. И это практически стало нормой. Нервные срывы, истерики, разбитые судьбы, лечение у психоаналитика.
И лишь изредка между людьми возникают чудесные вспышки любви.
Признайтесь-ка о чем вы сейчас подумали? Нет, я не имею в виду сексуальное влечение. Я имею в виду просто спонтанное желание улыбаться человеку, похлопать его по плечу, обнять совершенно по-братски и с удовольствием, а не с плохо скрываемым отвращением.
Но и эти чудесные вспышки быстро затухают, потому что люди не знают, что делать с таким странным феноменом. А вдруг, кто-то что-то подумает.
Надо признать, что мы зашли по этому пути уже очень далеко. Но надежда все же есть. Потому что жить в любви, это гораздо лучше, чем жить в отвращении и ненависти.
И напоследок советский мульт. Так кого должен любить черт?
Такое ощущение, что люди, придумывающие подобные определения, пытаются бесконечно скрестить ежа с ужом, или намеренно запутать остальных на счет характера современной общественно-экономической формации. Ну что, например, значит «постиндустриальная эпоха»? Неужели кто-то наивно полагает, что вот, приставил волшебную приставку «пост» и стало не нужно выплавлять металл, добывать и перерабатывать полезные ископаемые, собирать Белазы и самолеты… Возможно, таким способом, кое-кто пытается сконструировать новую реальность, но что-то пока индустриальные гиганты никуда не делись да и не похоже, что денутся в ближайшее время.
Эпоха меняется не приставками, она меняется людьми. И именно в этом смысле у современной эпохи есть свое уникальное лицо. Рискну назвать ее ЭРОЙ ОТВРАЩЕНИЯ.
Эта эра настала не вот так вдруг, а стала очередным и неизбежным этапом после окончания эры коллективизма и начала эры индивидуализма. Можно назвать ее очередным этапом в процессе принудительной деградации человека социального, а значит и человека вообще, ибо вне общества нет человека. Он просто не формируется вне общества как человек.
В СССР принудительная деградация началась с перестройкой. По мнению и к радости советских кухонных философов - диссидентов эпоха кошмарного коллективизма кончилась, и началась эпоха прекрасного индивидуализма. С этой установкой вообще связано очень много последствий, но можно ограничиться и поверхностным исследованием ситуации.
Коллективистический подход подразумевал не только и не столько приоритет общественных интересов над частными интересами. Он означал активную жизненную позицию, в которой каждый человек видел другого через призму советских идеалов и стремлений, которые, как теперь уже всем становится понятно, были единственным решением проблемы развития человека.
У людей, которые объединены гуманистическими идеалами и устремлениями, не возникало мысли противопоставить себя другим, они все были семьей не по крови, но по стремлениям, семьей, которая объединяла разных людей, не ополчаясь на их самые мелкие индивидуальные черты. Симпатия людей друг к другу не строилась на мелких бытовых и психологических особенностях (ой, только не надо мне про уровень коммуналки). Такой коллектив вполне мог выполнять сложные задачи слаженно и творчески. В то же время у людей оставалось достаточно возможностей проявить свои предпочтения. Как говорил Пальмиро Тольятти: «Единство не есть полное единообразие». Можно провести аналогию с известной фразой, о том, что любящие люди смотрят не друг на друга, они смотрят в одну сторону.
Конечно же, началось все с предательства элитой идеалов равенства и братства народов, идеалов построения нового общества. На место этих идеалов были всунуты идеал личного успеха и индивидуализма. Стоило демону индивидуализма вторгнуться в эту общность, как каждый поспешил посмотреть на соседа и противопоставить себя коллективу. Общность распалась. Каждый с ужасом обнаружил вокруг себя других. Эти другие не так одевались, не так ели, не так ходили, не то говорили, были другой нации, имели плохое образование и пр. И что самое ужасное они были чужими. Ничто более не связывало людей, не объединяло их так, как это бывает в семье: что-то прощают, что-то терпят, что-то бережно пытаются изменить, позволяя и другим сделать то же самое по отношению к себе. Ушла искренняя симпатия к человеку.
Остатки подобных отношений можно наблюдать среди наших бабушек и дедушек (я по своим точно это видела, а это люди родом из 20-х годов прошлого столетия). Они, кстати, нашли очень точное определение для людей, для которых внешние, видимые черты, затмили собой содержательную часть человеческого существования: индюк!
