(no subject)
СТАРИКИ
22.
Феофан Грек и Эль Греко - однофамильцы по прозвищу, творческому псевдониму.
Греко на двести лет моложе, казалось бы - вообще всё иначе на полотнах, их и иконами назвать нельзя.
Но начинал Греко на Крите и в Венеции именно с традиционных икон византийского письма - они сохранились.
То есть - знал, что означает тот или иной иконописный приём.
Алпатов пишет про Феофана:
«…Искусство Феофана Грека внесло на Русь понятие высокой индивидуальности. Во фресках Феофана острые пробелы будто фиксируют Божественный свет. Пронзительные вспышки белых мазков на ликах, руках и одеждах, отражают участие Горнего мира, пронизывающего материю так, что та испепеляет их природные формы, ведёт к возрождению новой одухотворённости образа. Учитывая назначение пробелов - вызывать в лике святого состояние духовности, Феофану не было равных…»
«Пробелы» или на самом деле «пробелА» - даны невиданно экспрессивно, широким мазком, они молча вопиют, почти кричат во весь голос.
Фигуры традиционно статичны, фронтальны - но, пронизанные горними молниями, кажутся движущимися, вибрирующими, живыми - или точнее - воскресающими.
Действие Духа даётся Феофаном - как катастрофа, не мир, но меч.
Как созидательная катастрофа.
Но менее всего это похоже на веяние тонкого хлада.
Эль Греко работал во времена маньеризма - изысканными ракурсами, экспрессивным письмом, давал фигурам вытянутую скрученность.
Казалось бы - где Феофан, а где Доменикос?
Но - «пробелА».
Ни у кого из предшественников, современников и последователей нет игры пробелов, как у Эль Греко.
До конце девятнадцатого века - в европейской живописи этого нет.
Греко может придавать им бледный цветовой оттенок того материала, на котором они изображены, перенести на одежду, на архитектуру и на небо - и они всюду вьются, молниеносно ломаются, пронизывают - не принадлежа плоти.
И слова Алпатова или автора о Феофане можно повторить почти без купюр - как сказанные об Эль Греко:
«…«пробелА» - даны невиданно экспрессивно, широким мазком, они молча вопиют, почти кричат во весь голос.
Фигуры… пронизанные горними молниями, кажутся движущимися, вибрирующими, живыми - или точнее - воскресающими.
Действие Духа даётся Эль Греко - как катастрофа, не мир, но меч.
Как созидательная катастрофа.
Но менее всего это похоже на веяние тонкого хлада…»
И это наводит на догадку - об общем одухотворяющем характере греческой апокалиптической духовности.
…Но страшный андреевский крест, пропасть неба,
Но воздух чудес, исступлённых видений…
…А веяние тонкого хлада - передано у Рублёва.
22.
Феофан Грек и Эль Греко - однофамильцы по прозвищу, творческому псевдониму.
Греко на двести лет моложе, казалось бы - вообще всё иначе на полотнах, их и иконами назвать нельзя.
Но начинал Греко на Крите и в Венеции именно с традиционных икон византийского письма - они сохранились.
То есть - знал, что означает тот или иной иконописный приём.
Алпатов пишет про Феофана:
«…Искусство Феофана Грека внесло на Русь понятие высокой индивидуальности. Во фресках Феофана острые пробелы будто фиксируют Божественный свет. Пронзительные вспышки белых мазков на ликах, руках и одеждах, отражают участие Горнего мира, пронизывающего материю так, что та испепеляет их природные формы, ведёт к возрождению новой одухотворённости образа. Учитывая назначение пробелов - вызывать в лике святого состояние духовности, Феофану не было равных…»
«Пробелы» или на самом деле «пробелА» - даны невиданно экспрессивно, широким мазком, они молча вопиют, почти кричат во весь голос.
Фигуры традиционно статичны, фронтальны - но, пронизанные горними молниями, кажутся движущимися, вибрирующими, живыми - или точнее - воскресающими.
Действие Духа даётся Феофаном - как катастрофа, не мир, но меч.
Как созидательная катастрофа.
Но менее всего это похоже на веяние тонкого хлада.
Эль Греко работал во времена маньеризма - изысканными ракурсами, экспрессивным письмом, давал фигурам вытянутую скрученность.
Казалось бы - где Феофан, а где Доменикос?
Но - «пробелА».
Ни у кого из предшественников, современников и последователей нет игры пробелов, как у Эль Греко.
До конце девятнадцатого века - в европейской живописи этого нет.
Греко может придавать им бледный цветовой оттенок того материала, на котором они изображены, перенести на одежду, на архитектуру и на небо - и они всюду вьются, молниеносно ломаются, пронизывают - не принадлежа плоти.
И слова Алпатова или автора о Феофане можно повторить почти без купюр - как сказанные об Эль Греко:
«…«пробелА» - даны невиданно экспрессивно, широким мазком, они молча вопиют, почти кричат во весь голос.
Фигуры… пронизанные горними молниями, кажутся движущимися, вибрирующими, живыми - или точнее - воскресающими.
Действие Духа даётся Эль Греко - как катастрофа, не мир, но меч.
Как созидательная катастрофа.
Но менее всего это похоже на веяние тонкого хлада…»
И это наводит на догадку - об общем одухотворяющем характере греческой апокалиптической духовности.
…Но страшный андреевский крест, пропасть неба,
Но воздух чудес, исступлённых видений…
…А веяние тонкого хлада - передано у Рублёва.