Мои ученики
Когда деревья были большими, а я маленькой, я хотела быть учителем и играла в школу, тщательно рассаживала за парты свои игрушки: кукла Наташа, кукла Альбина, собака Альма, обезьяна Андрей, лев Кирилл, тигр Амба.
На стуле стояла доска (кусок картона), в руках мел, стоя перед ними, я рассказывала сказки, рисовала на доске и вытирала влажной тряпкой пальчики. Мои руки пахли влажной тряпкой и мелом.
У каждого моего ученика была тетрадка, я вместо них писала буквы, рисовала рисунки, потом собирала и проверяла.
Я говорила с ними, проверяла задания и ставила оценки. Отдельно был журнал, куда я вносила их балы.
Потом собирала своих учеников и складывала в ящик.
Я видела себя взрослой девушкой, учительницей младших классов. Своих детей я учила буквам и цифрам.
А когда я стала взрослой, с девятнадцати лет я стала преподавать в школе, но я была не в младших классах, а с пятого по одиннадцатый класс я преподавала английский язык. Я точно так же писала буквы, и руки мои пахли мелом и влажной тряпкой. Только дети сами писали в тетрадках, и я проверяла по вечерам их работы - мои сверстники ходили на свидания и держали друг друга за руки, мои руки пахли мелом, я никого не держала за руку.
По замене я была в одиннадцатом классе, и с последней парты я заметила взрослый взгляд на меня.
Костя, выпускник. Он не слушал меня, он целовал меня глазами.
Мне стало жарко и неловко вести урок.
Вместо эссе на свободную тему, он написал на двойном листочке: "I love you!! I will kiss you!"
Потом с больничного вышел их преподаватель и мне не пришлось возвращать их листочки. Это записка осталась у меня.
Через несколько лет я пришла на встречу выпускников, преподавала я в той школе, которую заканчивала. Там я встретила Костю, узнать я смогла его по взгляду
Встреча перенеслась к кому-то домой. Выпускались мы в разные годы, но он был товарищем моего одноклассника, мы оказались в одной компании.
Нас так много набилось в лифт, я была прижата к нему, он дышал мне в шею, и уже неловко было называть меня на "вы".
Мне показалось, но я четко ощутила, что он лизнул меня в шею.
На стуле стояла доска (кусок картона), в руках мел, стоя перед ними, я рассказывала сказки, рисовала на доске и вытирала влажной тряпкой пальчики. Мои руки пахли влажной тряпкой и мелом.
У каждого моего ученика была тетрадка, я вместо них писала буквы, рисовала рисунки, потом собирала и проверяла.
Я говорила с ними, проверяла задания и ставила оценки. Отдельно был журнал, куда я вносила их балы.
Потом собирала своих учеников и складывала в ящик.
Я видела себя взрослой девушкой, учительницей младших классов. Своих детей я учила буквам и цифрам.
А когда я стала взрослой, с девятнадцати лет я стала преподавать в школе, но я была не в младших классах, а с пятого по одиннадцатый класс я преподавала английский язык. Я точно так же писала буквы, и руки мои пахли мелом и влажной тряпкой. Только дети сами писали в тетрадках, и я проверяла по вечерам их работы - мои сверстники ходили на свидания и держали друг друга за руки, мои руки пахли мелом, я никого не держала за руку.
По замене я была в одиннадцатом классе, и с последней парты я заметила взрослый взгляд на меня.
Костя, выпускник. Он не слушал меня, он целовал меня глазами.
Мне стало жарко и неловко вести урок.
Вместо эссе на свободную тему, он написал на двойном листочке: "I love you!! I will kiss you!"
Потом с больничного вышел их преподаватель и мне не пришлось возвращать их листочки. Это записка осталась у меня.
Через несколько лет я пришла на встречу выпускников, преподавала я в той школе, которую заканчивала. Там я встретила Костю, узнать я смогла его по взгляду
Встреча перенеслась к кому-то домой. Выпускались мы в разные годы, но он был товарищем моего одноклассника, мы оказались в одной компании.
Нас так много набилось в лифт, я была прижата к нему, он дышал мне в шею, и уже неловко было называть меня на "вы".
Мне показалось, но я четко ощутила, что он лизнул меня в шею.