Анна Ахматова
..Этому дому было сто лет в 90-х годах XIX века, и он принадлежал купеческой вдове Евдокии Ивановне Шухардиной. Он стоял на углу Широкой улицы и Безымянного переулка. Старики говорили, что в этом доме «до чугунки», то есть до 1838 года, находился заезжий двор или трактир.
[...]Мимо дома примерно каждые полчаса проносится к вокзалу и от вокзала целая процессия экипажей. Там всё: придворные кареты, рысаки богачей, полицмейстер барон Врангель - стоя в санях или пролетке и держащийся за пояс кучера, флигель-адъютантская тройка, просто тройка (почтовая), царскосельские извозчики на «браковках». Автомобилей еще не было.
По Безымянному переулку ездили только гвардейские солдаты (кирасиры и гусары) за мукой в свои провиантские магазины, которые находились тут же, поблизости, но уже за городом.
Переулок этот бывал занесен зимой глубоким, чистым, не городским снегом, а летом пышно зарастал сорняками - репейниками, из которых я в раннем детстве лепила корзиночки, роскошной крапивой и великолепными лопухами (об этом я сказала в 40-м году, вспоминая пушкинский «ветхий пук дерев» в стихотворении «Царское Село» 1820 года - «Я лопухи любила и крапиву...»).
***
Запахи Павловского вокзала. Обречена помнить их всю жизнь, как слепоглухонемая. Первый - дым от допотопного паровозика, которыи меня привез - Тярлево, парк, Salon de musique (который называли «соленый мужик»), второй - натертый паркет, потом что-то пахнуло из парикмахерской, третий -земляника в вокзальном магазине (павловская!), четвертый - резеда и розы (прохлада в духоте) свежих мокрых бутоньерок, которые продаются в цветочном киоске (налево), потом сигары и жирная пища из ресторана. А еще призрак Настасьи Филипповны.
Царское - всегда будни, потому что дома, Павловск - всегда праздник, потому что надо куда-то ехать, потому что далеко от дома.
Проза Поэта. Анна Ахматова. Москва Вагриус. 2000
Из поэмы «Русский Трианон»
Девяностые годы
II
Иланг-илангом весь пропах вокзал
Не тот последний, что сгорит когда-то,
А самый первый, главный - Белый Зал
В нем танцевальный - убран был богато,
Но в зале том никто не танцевал.
III
С вокзала к парку легкие кареты,
Как с похорон торжественных, спешат.
В них дамы - в сарафанчики одеты,
А с aнглийским акцентом говорят.
....................................................... Воспоминания о войне
1914-1917 гг.
VII
На Белой Башне дремлет пулемет,
Вокруг дворца гусарские разъезды,
Внимательные северные звезды
(Совсем не те, что будут через год),
Прищурившись, глядят в окно Лицея,
Где тень его над томом Апулея.
VIII
О знал ли он, любимец двух столетий,
Как грозно третьим будет принят он.
Мне суждено запомнить этот сон,
Как помнят мать, осиротевши, дети…
………………………………..
(1941)
IX
Все занялись военной суетою,
И от пожаров сделалось светло.
И только юг был залит темнотою.
На мой вопрос, с священной простотою
Сказал сосед: «Там Царское Село.
Оно вчера, как свечка, догорело».
И спрашивать я больше не посмела.
1923-1941
[...]Мимо дома примерно каждые полчаса проносится к вокзалу и от вокзала целая процессия экипажей. Там всё: придворные кареты, рысаки богачей, полицмейстер барон Врангель - стоя в санях или пролетке и держащийся за пояс кучера, флигель-адъютантская тройка, просто тройка (почтовая), царскосельские извозчики на «браковках». Автомобилей еще не было.
По Безымянному переулку ездили только гвардейские солдаты (кирасиры и гусары) за мукой в свои провиантские магазины, которые находились тут же, поблизости, но уже за городом.
Переулок этот бывал занесен зимой глубоким, чистым, не городским снегом, а летом пышно зарастал сорняками - репейниками, из которых я в раннем детстве лепила корзиночки, роскошной крапивой и великолепными лопухами (об этом я сказала в 40-м году, вспоминая пушкинский «ветхий пук дерев» в стихотворении «Царское Село» 1820 года - «Я лопухи любила и крапиву...»).
***
Запахи Павловского вокзала. Обречена помнить их всю жизнь, как слепоглухонемая. Первый - дым от допотопного паровозика, которыи меня привез - Тярлево, парк, Salon de musique (который называли «соленый мужик»), второй - натертый паркет, потом что-то пахнуло из парикмахерской, третий -земляника в вокзальном магазине (павловская!), четвертый - резеда и розы (прохлада в духоте) свежих мокрых бутоньерок, которые продаются в цветочном киоске (налево), потом сигары и жирная пища из ресторана. А еще призрак Настасьи Филипповны.
Царское - всегда будни, потому что дома, Павловск - всегда праздник, потому что надо куда-то ехать, потому что далеко от дома.
Проза Поэта. Анна Ахматова. Москва Вагриус. 2000
Из поэмы «Русский Трианон»
Девяностые годы
II
Иланг-илангом весь пропах вокзал
Не тот последний, что сгорит когда-то,
А самый первый, главный - Белый Зал
В нем танцевальный - убран был богато,
Но в зале том никто не танцевал.
III
С вокзала к парку легкие кареты,
Как с похорон торжественных, спешат.
В них дамы - в сарафанчики одеты,
А с aнглийским акцентом говорят.
....................................................... Воспоминания о войне
1914-1917 гг.
VII
На Белой Башне дремлет пулемет,
Вокруг дворца гусарские разъезды,
Внимательные северные звезды
(Совсем не те, что будут через год),
Прищурившись, глядят в окно Лицея,
Где тень его над томом Апулея.
VIII
О знал ли он, любимец двух столетий,
Как грозно третьим будет принят он.
Мне суждено запомнить этот сон,
Как помнят мать, осиротевши, дети…
………………………………..
(1941)
IX
Все занялись военной суетою,
И от пожаров сделалось светло.
И только юг был залит темнотою.
На мой вопрос, с священной простотою
Сказал сосед: «Там Царское Село.
Оно вчера, как свечка, догорело».
И спрашивать я больше не посмела.
1923-1941