"Утрата середины" Зедльмайра и возвращенный Абсолют.
Недавно купила книгу Ханса Зедльмайра в Фаланстере. Полистала, удивилась, но купила: подумала, что так легче будет выстраивать критику. "Это строгая, но полная сочувствия диагностика современной цивилизации, понятой как тяжелый духовный недуг, главный симптом которого - утрата веры. Ханс Зедльмайр - один из самых выдающихся историков искусства XX века. Сочетание методологического радикализма и христианского консерватизма делает его взгляды актуальными и для современной культурно-исторической ситуации" - написано в аннотации к сборнику нескольких текстов австрияка.
Читаю. Современное ему искусство (авангард и т.д.) он описывает как недостачу - духовного содержания. Божественное в этом искусстве художники потеряли, сетует он. Зедльмайр сосредотачивается на критике методов "современного" искусства: вместо классической интенции к гармонии художники поднажали на изображение чистых форм - цвета, линии, фона и т.д. Искусство перестало быть искусством, пишет он, когда целью стали неклассические принципы. В отличие от него Гройс (много позднее, конечно) иначе интерпретирует "движение за чистоту искусства". Зачем же тогда перевели Зедльмайра? Снова возвращаемся к аннотации: методологический радикал и христианский консерватор, которому в искусстве не хватило привычных форм и по-знакомому размеченной духовности. Выдающийся историк искусства, актуальный и по сей день - продолжается аннотация.
Интересно, что сейчас авангардное и современное искусство стремится возвратить себе былую связь с трансцендентным. Например, в картинах Марка Ротко британские искусствоведы находят присутствие Абсолюта. Иначе понятого Абсолюта, т.е. Абсолюта в абсолютной степени. Не это ли потерянная духовность и гармония, о которой так сокрушался Зедльмайр? Разве дело не в том, что образы трансцендентного и Абсолюта бывают разными? Ведь искусство - это всего лишь образ, чего волноваться.
Но Зедльмайр прав. Он был крайне актуален для своего времени. Современное искусство как утрата середины, как упадок, импрессионизм как начальная стадия деградации - не эти ли слова сами собой напрашивались в инструменты описания кризиса Европы? Что произошло потом? Набежала французская волна с феноменологическими и постструктуралистскими описаниями и закрепила этот метод, воздействуя, как проявитель. Бог умер, автор умер, все поумирали, что осталось? Поверхность, тело, видимое. Даже Мерло-Понти со своим феноменологически перефразированным концептом "невидимого", а также Делез с отражениями кристаллов и хаосом связей-нитей так и не смогли удалиться от концентрации на объекте. Произведение искусства стало только объектом. И прав оказался Беньямин, который лишил произведение искусства ауры - все верно, все в духе времени. Ибо какая духовность во время войны и социальных потрясений? О какой духовности смеем мы говорить?
"Быть возвышенным - значит быть немодным" - так называлось недавнее интервью Подороги. Делез сказал, искусство теперь может отражать любой момент, пусть даже самый невзрачный. Аронсон стал говорить о банальном и искусстве. Но стоило ли теоретикам искусства терять связь с целью искусства? Идти на поводу у духа времени? А как же трансцендентное? А как же пограничная природа искусства? Его время закончилось, оно убито? Мы вынуждены созерцать лишь пустые прозрачные формы толерантного и унисексуального искусства, не поражающего воображение, но свидетельствующее о пределе формы и техники?
Я думаю, нет. И поэтому актуальность Зедльмайра только в том, что этим переводом издатели ставят большой вопрос - который отсутствовал ранее - а что, разве современное искусство - деградация? Что, разве стремление к чистому искусству нивелировало искусство? Мы не имеем больше права говорить об Абсолюте? Благодаря Зедльмайру - сегодня - русский читатель право приобрел. И теперь, оглядываясь назад, можно говорить и о возвышенном - а, точнее, о новых формах, которые оно приобрело, и о трансцендентном - как можно его увидеть на полотнах абстрактных экспрессионистов, и об Абсолюте - не завершающем тело материи.