Как исправить американскую полицию?
Порядок выше закона: полицейские силы убивают слишком много тех, кому они служат. Как это изменить?
Америка охвачена самыми массовыми и устойчивыми беспорядками с конца 1960-х гг. Они были вызваны актом полицейской жестокости, запечатлённым на камеру. Джордж Флойд (George Floyd), афроамериканец, предположительно использовал поддельные 20 долларов в круглосуточном магазине 25 мая. Дерек Шовен (Derek Chauvin) с тех пор был уволен из полиции Миннеаполиса и обвинён в убийстве, надел наручники на Мистера Флойда, который, сославшись на клаустрофобию, отказался сесть в полицейскую машину. Мистер Шовен, белый человек, толкнул его на землю и прижимал коленом шею Мистера Флойда почти девять минут, и почти три из них после того, как коллеги Мистера Шовена не смогли обнаружить пульс Мистера Флойда.
В последующие дни американцы видели, что их полицейские силы выглядят и действуют не так, как государственные служащие, поклявшиеся защищать своих сограждан, а как армия вторжения. Полицейский в Бруклине сорвал с протестующего маску, чтобы брызнуть ему перцем в лицо. Днем ранее, также в Нью-Йорке, офицер полиции, как сообщается, назвал молодую протестующую женщину "тупой гребаной сукой", прежде чем швырнуть ее на тротуар достаточно сильно, чтобы оставить ее сотрясенной, с припадком. Фаланга полицейских, штурмующих жилую улицу в Миннеаполисе, остановилась, чтобы выстрелить из баллончиков с краской в женщину на ее собственном крыльце. Полиция по всей Америке применяла слезоточивый газ к мирным протестующим, и, по данным Комитета по защите журналистов, было зафиксировано около 250 случаев избиения репортеров, нападения на них со слезоточивым газом и выстрелов перцовыми шариками.
Такие действия способствовали разжиганию и дальнейшей легитимизации беспорядков, в результате которых по меньшей мере 11 человек были убиты, сотни ранены и почти 10.000 арестованы по всей Америке. В широко читаемой статье, опубликованной 1 июня, Барак Обама утверждал, что протесты „представляют собой подлинное и законное разочарование из-за десятилетней неспособности реформировать полицейскую практику“. И он прав. Но признать это разочарование гораздо легче, чем реформировать дьявольски сложный институт американской полиции.
Одна из причин такой сложности заключается в том, что, в отличие от полиции в большинстве европейских стран, американская полиция в основном является местной. Существует почти 18.000 правоохранительных органов, большинство из них небольшие, только 65 из них федеральные. В общей сложности они нанимают около 800.000 офицеров. Начальники, назначаемые мэрами, возглавляют большинство департаментов крупных городов. Избранные шерифы возглавляют большинство окружных сил.
Кроме того, в отличие от большинства полицейских сил в других странах, американская полиция патрулирует хорошо вооруженную страну. Это может сделать их работу опасной - в период с 2000 по 2014 год 2445 человек погибли при исполнении служебных обязанностей, по сравнению всего с 25 в Великобритании. Но полиция также ведет ответный огонь, убивая около 1000 человек каждый год. Вероятность того, что афроамериканцы будут убиты полицией, почти в три раза выше, чем для белых. На самом деле, быть убитым полицией в настоящее время является шестой ведущей причиной смерти для молодых чернокожих мужчин. Афроамериканцы более скорее могут быть осужденными и отбывать более длительные сроки наказания, чем белые, осужденные за то же преступление; они составляют 13% взрослого населения, но 33% заключенного населения.
Многие ссылались на эти различия как на свидетельство системного расизма в американской полиции - и действительно, призывы к реформе часто начинаются с признания и работы по искоренению таких предубеждений. Не все в этом убеждены. Роберт О'Брайен, советник президента Дональда Трампа по национальной безопасности, сказал CNN 31 мая, что хотя „есть некоторые плохие полицейские, которые являются расистами“, он не думал, что существует «системный расизм». Но системный расизм не означает, что все офицеры являются расистами или плохими людьми; это означает, что система действует в расово предвзятой манере независимо от индивидуальных мотиваций. Мистер О'Брайен, несомненно, прав в том, что не все офицеры являются расистами, но учитывая огромное расовое неравенство в системе уголовного правосудия, для которой полиция является впускным клапаном - его скептицизм трудно оправдать.
