(no subject)
ПО ДРУГОМУ КАЛЕНДАРЮ
Это продолжается время от времени несколько десятилетий - при чтении некоторых биографических очерков.
Порой они кажутся исключительными - эти жизни и судьбы. Но не по исключительному везению счастливчиков, избранников небес - эти жизни наполнены непрерывными трудами, любовью и страданиями, самоограничением и смыслом.
А - жизни эти протекают не по общепринятому календарю. То, что принято учить в школах как историю - не задевает их, или почти не задевает.
Рильке был на полгода призван в армию в 1916-м году, в венском архиве служил.
И в сущности - вот и всё его биографическое соприкосновение с привычным календарём, с Первой мировой, революциями, распадом монархий.
Внутренне, литературно-то - он чувствовал подспудный и внешний трепет современности, на всё отзывался так или иначе.
Но всегда - более иначе, чем так.
С точки зрения более высшего, чем история, либо более низшего. Оком духа - и чувствилищем плоти, даже праха.
Помню, в конце семидесятых впервые читал о жизни преподобного Серафима. И что-то, чую, тихо беспокоит в чтении, не пойми что…
А потом проверил - ни одной исторической вехи из школьного учебника нет в жизнеописании.
Ни Екатерины, ни Пугачёвского бунта, ни покушения на Павла, ни Первой отечественной войны, ни восстания декабристов, ни Пушкина…
…Колокольня, разбойники, камень, ручной медведь, маленькая пасека, радость моя…
Да, с императором была встреча, да ведь Александр сам в келью вошёл, словно вышел из внешнего исторического измерения и вошёл на миг в келью внутреннего.
И в книге о преподобном Силуане Афонском поразило - мысленно наложишь координаты жизни на исторические координаты - нет соответствий.
Ни русско-японской войны, ни революции 1905-го года, ни Первой мировой, ни гражданской, ни коллективизации, ни Сталина, ни Гитлера, зацепиться не за что.
И он-то - и молился за весь мир.
Она незаметна, беззвучна молитва,
Жизнь, вроде, сама по себе
Течёт помаленьку, а где-нибудь скрытно
Кряхтит в деревенской избе
Без паспорта век старичок-невеличка
И молится Богу за мир -
И ходит трамвай, зажигается спичка,
Земной продолжается пир.
Мир дышит, покуда в забытом сугробе
Беззубый шевелится рот
И дедушка жив - как зимою в Европе
Есть воздух, пока кислород,
Который в морях фотосинтез накосит,
Намолят планктона меха,
С Атлантики западный ветер доносит,
И как вдохновенье отсрочку отпросит
У Бога на строчку стиха.
3.11.21
Это продолжается время от времени несколько десятилетий - при чтении некоторых биографических очерков.
Порой они кажутся исключительными - эти жизни и судьбы. Но не по исключительному везению счастливчиков, избранников небес - эти жизни наполнены непрерывными трудами, любовью и страданиями, самоограничением и смыслом.
А - жизни эти протекают не по общепринятому календарю. То, что принято учить в школах как историю - не задевает их, или почти не задевает.
Рильке был на полгода призван в армию в 1916-м году, в венском архиве служил.
И в сущности - вот и всё его биографическое соприкосновение с привычным календарём, с Первой мировой, революциями, распадом монархий.
Внутренне, литературно-то - он чувствовал подспудный и внешний трепет современности, на всё отзывался так или иначе.
Но всегда - более иначе, чем так.
С точки зрения более высшего, чем история, либо более низшего. Оком духа - и чувствилищем плоти, даже праха.
Помню, в конце семидесятых впервые читал о жизни преподобного Серафима. И что-то, чую, тихо беспокоит в чтении, не пойми что…
А потом проверил - ни одной исторической вехи из школьного учебника нет в жизнеописании.
Ни Екатерины, ни Пугачёвского бунта, ни покушения на Павла, ни Первой отечественной войны, ни восстания декабристов, ни Пушкина…
…Колокольня, разбойники, камень, ручной медведь, маленькая пасека, радость моя…
Да, с императором была встреча, да ведь Александр сам в келью вошёл, словно вышел из внешнего исторического измерения и вошёл на миг в келью внутреннего.
И в книге о преподобном Силуане Афонском поразило - мысленно наложишь координаты жизни на исторические координаты - нет соответствий.
Ни русско-японской войны, ни революции 1905-го года, ни Первой мировой, ни гражданской, ни коллективизации, ни Сталина, ни Гитлера, зацепиться не за что.
И он-то - и молился за весь мир.
Она незаметна, беззвучна молитва,
Жизнь, вроде, сама по себе
Течёт помаленьку, а где-нибудь скрытно
Кряхтит в деревенской избе
Без паспорта век старичок-невеличка
И молится Богу за мир -
И ходит трамвай, зажигается спичка,
Земной продолжается пир.
Мир дышит, покуда в забытом сугробе
Беззубый шевелится рот
И дедушка жив - как зимою в Европе
Есть воздух, пока кислород,
Который в морях фотосинтез накосит,
Намолят планктона меха,
С Атлантики западный ветер доносит,
И как вдохновенье отсрочку отпросит
У Бога на строчку стиха.
3.11.21