Художник
Честно говоря, мне всегда казалось, что для того чтобы называться художником надо хотя бы уметь рисовать. Возможно, я заблуждалась. Но лично для меня художники это Айвазовский, Шишкин, Васнецов… Я даже Малевича не сильно воспринимаю. Ну, как говорится: на вкус и цвет…
Но вот чего я совсем не понимаю, так это почему считают художником Павленского. Что в его действиях можно отнести к искусству? Что относится к психиатрии, я понимаю, а к искусству нет.
И вот, когда я попыталась понять, что такого высокохудожественного в его деятельности находят «ценители», мне вспомнился отрывок из Бушкова (Сварог, нечаянный король), который показался мне настолько подходящим, что я просто не могу не поделиться.
«…«В дурдом его, что ли? - угрюмо подумал Сварог. - Интересно, а есть ли здесь дурдом? Как-то не успел выяснить, кто ж знал, что понадобится…»
И тут его осенило. Он даже осклабился от удовольствия. И щелкнул пальцами, громко приказав:
- Карандаш и бумагу! Живо!
За спиной послышался тихий топоток, энергичное перешептывание дворцовых лакеев. Буквально через полминуты кто-то, возникнув за спиной Сварога, почтительно протянул ему большой лист белейшей бумаги и остро заточенный карандаш.
Сварог отмахнулся:
- Это не мне. Отдайте этому господину… Любезный мэтр, не будете ли вы столь любезны нарисовать мне лошадку? Обыкновенную лошадку?
Пухлощекий художник уставился на него изумленно и тупо. Растерянно вертел в руках бумагу.
- Король приказывает, - сказал Сварог с садистским наслаждением.
- Король приказывает, ты слышал? - обрадованно поддержал глэрд Таварош, еще ничего не понявший, но заметно воодушевившийся.
Художник коснулся бумаги остро заточенным грифелем, провел несколько линий. Уронил руки, понурил голову. Едва слышным шепотом сообщил:
- Не получится…
- А почему? - безжалостным голосом коронного прокурора наседал Сварог. - Не умеете, а? Отвечайте, когда вас король спрашивает!
- Отвечать, когда спрашивает его величество! - заорал сияющий Таварош.
- Так не умеете? - спросил Сварог ласковее. - Я правильно понял?
- Не умею, ваше величество, - кивнул художник, не поднимая глаз.
- А домик нарисовать сумеете?
- Нет…
- Кошечку? - не отставал Сварог. - Птичку? Собачку? Уличный фонарь? Вывеску для трактирщика? Что молчите? Выходит, вы умеете только это малевать? - показал он на испачканные холсты. - Ну вот, с вами кое-что проясняется…
- В каменоломни на годик, - в полный голос сказал Таварош. - У нас не одного шалопая таким вот творческим методом воспитали… Государь…
- Ну что вы, право, - сказал Сварог. - Не хотите же вы, чтобы наша держава приобрела среди соседей дурную славу места, где творческих людей отправляют в каменоломни за то, что у них есть свое видение мира… Эй, там, кто-нибудь! Походного казначея сюда.
За спиной опять по-мышиному тихо забегали лакеи. Вскоре в зале появился походный казначей, а в дворцовом просторечии «ходячий кошелек» - здоровенный детина, у которого на поясе висел тяжеленный кожаный кошель с отделениями для золота, серебра и меди. Согласно этикету, ему полагалось всюду сопровождать короля - на случай, если его величество пожелает оказать кому-то высокую милость в виде незамедлительной денежной награды.
- Подойдите сюда, - кивнул Сварог перепуганному художнику. - Подставьте-ка подол этого вашего балахона…
Запустил руки в кошель и высыпал в подол добрую пригоршню золотых монет. Прежде чем художник сумел что-то сообразить, громко распорядился:
- Секретаря сюда. С гербовой бумагой для королевских указов. Доставить этого субъекта на границы государства и разрешить беспрепятственно убраться, куда только пожелает. Назначить пенсион такого размера, чтобы хватило на скромную жизнь. И записать накрепко: если когда-нибудь окажется на территории моего королевства, будет незамедлительно повешен. Одним словом, баниция с веревкой. Сформулируйте сами, как полагается… Такова моя воля, - добавил он обязательную формулу. - Малую королевскую печать. С ее приложением указ вступает в силу. Все…»
Но вот чего я совсем не понимаю, так это почему считают художником Павленского. Что в его действиях можно отнести к искусству? Что относится к психиатрии, я понимаю, а к искусству нет.