Некоторые утверждают, что искоренить скрытые предубеждения офицеров может помочь образование. Но доказательства того, что это работает, неоднозначны, не в последнюю очередь потому, что многие реагируют так же, как Мистер О'Брайен, рассматривая обсуждение скрытой предвзятости как атаку на личности отдельных офицеров. Филипп Атиба Гофф (Phillip Atiba Goff), возглавляющий аналитический центр "Центр полицейской справедливости" (Centre for Policing Equity), вкладывает своё убеждение в исследование проблемы и в обучение.
К сожалению, достоверные данные о полиции и расовых предубеждениях трудно получить, как отметил г-н Гофф в своей статье в 2012 году, написанной в соавторстве с Кимберли Барсамян Каном, озаглавленной «Расовые предубеждения в полиции: почему мы знаем меньше, чем должны». Проблема заключается не только в том, что практика сбора данных в различных правоохранительных органах весьма различна. Кроме того, собранные данные редко носят диспозитивный характер. Как писал в этой статье г-н Гофф, „если латиноамериканцев арестовывают в два раза больше, чем их представителей в данном населенном пункте, означает ли это, что в их районах слишком много или слишком мало офицеров? Точно так же, если чернокожих останавливают в два раза выше их представленности в данном населении, то это происходит потому, что они совершают больше преступлений (как те, кто сталкивается с дискриминацией в сфере занятости, жилья, здравоохранения, накопления богатства и образования), или потому, что полиция предвзято относится к ним?“
В апреле дерзкий проект, который финансирует амбициозные идеи, объявил, что он даст институту г-на Гоффа $30 млн для расширения своего проекта Compstat for Justice (Compstat - это управляемая статистикой программа управления, используемая многими полицейскими департаментами), которая будет отслеживать данные полиции, когда и где полиция останавливала людей или применяла силу, и накладывать их на перепись и геопространственные данные. Г-н Гофф надеется определить, когда и где изменение полицейской политики может улучшить результаты.
В качестве примера он вспоминает работу в Миннеаполисе, где обнаружил, что непропорционально большое число инцидентов, в которых полиция применяла силу, связано с наркоманами или психически больными. „Это не означает, что полицейская политика нацелена на людей с серьезными психическими заболеваниями“, - объясняет он. И это не свидетельствует о враждебности полиции. „В какой-то степени“, - говорит Мистер Гофф, - „мы знаем, что их целью были звонки в 911, и [когда эти звонки поступают], правоохранительные органы не могут сказать: "я думаю, что вы расист; мы не придем".“ Без улучшения социальных служб полиция должна реагировать, и улучшение их подготовки для работы с психически больными должно привести к меньшему применению силы, что приведет к меньшему количеству травм и улучшению отношений между полицией и общинами, которым они служат.
Еще один день в Кэмдене
Некоторые полицейские силы взяли на себя ответственность за улучшение общественных отношений. Многие начальники полиции, и что еще более необычно, профсоюзы полицейских, которые обычно не критикуют рядовых офицеров, - осудили действия мистера Шовена. Во Флинте, штат Мичиган, и Кэмдене, штат Нью-Джерси, старшие офицеры даже присоединились к марширующим. „До субботы“ (когда состоялся марш Кэмдена), - сказал Джозеф Высоцкий, начальник городской полиции, - „я никогда не делал знака мира.“ - А теперь, говорит он, офицеры и ординаторы делают знаки друг другу.
Кэмден, город с населением около 74.000 человек, расположенный на другом берегу реки Делавэр от Пенсильвании, принял необычный подход к реформе полиции. В течение многих лет он был одним из самых жестоких городов Америки, с пятым по величине уровнем убийств в стране в 2012 году, когда было убито 67 человек. В следующем году он распустил свое 141-летнее полицейское управление и восстановил его в качестве общегосударственной силы, наняв обратно большинство уволенных офицеров с более низкими зарплатами и с меньшим количеством льгот. Но новые силы расширились - они насчитывают более 400 офицеров по сравнению со 175 в 2011 году, и уделили особое внимание отношениям с общинами и обучению, в частности тому, как успокоить нестабильную ситуацию без применения силы.
