Греция! Морские волки и Баранов
Пришла пора горьких признаний: моряк из меня никакой. Вот Кирилл - совсем другое дело. Надо думать, спортивный интерес проснулся в нем сразу, как только он увидел яхту. Впрочем, кажется, он в нем и не засыпал - после альпинизма, спортивного ориентирования и т.д. (список можно дополнять и корректировать). Кирилл - прирожденный матрос. Из серии «хочу все знать». И это его качество достойно уважения.
Но вот я не такой. Что вы - мне не чужда морская романтика. Но в Греции для меня был очень важен фактор места. И нахожусь я на берегу или в море - это не играло ровным счетом никакой роли. Понимание того, что «я здесь», полностью дезориентировало меня в пространственно-временном континууме и окончательно «зарарило» (зазиповало, если это понятнее) интересы к стакселям и устройству гальюна, переместив их из области бурной деятельности в сферу тотального созерцания. Можно, конечно, про это проще написать, дескать, лень, но искать легкие пути - непозволительная роскошь.
При всем этом я с легкостью и даже иногда с радостью откликался на просьбы шкипера (к которому Кирилл, кстати, упорно обращался «капитан», до сих пор терзаюсь - а не иронизировал ли он?..), главное, чтобы я понимал, о чем речь. Какой, извините, может быть спрос, если меня не посадили и не прочли лекцию на тему «основные узлы гикошкота и особенности переноса кранцев с левого борта на правый при условии швартовки к маломерному судну»? Поэтому, наверное, не стоило в момент острой необходимости сквозь бурю волн и ветры шторма кричать мне, скажем, «потрави (термин)!» «Припусти вон ту красненькую», к примеру, звучало бы уместнее и понятнее (гениальное в своей простоте обозначение по цветам предложила Ирина). Словом, привычным для меня состоянием во время морских переходов было безучастное сидение на носу, лежание на палубе и прием солнечных ванн и ножных ванночек с кормы. Но эта праздность - только кажущаяся. Внутри меня шла постоянная работа. Например, пилинг морской солью ступней ног с кормы всегда синхронизировался с осмыслением кармы. Надеюсь, моя внутренняя загруженность не вызывала отторжения у других членов экипажа. Помнится, во времена походной юности девочки на меня тоже косились, когда полный созерцания внутренней среды и растворения в среде внешней я, пригорюнившись (так почему-то казалось окружающим), медитировал, сидя на пеньке. Чтобы вовлечь меня во всеобщую суету, необходима была самая малость - сказать что нужно делать. Руководить мной надо. Впрочем, первопричины тогдашней моей обособленности наверняка имели другие корни, нежели греческий философский лад. Тогда это был способ привлечения внимания. В Греции же я не нуждался ни в чьем внимании.
И все же, возвращаясь мыслями в Грецию, я порой сожалею о том, что на яхте я ни за что не подергал, ничего не потянул и ничего ни на что не накрутил (узлов, правда, навязал немеряно сколько, но это другое дело, это как кружок макраме, куда меня в третьем классе пыталась запихнуть почему-то учительница по природоведению). И единственный момент стояния за штурвалом я вспоминаю с настоящей благодарностью к нашему шкиперу - за то, что доверил. В тот момент Кирилл свалился от усталости (потому что матросил по-черному, поматросил и бросил, но ненадолго), и привлечь к этому было некого. Мы шли под парусом, немного штормило, и я осознавал вдруг легшую на меня ответственность: столько народу по каютам спит, а я - на руле. Это продолжалось не больше десяти минут (Саша оторвался от штурвала, чтобы что-то сделать с гиком; наш шкипер смирился с тем, что меня просить бесполезно - я бы просто не понял просьбы), я очень красиво, как мне показалось, и крепко стоял у штурвала, откликаясь на приказы «право руля!» и «лево руля!» с гордостью, природа которой остается для меня загадкой.
Зато на «Элизабете» обо мне сложилось мнение как о ловком и незаменимом члене экипажа. И вот из-за чего. Как-то во время регаты мне довелось вручную перенести стаксель с правого на левый борт. То есть ты как бы страхуешь парус, чтобы он, не дай бог, не зацепился за что-нибудь на палубе при его механической переброске с одного борта на другой. Таким образом, как я понял, выигрывается несколько секунд - малейшее промедление и можно «потерять» ветер. И вот, в тот едва ли не единственный момент, когда я оказал неоценимую услугу своему экипажу, конкуренты с «Элизабеты» во все бинокли наблюдали за «Микинесом». И после регаты за ужином восторженно рассказывали:
- …и тут мы видим, как Леша в два грациозных прыжка вручную переносит парус, в то время как мы, полные опасений вылететь за борт, пытаемся сделать то же самое, хватаясь на палубе за все подряд.