И вот, когда я попыталась понять, что такого высокохудожественного в его деятельности находят «ценители», мне вспомнился отрывок из Бушкова (Сварог, нечаянный король), который показался мне настолько подходящим, что я просто не могу не поделиться.
«…«В дурдом его, что ли? - угрюмо подумал Сварог. - Интересно, а есть ли здесь дурдом? Как-то не успел выяснить, кто ж знал, что понадобится…»
И тут его осенило. Он даже осклабился от удовольствия. И щелкнул пальцами, громко приказав:
- Карандаш и бумагу! Живо!
За спиной послышался тихий топоток, энергичное перешептывание дворцовых лакеев. Буквально через полминуты кто-то, возникнув за спиной Сварога, почтительно протянул ему большой лист белейшей бумаги и остро заточенный карандаш.
Сварог отмахнулся:
- Это не мне. Отдайте этому господину… Любезный мэтр, не будете ли вы столь любезны нарисовать мне лошадку? Обыкновенную лошадку?
Пухлощекий художник уставился на него изумленно и тупо. Растерянно вертел в руках бумагу.
- Король приказывает, - сказал Сварог с садистским наслаждением.
- Король приказывает, ты слышал? - обрадованно поддержал глэрд Таварош, еще ничего не понявший, но заметно воодушевившийся.
Художник коснулся бумаги остро заточенным грифелем, провел несколько линий. Уронил руки, понурил голову. Едва слышным шепотом сообщил:
- Не получится…
- А почему? - безжалостным голосом коронного прокурора наседал Сварог. - Не умеете, а? Отвечайте, когда вас король спрашивает!
- Отвечать, когда спрашивает его величество! - заорал сияющий Таварош.
- Так не умеете? - спросил Сварог ласковее. - Я правильно понял?
- Не умею, ваше величество, - кивнул художник, не поднимая глаз.
- А домик нарисовать сумеете?
- Нет…
- Кошечку? - не отставал Сварог. - Птичку? Собачку? Уличный фонарь? Вывеску для трактирщика? Что молчите? Выходит, вы умеете только это малевать? - показал он на испачканные холсты. - Ну вот, с вами кое-что проясняется…
- В каменоломни на годик, - в полный голос сказал Таварош. - У нас не одного шалопая таким вот творческим методом воспитали… Государь…
- Ну что вы, право, - сказал Сварог. - Не хотите же вы, чтобы наша держава приобрела среди соседей дурную славу места, где творческих людей отправляют в каменоломни за то, что у них есть свое видение мира… Эй, там, кто-нибудь! Походного казначея сюда.
За спиной опять по-мышиному тихо забегали лакеи. Вскоре в зале появился походный казначей, а в дворцовом просторечии «ходячий кошелек» - здоровенный детина, у которого на поясе висел тяжеленный кожаный кошель с отделениями для золота, серебра и меди. Согласно этикету, ему полагалось всюду сопровождать короля - на случай, если его величество пожелает оказать кому-то высокую милость в виде незамедлительной денежной награды.
- Подойдите сюда, - кивнул Сварог перепуганному художнику. - Подставьте-ка подол этого вашего балахона…
Запустил руки в кошель и высыпал в подол добрую пригоршню золотых монет. Прежде чем художник сумел что-то сообразить, громко распорядился:
- Секретаря сюда. С гербовой бумагой для королевских указов. Доставить этого субъекта на границы государства и разрешить беспрепятственно убраться, куда только пожелает. Назначить пенсион такого размера, чтобы хватило на скромную жизнь. И записать накрепко: если когда-нибудь окажется на территории моего королевства, будет незамедлительно повешен. Одним словом, баниция с веревкой. Сформулируйте сами, как полагается… Такова моя воля, - добавил он обязательную формулу. - Малую королевскую печать. С ее приложением указ вступает в силу. Все…»