В некоторых местах обучение деэскалации, как и обучение с неявной предвзятостью, стало списком отметок: проводится однодневный курс, и вдруг офицер узнаёт, как деэскалировать или преодолеть все неявные предубеждения. Но, подчеркивает господин Высоцкий, „вам постоянно приходится усиливать тренировки.“ Его полицейские силы имеют детальную политику применения силы, которой придерживаются офицеры. Когда офицер применяет силу, командир дозора просматривает видеозапись инцидента с камеры наблюдения, как и отдел внутренних дел, который информирует господина Высоцкого. Затем офицер и старший офицер вместе просматривают отснятый материал.
„Когда вы нажимаете кнопку play“, - говорит Мистер Высоцкий, - „их перспектива меняется. Они это видят. Мы замедляемся и критикуем то, что они делают.“ Похоже, что это работает: в 2014 году граждане подали 65 жалоб на чрезмерную силу. По мере улучшения отношений между полицией и обществом Кэмден становился все более безопасным: в 2018 году в нем было совершено менее трети убийств, совершенных в 2012 году. Как объяснил юрист, который помогал полиции крупного города в ее реформах, „сообщество, которое больше доверяет полиции, это сообщество более склонно давать полиции информацию о преступности, сотрудничать с полицией в вопросах качества жизни и помогать полиции делать то, что им нужно, чтобы сохранить безопасность. Сообщества, которые не доверяют полиции, имеют более низкие показатели раскрытия убийств“.
Политика применения силы Кэмдена отмечает, что офицеры, нарушающие ее, могут столкнуться с «дисциплинарными мерами, вплоть до увольнения». Однако в большинстве стран Америки профсоюзы полицейских затрудняют увольнение или дисциплинирование сотрудников. В Чикаго, например, офицеры не обязаны давать показания следователям до 24 часов после стрельбы. Джейни Харто, бывший начальник полиции в Миннеаполисе, жаловалась, что профсоюз и уполномоченные им арбитры восстановили в должности офицеров, которых она хотела уволить.
Профсоюз Миннеаполиса обошел запрет, который Джейкоб Фрей, мэр города, наложил на «воинскую подготовку» полицейских. Многие обвиняют такую подготовку наряду с постоянным потоком оружия военного образца из пентагоновских распродаж излишков оружия в содействии милитаризации полиции. Помимо прочего, программа Пентагона дала полицейскому департаменту, обслуживающему государственные школы Лос-Анджелеса, три гранатомета в 2014 году (округ вернул их, хотя сохранил 61 винтовку и противоминную бронированную машину). В статье Джонатана Муммоло, политолога из Принстона, было показано, что милитаризация полиции не способствует повышению общественной безопасности, а также подрывает общественное доверие к полиции.
Это имеет смысл: военные силы предназначены для победы в войнах, а не для доверия. Цели армии и полиции различаются. Армия убивает своих врагов. Предполагается, что полиция должна служить американцам и защищать их, не нарушая их гражданских прав, а также отвечать за последствия нарушения этих прав.
Но когда дело доходит до убийства, мало кто из офицеров сталкивается с последствиями. Прокуроры неохотно выдвигают обвинения против полиции. Чтобы продвинуться по карьерной лестнице, им нужно завоевать судимость; чтобы осудить людей, им нужна полиция для дачи показаний. Полиция не будет помогать прокурорам, которые преследуют полицейских. В статье Николь Гонсалес Ван Клив, социолога из Университета Брауна, изучающего отношения прокурора и полиции, и Сомиля Триведи, юриста Американского союза гражданских свобод, описывается „сложная культура, в которой полиция создавала дела для прокуроров, которые, в свою очередь, должны были подчиняться офицерам в качестве профессиональной вежливости“.
Мисс Ван Клив заметила, что когда мистер Шовен душил Мистера Флойда, тот „смотрел прямо в камеру. Он не выглядел встревоженным или взволнованным. Он знал, что его снимают и следят за ним. Вы не сделаете этого, если не будете знать, что прокуроры не собираются предъявлять вам обвинение“. Под давлением прокуроры предъявили обвинение мистеру Шовену. Но полицейские редко бывают осуждены за убийство человека.