Главное - вовремя засветиться. Золотое правило пиара. Реноме отважного матроса обеспечено, можно расслабиться. Пойду сяду на пенек.
Но вот я не такой. Что вы - мне не чужда морская романтика. Но в Греции для меня был очень важен фактор места. И нахожусь я на берегу или в море - это не играло ровным счетом никакой роли. Понимание того, что «я здесь», полностью дезориентировало меня в пространственно-временном континууме и окончательно «зарарило» (зазиповало, если это понятнее) интересы к стакселям и устройству гальюна, переместив их из области бурной деятельности в сферу тотального созерцания. Можно, конечно, про это проще написать, дескать, лень, но искать легкие пути - непозволительная роскошь.
При всем этом я с легкостью и даже иногда с радостью откликался на просьбы шкипера (к которому Кирилл, кстати, упорно обращался «капитан», до сих пор терзаюсь - а не иронизировал ли он?..), главное, чтобы я понимал, о чем речь. Какой, извините, может быть спрос, если меня не посадили и не прочли лекцию на тему «основные узлы гикошкота и особенности переноса кранцев с левого борта на правый при условии швартовки к маломерному судну»? Поэтому, наверное, не стоило в момент острой необходимости сквозь бурю волн и ветры шторма кричать мне, скажем, «потрави (термин)!» «Припусти вон ту красненькую», к примеру, звучало бы уместнее и понятнее (гениальное в своей простоте обозначение по цветам предложила Ирина). Словом, привычным для меня состоянием во время морских переходов было безучастное сидение на носу, лежание на палубе и прием солнечных ванн и ножных ванночек с кормы. Но эта праздность - только кажущаяся. Внутри меня шла постоянная работа. Например, пилинг морской солью ступней ног с кормы всегда синхронизировался с осмыслением кармы. Надеюсь, моя внутренняя загруженность не вызывала отторжения у других членов экипажа. Помнится, во времена походной юности девочки на меня тоже косились, когда полный созерцания внутренней среды и растворения в среде внешней я, пригорюнившись (так почему-то казалось окружающим), медитировал, сидя на пеньке. Чтобы вовлечь меня во всеобщую суету, необходима была самая малость - сказать что нужно делать. Руководить мной надо. Впрочем, первопричины тогдашней моей обособленности наверняка имели другие корни, нежели греческий философский лад. Тогда это был способ привлечения внимания. В Греции же я не нуждался ни в чьем внимании.
И все же, возвращаясь мыслями в Грецию, я порой сожалею о том, что на яхте я ни за что не подергал, ничего не потянул и ничего ни на что не накрутил (узлов, правда, навязал немеряно сколько, но это другое дело, это как кружок макраме, куда меня в третьем классе пыталась запихнуть почему-то учительница по природоведению). И единственный момент стояния за штурвалом я вспоминаю с настоящей благодарностью к нашему шкиперу - за то, что доверил. В тот момент Кирилл свалился от усталости (потому что матросил по-черному, поматросил и бросил, но ненадолго), и привлечь к этому было некого. Мы шли под парусом, немного штормило, и я осознавал вдруг легшую на меня ответственность: столько народу по каютам спит, а я - на руле. Это продолжалось не больше десяти минут (Саша оторвался от штурвала, чтобы что-то сделать с гиком; наш шкипер смирился с тем, что меня просить бесполезно - я бы просто не понял просьбы), я очень красиво, как мне показалось, и крепко стоял у штурвала, откликаясь на приказы «право руля!» и «лево руля!» с гордостью, природа которой остается для меня загадкой.
Зато на «Элизабете» обо мне сложилось мнение как о ловком и незаменимом члене экипажа. И вот из-за чего. Как-то во время регаты мне довелось вручную перенести стаксель с правого на левый борт. То есть ты как бы страхуешь парус, чтобы он, не дай бог, не зацепился за что-нибудь на палубе при его механической переброске с одного борта на другой. Таким образом, как я понял, выигрывается несколько секунд - малейшее промедление и можно «потерять» ветер. И вот, в тот едва ли не единственный момент, когда я оказал неоценимую услугу своему экипажу, конкуренты с «Элизабеты» во все бинокли наблюдали за «Микинесом». И после регаты за ужином восторженно рассказывали:
- …и тут мы видим, как Леша в два грациозных прыжка вручную переносит парус, в то время как мы, полные опасений вылететь за борт, пытаемся сделать то же самое, хватаясь на палубе за все подряд.
Главное - вовремя засветиться. Золотое правило пиара. Реноме отважного матроса обеспечено, можно расслабиться. Пойду сяду на пенек.