«Надулся как индюк!» - и сразу всем понятно, что этот человек свысока и пренебрежительно смотрит на других. Индюк видит свои перышки, сравнивает себя с другими, и пытается раздуться еще больше, чтобы ни в чем не уступить этим другим, ведь как же иначе проявить себя, доказать свою важность. Понятие важности для других - я важен для моих близких, для нашего большого общего дела, в котором я выполняю важную часть работы, подменяется понятием собственной важности - я важен, потому что я умнее, красивее, добрее.
В итоге мы видим стада индюков, пытающихся через раздутый хвост добиться признания другими своего достоинства, а другие делают тоже самое, раздувая свои хвосты. Так и носят они свою важность, и не могут понять, что пока они не перестанут противопоставлять себя другим, никакого признания не получится, не получится и передачи опыта, и накопления знаний. Это стенка, это гонка вооружения.
Но это - только одна часть марлезонского балета. Вторая заключается в том, что вдоволь натешившись своими перышками, индюк начинает испытывать отвращение к другим, и к тем, у кого перышки похуже и к тем, у кого они получше. То есть ко всем!
И как раз это мы наблюдаем практически везде. Люди в метро относятся друг к другу с нескрываемым отвращением. Продавцы испытывают отвращение к покупателям, а покупатели к продавцам. Врачи и пациенты испытывают друг к другу практически непреодолимое отвращение. Чиновники и простые граждане не могут даже ради приличия скрыть взаимного отвращения. Подруги, встречающиеся после долгой разлуки, и осматривая друг друга, глубоко-глубоко таят это самое отвращение! Мужчины и женщины все чаще склонны говорить о противоположном поле с отвращением.
Все пропитывается какой-то странной нездоровой брезгливостью.
Кое-кто может сказать: "Да бросьте вы. Ничего такого нету, это просто автор болен и свое отвращение переносит на других". Я была бы рада, если бы дело обстояло именно так! Но увы. Интернетный фольклор просто пестрит демонстрацией отвращения людей друг к другу. Вот возьмем несколько смешных картинок, вполне программного содержания.
Рассказы знакомых о поездках в электричках ярко передают, как отвратительно им находиться среди других людей.
И даже доброта и сострадание стали демонстрацией доброты и сострадания. Люди ведут себя так, как они предполагают должен вести себя добрый человек. Но только до момента проверки. Проверка показывает, что действовать до конца, быть добрым не может почти никто.
Просто индивидуализм плавно перетек в отвращение. Но кто может гарантировать, что отвращение не перейдет в активную фазу войны?
Водители не достанут из багажника биты.
Летчики из чувства отвращения к пассажирам, не будут ронять пассажирские лайнеры, а брейвики - стрелять в горожан.
Таких гарантий не дает никто.
Европейская элита, раньше запустившая у себя процесс деградации, отняв у своих граждан объединяющую идею развития социального человека, заинтересована в том, чтобы человек деградировавший спокойно стоял в своем стойле, поэтому она вынуждена использовать такой суррогат взаимной привязанности и искренней симпатии, как толерантность. Но даже если предположить, что это понятие выполняет только охранительскую функцию (а это далеко не так, и сейчас оно уже превратилось в полноценный инструмент расчеловечивания), то этого все равно будет недостаточно, чтобы удержать людей в рамках пассивного отвращения.
Проблема смысла жизни, проблема взаимодействия людей обостряется с каждым поколением, с каждым годом.
Мир заполнился негативными чувствами. И это практически стало нормой. Нервные срывы, истерики, разбитые судьбы, лечение у психоаналитика.
И лишь изредка между людьми возникают чудесные вспышки любви.
Признайтесь-ка о чем вы сейчас подумали? Нет, я не имею в виду сексуальное влечение. Я имею в виду просто спонтанное желание улыбаться человеку, похлопать его по плечу, обнять совершенно по-братски и с удовольствием, а не с плохо скрываемым отвращением.
Но и эти чудесные вспышки быстро затухают, потому что люди не знают, что делать с таким странным феноменом. А вдруг, кто-то что-то подумает.
Надо признать, что мы зашли по этому пути уже очень далеко. Но надежда все же есть. Потому что жить в любви, это гораздо лучше, чем жить в отвращении и ненависти.
И напоследок советский мульт. Так кого должен любить черт?
Click to view