Полиция также обладает функциональным иммунитетом от гражданских исков, благодаря доктрине, известной как «квалификационный иммунитет». Это позволяет государственным служащим отклонять судебные иски при условии, что их контакты не нарушают, как пояснил Верховный Суд, „четко установленных законных или конституционных прав“. Суды трактуют «четко установленный» с ошеломляющей энергией: апелляционный суд отклонил иск против офицеров, обвиняемых в краже сотен тысяч долларов наличными и редких монет при исполнении ордера на обыск, потому что „не было четко установленного закона, утверждающего, что офицеры нарушают четвертую или 14-ю поправку, когда они крадут имущество, арестованное в соответствии с ордером“.
Поскольку суды - это узкий путь для реформ, некоторые стали выступать за то, чтобы бить правоохранительные органы там, где это больно: прямо в бюджет. Адвокаты по меньшей мере в 15 городах проводят кампании, направленные на то, чтобы обезопасить полицию и использовать полученные деньги на другие социальные услуги. Алекс Витале, профессор Бруклинского колледжа и защитник дефандинга, говорит, что люди предполагают „проблема в том, что отдельные офицеры не выполняют свою работу должным образом, когда проблема на самом деле заключается в том, что их попросили сделать слишком большую работу“. Полиции было предложено обеспечить безопасность в школах, реагировать на кризисы психического здоровья людей и передозировки наркотиков. „Полиция - это применение силы“, - объясняет мистер Витале. „Это должно быть последнее средство... Мы не хотим еще одной общественной встречи с полицией. Мы хотим, чтобы они исчезли из нашей жизни.“
Закон и порядок
У Барри Фридмана, который руководит проектом полиции Нью-Йоркского университета, есть более простое предложение: четкое законодательство. Менее трети государств приняли законы о применении силы. „Везде, где есть правительство, мы издаем законы. Мы устанавливаем правила и политику. Мы не просто оставляем за регулируемым субъектом право устанавливать свои собственные правила.“ По его мнению, законодатели Штатов и городов при участии общественности должны принимать законы, регулирующие деятельность полиции, а не саму полицию. Это будет тяжелый подъем: прокуроры и полицейские профсоюзы сделают жизнь (то есть переизбрание) трудной для недружественных политиков, в то время как те, кто получает наибольшую выгоду - люди с низкими доходами, которые чаще всего взаимодействуют с полицией, - часто политически отстранены.
Поскольку большинство полицейских ведомств являются местными, регулирование их деятельности является местной обязанностью. Но федеральное правительство все еще играет определенную роль в реформе полиции, или, по крайней мере, играло ее в предыдущих администрациях. Министерство юстиции может предложить свои рекомендации. Администрация господина Обамы вложила значительные средства в реформу полиции. В ответ на убийство Майкла Брауна, безоружного молодого чернокожего человека, в Фергюсоне, штат Миссури, в 2014 году г-н Обама создал президентскую целевую группу по вопросам полицейской деятельности в 21 веке, которая подготовила обширный набор рекомендаций по модернизации полицейской практики. Он также увеличил финансирование ориентированных на общество полицейских служб (cops), программы Министерства юстиции по улучшению отношений между полицией и обществом, которую г-н Трамп неоднократно пытался сократить.
Федеральное правительство может расследовать и преследовать ведомства за нарушение конституционных прав граждан. Такие расследования могут привести к принятию постановлений о согласии, которые представляют собой соглашения между департаментом и Министерством юстиции, направленные на то, чтобы избежать затяжных судебных разбирательств. Обе стороны договорились о реформировании полицейской практики, которую курирует независимый федеральный наблюдатель. Администрация господина Обамы провела расследование в 25 департаментах и привела в исполнение 14 указов о согласии. Администрация господина Трампа заметно сократила такие расследования.
Г-н Трамп и его генеральный прокурор Уильям Барр сделали проформу признания законности протестов, но были гораздо более восторженными в отношении, по словам г-на Барра, „задержания и предъявления обвинений жестоким радикальным агитаторам“. Господин Трамп призвал мэров и губернаторов использовать свои полицейские силы, чтобы «доминировать» над протестующими. Это может сработать в краткосрочной перспективе. Но Таймс-Сквер - это не площадь Тяньаньмэнь, и Америка не может подавить свой выход из этой проблемы. Законные обиды, оставленные без внимания, будут гноиться. Американцы вышли на улицы шесть лет назад, после того как был убит Майкл Браун. Им не нужно возвращаться еще через шесть часов.
The Economist. Перевод: Правдинформ
Америка охвачена самыми массовыми и устойчивыми беспорядками с конца 1960-х гг. Они были вызваны актом полицейской жестокости, запечатлённым на камеру. Джордж Флойд (George Floyd), афроамериканец, предположительно использовал поддельные 20 долларов в круглосуточном магазине 25 мая. Дерек Шовен (Derek Chauvin) с тех пор был уволен из полиции Миннеаполиса и обвинён в убийстве, надел наручники на Мистера Флойда, который, сославшись на клаустрофобию, отказался сесть в полицейскую машину. Мистер Шовен, белый человек, толкнул его на землю и прижимал коленом шею Мистера Флойда почти девять минут, и почти три из них после того, как коллеги Мистера Шовена не смогли обнаружить пульс Мистера Флойда.
В последующие дни американцы видели, что их полицейские силы выглядят и действуют не так, как государственные служащие, поклявшиеся защищать своих сограждан, а как армия вторжения. Полицейский в Бруклине сорвал с протестующего маску, чтобы брызнуть ему перцем в лицо. Днем ранее, также в Нью-Йорке, офицер полиции, как сообщается, назвал молодую протестующую женщину "тупой гребаной сукой", прежде чем швырнуть ее на тротуар достаточно сильно, чтобы оставить ее сотрясенной, с припадком. Фаланга полицейских, штурмующих жилую улицу в Миннеаполисе, остановилась, чтобы выстрелить из баллончиков с краской в женщину на ее собственном крыльце. Полиция по всей Америке применяла слезоточивый газ к мирным протестующим, и, по данным Комитета по защите журналистов, было зафиксировано около 250 случаев избиения репортеров, нападения на них со слезоточивым газом и выстрелов перцовыми шариками.
Такие действия способствовали разжиганию и дальнейшей легитимизации беспорядков, в результате которых по меньшей мере 11 человек были убиты, сотни ранены и почти 10.000 арестованы по всей Америке. В широко читаемой статье, опубликованной 1 июня, Барак Обама утверждал, что протесты „представляют собой подлинное и законное разочарование из-за десятилетней неспособности реформировать полицейскую практику“. И он прав. Но признать это разочарование гораздо легче, чем реформировать дьявольски сложный институт американской полиции.
Одна из причин такой сложности заключается в том, что, в отличие от полиции в большинстве европейских стран, американская полиция в основном является местной. Существует почти 18.000 правоохранительных органов, большинство из них небольшие, только 65 из них федеральные. В общей сложности они нанимают около 800.000 офицеров. Начальники, назначаемые мэрами, возглавляют большинство департаментов крупных городов. Избранные шерифы возглавляют большинство окружных сил.
Кроме того, в отличие от большинства полицейских сил в других странах, американская полиция патрулирует хорошо вооруженную страну. Это может сделать их работу опасной - в период с 2000 по 2014 год 2445 человек погибли при исполнении служебных обязанностей, по сравнению всего с 25 в Великобритании. Но полиция также ведет ответный огонь, убивая около 1000 человек каждый год. Вероятность того, что афроамериканцы будут убиты полицией, почти в три раза выше, чем для белых. На самом деле, быть убитым полицией в настоящее время является шестой ведущей причиной смерти для молодых чернокожих мужчин. Афроамериканцы более скорее могут быть осужденными и отбывать более длительные сроки наказания, чем белые, осужденные за то же преступление; они составляют 13% взрослого населения, но 33% заключенного населения.
Многие ссылались на эти различия как на свидетельство системного расизма в американской полиции - и действительно, призывы к реформе часто начинаются с признания и работы по искоренению таких предубеждений. Не все в этом убеждены. Роберт О'Брайен, советник президента Дональда Трампа по национальной безопасности, сказал CNN 31 мая, что хотя „есть некоторые плохие полицейские, которые являются расистами“, он не думал, что существует «системный расизм». Но системный расизм не означает, что все офицеры являются расистами или плохими людьми; это означает, что система действует в расово предвзятой манере независимо от индивидуальных мотиваций. Мистер О'Брайен, несомненно, прав в том, что не все офицеры являются расистами, но учитывая огромное расовое неравенство в системе уголовного правосудия, для которой полиция является впускным клапаном - его скептицизм трудно оправдать.
Некоторые утверждают, что искоренить скрытые предубеждения офицеров может помочь образование. Но доказательства того, что это работает, неоднозначны, не в последнюю очередь потому, что многие реагируют так же, как Мистер О'Брайен, рассматривая обсуждение скрытой предвзятости как атаку на личности отдельных офицеров. Филипп Атиба Гофф (Phillip Atiba Goff), возглавляющий аналитический центр "Центр полицейской справедливости" (Centre for Policing Equity), вкладывает своё убеждение в исследование проблемы и в обучение.
К сожалению, достоверные данные о полиции и расовых предубеждениях трудно получить, как отметил г-н Гофф в своей статье в 2012 году, написанной в соавторстве с Кимберли Барсамян Каном, озаглавленной «Расовые предубеждения в полиции: почему мы знаем меньше, чем должны». Проблема заключается не только в том, что практика сбора данных в различных правоохранительных органах весьма различна. Кроме того, собранные данные редко носят диспозитивный характер. Как писал в этой статье г-н Гофф, „если латиноамериканцев арестовывают в два раза больше, чем их представителей в данном населенном пункте, означает ли это, что в их районах слишком много или слишком мало офицеров? Точно так же, если чернокожих останавливают в два раза выше их представленности в данном населении, то это происходит потому, что они совершают больше преступлений (как те, кто сталкивается с дискриминацией в сфере занятости, жилья, здравоохранения, накопления богатства и образования), или потому, что полиция предвзято относится к ним?“
В апреле дерзкий проект, который финансирует амбициозные идеи, объявил, что он даст институту г-на Гоффа $30 млн для расширения своего проекта Compstat for Justice (Compstat - это управляемая статистикой программа управления, используемая многими полицейскими департаментами), которая будет отслеживать данные полиции, когда и где полиция останавливала людей или применяла силу, и накладывать их на перепись и геопространственные данные. Г-н Гофф надеется определить, когда и где изменение полицейской политики может улучшить результаты.
В качестве примера он вспоминает работу в Миннеаполисе, где обнаружил, что непропорционально большое число инцидентов, в которых полиция применяла силу, связано с наркоманами или психически больными. „Это не означает, что полицейская политика нацелена на людей с серьезными психическими заболеваниями“, - объясняет он. И это не свидетельствует о враждебности полиции. „В какой-то степени“, - говорит Мистер Гофф, - „мы знаем, что их целью были звонки в 911, и [когда эти звонки поступают], правоохранительные органы не могут сказать: "я думаю, что вы расист; мы не придем".“ Без улучшения социальных служб полиция должна реагировать, и улучшение их подготовки для работы с психически больными должно привести к меньшему применению силы, что приведет к меньшему количеству травм и улучшению отношений между полицией и общинами, которым они служат.
Еще один день в Кэмдене
Некоторые полицейские силы взяли на себя ответственность за улучшение общественных отношений. Многие начальники полиции, и что еще более необычно, профсоюзы полицейских, которые обычно не критикуют рядовых офицеров, - осудили действия мистера Шовена. Во Флинте, штат Мичиган, и Кэмдене, штат Нью-Джерси, старшие офицеры даже присоединились к марширующим. „До субботы“ (когда состоялся марш Кэмдена), - сказал Джозеф Высоцкий, начальник городской полиции, - „я никогда не делал знака мира.“ - А теперь, говорит он, офицеры и ординаторы делают знаки друг другу.
Кэмден, город с населением около 74.000 человек, расположенный на другом берегу реки Делавэр от Пенсильвании, принял необычный подход к реформе полиции. В течение многих лет он был одним из самых жестоких городов Америки, с пятым по величине уровнем убийств в стране в 2012 году, когда было убито 67 человек. В следующем году он распустил свое 141-летнее полицейское управление и восстановил его в качестве общегосударственной силы, наняв обратно большинство уволенных офицеров с более низкими зарплатами и с меньшим количеством льгот. Но новые силы расширились - они насчитывают более 400 офицеров по сравнению со 175 в 2011 году, и уделили особое внимание отношениям с общинами и обучению, в частности тому, как успокоить нестабильную ситуацию без применения силы.
В некоторых местах обучение деэскалации, как и обучение с неявной предвзятостью, стало списком отметок: проводится однодневный курс, и вдруг офицер узнаёт, как деэскалировать или преодолеть все неявные предубеждения. Но, подчеркивает господин Высоцкий, „вам постоянно приходится усиливать тренировки.“ Его полицейские силы имеют детальную политику применения силы, которой придерживаются офицеры. Когда офицер применяет силу, командир дозора просматривает видеозапись инцидента с камеры наблюдения, как и отдел внутренних дел, который информирует господина Высоцкого. Затем офицер и старший офицер вместе просматривают отснятый материал.
„Когда вы нажимаете кнопку play“, - говорит Мистер Высоцкий, - „их перспектива меняется. Они это видят. Мы замедляемся и критикуем то, что они делают.“ Похоже, что это работает: в 2014 году граждане подали 65 жалоб на чрезмерную силу. По мере улучшения отношений между полицией и обществом Кэмден становился все более безопасным: в 2018 году в нем было совершено менее трети убийств, совершенных в 2012 году. Как объяснил юрист, который помогал полиции крупного города в ее реформах, „сообщество, которое больше доверяет полиции, это сообщество более склонно давать полиции информацию о преступности, сотрудничать с полицией в вопросах качества жизни и помогать полиции делать то, что им нужно, чтобы сохранить безопасность. Сообщества, которые не доверяют полиции, имеют более низкие показатели раскрытия убийств“.
Политика применения силы Кэмдена отмечает, что офицеры, нарушающие ее, могут столкнуться с «дисциплинарными мерами, вплоть до увольнения». Однако в большинстве стран Америки профсоюзы полицейских затрудняют увольнение или дисциплинирование сотрудников. В Чикаго, например, офицеры не обязаны давать показания следователям до 24 часов после стрельбы. Джейни Харто, бывший начальник полиции в Миннеаполисе, жаловалась, что профсоюз и уполномоченные им арбитры восстановили в должности офицеров, которых она хотела уволить.
Профсоюз Миннеаполиса обошел запрет, который Джейкоб Фрей, мэр города, наложил на «воинскую подготовку» полицейских. Многие обвиняют такую подготовку наряду с постоянным потоком оружия военного образца из пентагоновских распродаж излишков оружия в содействии милитаризации полиции. Помимо прочего, программа Пентагона дала полицейскому департаменту, обслуживающему государственные школы Лос-Анджелеса, три гранатомета в 2014 году (округ вернул их, хотя сохранил 61 винтовку и противоминную бронированную машину). В статье Джонатана Муммоло, политолога из Принстона, было показано, что милитаризация полиции не способствует повышению общественной безопасности, а также подрывает общественное доверие к полиции.
Это имеет смысл: военные силы предназначены для победы в войнах, а не для доверия. Цели армии и полиции различаются. Армия убивает своих врагов. Предполагается, что полиция должна служить американцам и защищать их, не нарушая их гражданских прав, а также отвечать за последствия нарушения этих прав.
Но когда дело доходит до убийства, мало кто из офицеров сталкивается с последствиями. Прокуроры неохотно выдвигают обвинения против полиции. Чтобы продвинуться по карьерной лестнице, им нужно завоевать судимость; чтобы осудить людей, им нужна полиция для дачи показаний. Полиция не будет помогать прокурорам, которые преследуют полицейских. В статье Николь Гонсалес Ван Клив, социолога из Университета Брауна, изучающего отношения прокурора и полиции, и Сомиля Триведи, юриста Американского союза гражданских свобод, описывается „сложная культура, в которой полиция создавала дела для прокуроров, которые, в свою очередь, должны были подчиняться офицерам в качестве профессиональной вежливости“.
Мисс Ван Клив заметила, что когда мистер Шовен душил Мистера Флойда, тот „смотрел прямо в камеру. Он не выглядел встревоженным или взволнованным. Он знал, что его снимают и следят за ним. Вы не сделаете этого, если не будете знать, что прокуроры не собираются предъявлять вам обвинение“. Под давлением прокуроры предъявили обвинение мистеру Шовену. Но полицейские редко бывают осуждены за убийство человека.
Полиция также обладает функциональным иммунитетом от гражданских исков, благодаря доктрине, известной как «квалификационный иммунитет». Это позволяет государственным служащим отклонять судебные иски при условии, что их контакты не нарушают, как пояснил Верховный Суд, „четко установленных законных или конституционных прав“. Суды трактуют «четко установленный» с ошеломляющей энергией: апелляционный суд отклонил иск против офицеров, обвиняемых в краже сотен тысяч долларов наличными и редких монет при исполнении ордера на обыск, потому что „не было четко установленного закона, утверждающего, что офицеры нарушают четвертую или 14-ю поправку, когда они крадут имущество, арестованное в соответствии с ордером“.
Поскольку суды - это узкий путь для реформ, некоторые стали выступать за то, чтобы бить правоохранительные органы там, где это больно: прямо в бюджет. Адвокаты по меньшей мере в 15 городах проводят кампании, направленные на то, чтобы обезопасить полицию и использовать полученные деньги на другие социальные услуги. Алекс Витале, профессор Бруклинского колледжа и защитник дефандинга, говорит, что люди предполагают „проблема в том, что отдельные офицеры не выполняют свою работу должным образом, когда проблема на самом деле заключается в том, что их попросили сделать слишком большую работу“. Полиции было предложено обеспечить безопасность в школах, реагировать на кризисы психического здоровья людей и передозировки наркотиков. „Полиция - это применение силы“, - объясняет мистер Витале. „Это должно быть последнее средство... Мы не хотим еще одной общественной встречи с полицией. Мы хотим, чтобы они исчезли из нашей жизни.“
Закон и порядок
У Барри Фридмана, который руководит проектом полиции Нью-Йоркского университета, есть более простое предложение: четкое законодательство. Менее трети государств приняли законы о применении силы. „Везде, где есть правительство, мы издаем законы. Мы устанавливаем правила и политику. Мы не просто оставляем за регулируемым субъектом право устанавливать свои собственные правила.“ По его мнению, законодатели Штатов и городов при участии общественности должны принимать законы, регулирующие деятельность полиции, а не саму полицию. Это будет тяжелый подъем: прокуроры и полицейские профсоюзы сделают жизнь (то есть переизбрание) трудной для недружественных политиков, в то время как те, кто получает наибольшую выгоду - люди с низкими доходами, которые чаще всего взаимодействуют с полицией, - часто политически отстранены.
Поскольку большинство полицейских ведомств являются местными, регулирование их деятельности является местной обязанностью. Но федеральное правительство все еще играет определенную роль в реформе полиции, или, по крайней мере, играло ее в предыдущих администрациях. Министерство юстиции может предложить свои рекомендации. Администрация господина Обамы вложила значительные средства в реформу полиции. В ответ на убийство Майкла Брауна, безоружного молодого чернокожего человека, в Фергюсоне, штат Миссури, в 2014 году г-н Обама создал президентскую целевую группу по вопросам полицейской деятельности в 21 веке, которая подготовила обширный набор рекомендаций по модернизации полицейской практики. Он также увеличил финансирование ориентированных на общество полицейских служб (cops), программы Министерства юстиции по улучшению отношений между полицией и обществом, которую г-н Трамп неоднократно пытался сократить.
Федеральное правительство может расследовать и преследовать ведомства за нарушение конституционных прав граждан. Такие расследования могут привести к принятию постановлений о согласии, которые представляют собой соглашения между департаментом и Министерством юстиции, направленные на то, чтобы избежать затяжных судебных разбирательств. Обе стороны договорились о реформировании полицейской практики, которую курирует независимый федеральный наблюдатель. Администрация господина Обамы провела расследование в 25 департаментах и привела в исполнение 14 указов о согласии. Администрация господина Трампа заметно сократила такие расследования.
Г-н Трамп и его генеральный прокурор Уильям Барр сделали проформу признания законности протестов, но были гораздо более восторженными в отношении, по словам г-на Барра, „задержания и предъявления обвинений жестоким радикальным агитаторам“. Господин Трамп призвал мэров и губернаторов использовать свои полицейские силы, чтобы «доминировать» над протестующими. Это может сработать в краткосрочной перспективе. Но Таймс-Сквер - это не площадь Тяньаньмэнь, и Америка не может подавить свой выход из этой проблемы. Законные обиды, оставленные без внимания, будут гноиться. Американцы вышли на улицы шесть лет назад, после того как был убит Майкл Браун. Им не нужно возвращаться еще через шесть часов.
The Economist. Перевод: Правдинформ